Севка томился. Все уже ушли, оставив его одного в гулкой пустоте коммунальной квартиры. И мама, и Вовкины родители, и сам Вовка. Иногда у дяди Вити случался радикулит, и он просыпался рано. Тогда можно было попить с ним чай на общей кухне и послушать, как он кряхтит. Но сегодня дядя Витя, к сожалению, был здоров и крепко спал. Хорошо хоть Вовка разрешил немного поиграть в его мячик.
Сначала Севка играл, что мячик — это его напарник колобок и они с ним сходили в опасное путешествие на лестничную клетку. Потом мячик был снежной лавиной. Он несся с горы и раздавливал мамин носок, который на самом деле не носок, конечно, а целый город. Потом мячик стал бомбой, которую Севка должен поймать, потому что если она коснется земли, то все взорвется. Потом мячик стал мячиком, отскочил от угла кровати и попал в окно. Окно со звоном разбилось, и на пол просыпались стекла.
«Все», — подумал Севка.
Случилось что-то настолько страшное и непоправимое, как если бы он попал под машину или сорвался с балкона, и Севка приготовился умирать, но мир не кончился, просто в комнате стало очень холодно. Какая-то часть Севки соображала, что нужно надеть куртку, носки и собрать стекла, но вторая его часть будто бы опухла и стала плюшевой, как старый вытертый котенок Жуля. И эта часть Севки плакала, что стекол слишком много и что мама будет ругаться.
Плакать, впрочем, быстро надоело, и нормальная часть Севки придумала, что нужно делать. Ему все равно стоять в углу несколько часов, поэтому он встанет заранее и к маминому приходу уже накажется. Севка встал в угол и начал ждать. Стоять было холодно, больно и очень скучно. Но Севка терпел.
В два часа из школы вернулся Вовка.
— Откуда сквозняк? — переполошилась тетя Света, Вовкина мама. — Севка, ты тут? — И заглянула.
Увидев разбитое окно, она сначала ахнула, потом заметалась по комнате и наконец сообразила заткнуть дыру подушкой. Из кухни приковылял дядя Витя, а потом и Вовка. Все молчали.
— Это ты моим мячом? — спросил наконец Вовка и тут же испугался, — А мяч где?
— Там, — пробормотал Севка и показал на окно.
— Он мой мячик выкинул! — закричал Вовка и заревел.
— А я говорил, нечего этого дебила малолетнего тут оставлять! Дала бы взятку заведующей, все равно есть способы в садик пропихнуть! Ты же запихала.
— Ой, скажете тоже… Чего с нее взять…
Дальше тетя Света сказала про маму плохое слово на «ш», на «б», и два каких-то новых. Они долго стояли в коридоре и обсуждали, какая мама плохая, и как она им надоела, и Севка надоел, и что терпят они их только из жалости.
Севка стоял в углу и даже плакать не мог. Он любил их, правда любил. Он думал, что и они его любят, он всегда старался проснуться пораньше, чтобы увидеть всех утром, а теперь выходило, что они притворялись, а на самом деле ненавидели его. Выходит, что дядя Витя угощал его из вежливости, а сам ненавидел за то, что Севка съедает его сладости. Тетя Света дарила старую Вовкину одежду из жалости, а сама ненавидела, что приходится дарить. Неужели и Вовка всегда его ненавидел, а не только сейчас, после мячика? И папа Вовкин, который при встрече всегда трепал по голове и спрашивал:
— Чего, щегол? Растешь?
Мир как будто сломался, и там, за дверью, были уже не люди, а что-то черное и противное. И сам Севка, который разбил стекло и испортил мяч, тоже теперь стал склизкий и противный, хотелось посмотреть в зеркало, но зеркало было только в ванной, а выйти из комнаты теперь было невозможно.
К вечеру у Севки сильно заболели ноги и спина. Он уже не мог стоять прямо, а переминался, привалившись к двери, пока не пришла мама. Мама поговорила с тетей Светой в коридоре и сразу же прошла к окну. Заглянула за подушку и только потом обернулась на Севку. Севка бросился к ней, уткнулся в колючее холодное пальто и прошептал, захлебываясь слезами:
— Мама, давай уйдем отсюда, они нас ненавидят!
Мама покосилась на раскрытую дверь и хмыкнула:
— Думаешь, я их люблю? В угол. Ты наказан.
