Светлана Сачкова, “Люди и птицы”. Издательство “Эксмо”, 2020 год.
Книги, адресованные читателям-миллениалам, наступают.
Считается, что поколение нынешних тридцатилетних плюс читает меньше, чем предыдущее – девяностые не слишком прививали любовь к чтению. Оттого в авангарде “серьёзной” литературы долгое время были классически-трагичные (при всей их порой “пост-пост мета-мета” форме) сюжеты, попадающие в читательскую категорию тех, кто постарше. Исторические разломы, холодная и ироничная деконструкция, безысходность и несчастливый финал – то, что доктор прописал. И прописывал им (и нам) последние …дцать лет.
И вот оказалось, что миллениалы тоже полюбили книги. И зачастую озорные, весёлые и даже светлые. Не розово-слащавые, нет – но такие, которые оставляют надежду, такие, герои которых могут бодаться с роком и провидением. Помните “контркультурную” волну нулевых? Там могли быть “кровь-мясо-кишки”, но и энергия била через край, и ощущения предопределённости, безнадёги по их прочтении не возникало.
Это был ворон, которого выпустил Ной.
А сейчас набирает силу плеяда авторов, обращающихся напрямую к миллениалам. К людям, не имеющим или почти не имеющим советского опыта. Активным. Такие писатели (а они могут быть совершенно любого возраста – писатель есть существо возраста своих книг) становятся, как ни странно, именно цветными двойниками, отражениями своих маститых современников – и это уже похоже на тенденцию.
Если, например, в книге Шамиля Идиатуллина “Бывшая Ленина” есть ноты активного социального протеста, то он будет неизбежно натыкаться на непреодолимые препятствия; если в романе есть Героиня с большой буквы, то в финале окажется (спойлер!), что у неё неизлечимая болезнь.
А вот, к примеру, чем-то схожая по тематике книга – роман Булата Ханова “Развлечения для птиц с подрезанными крыльями”. Там тоже есть протест и недовольные горожане. Но они молоды, их бунт перемешан с озорством, а финал, несмотря на, казалось бы, с треском провалившиеся намерения героев, нисколько не трагичен – мы понимаем, что всё только начинается.
Такая вот, простите, дихотомия. Два полюса – при всей силе и самодостаточности обеих книг. Хотя разница в возрасте между этими авторами вроде бы и небольшая.
Герои книги Светланы Сачковой “Люди и птицы” (снова птицы!) Саша и Таня каждый по-своему – через поиск некой Идеи ли, через странные увлечения вроде коллекционирования птичьих фигурок ли – пытаются опрокинуть ту достоевщинку, согласно которой всякому настоящему человеку нужно перманентно страдать-с.
Хотя страдать, казалось бы, есть отчего. У Тани наличествует букет комплексов, имеются проблемы с родителями, мужчинами. У Саши – стартовая позиция героя “Левиафана”, разве что без тюрьмы. Ещё один шаг – и ждёшь натуралистических самоубийств и звероватого полицейского беспредела.
Даже карлик (абсолютно диккенсоновский персонаж) нужен, чтобы связать судьбы несколько растерявших “рули и ветрила” героев – а не для нагнетания “хтони”.
Травмы, боль и смерть в книге есть – но внимание читателя фокусируется не на них, а на том, что всё-таки следует дальше. И беззащитность оборачивается силою – поскольку не зацикливается на себе.
“Счастливые люди злющими не бывают”.
Можно (при недоброй читательской оптике) увидеть в книге некоторое презрение к извечному, казалось бы, русскому – грязным остановкам, безвкусным пластиковым окнам, женщинам с бесформенными баулами. Но, думается, никакого апофеоза гламура (пробиравшегося, кстати, лет десять назад и в большую литературу) здесь нет. Светлана Сачкова воюет именно с литературой, культурой – той, что ставит на пьедестал неизбывную русскую тоску. Пусть иногда и выходит это у писательницы будто бы даже провокационно.
Автор напоминает, что стремиться нужно всё-таки к счастью, а пестовать по-своему красивый и эстетически цельный, но абсолютно чёрный мир – дело не только бесперспективное, но уже и вторичное.
А это уже в некотором роде манифест.
“Раньше у неё просто не было цели. И вот она появилась: измениться. Таня больше не хотела презирать себя, когда на неё наорёт тётка в метро. Не хотела бояться сказать лишнее слово, а потом гнобить себя за трусость и неумение противостоять трудностям. Жизнь – это череда проблем, и она хотела научиться их решать”.
Это книга о том, что быть нормальным – нормально. И норма (не сорокинская) тоже достойна того, чтобы быть в русской литературе – не одними тараканьими углами жива она.
И если иная сильная и мощная книга той же Людмилы Улицкой или Марины Степновой уместна в виде экранизации всё же на условной “России-1”, то у романа Светланы Сачковой (опять же, мы не сравниваем – да и сравнивать сложно) – совсем иной формат. Формат русскоязычного “Нетфликса” или чего-то типа того.
А ещё это – и так тоже бывает, хотя мы уже и позабыли, что так можно – комедия в изначальном, античном смысле. Поначалу несколько желчная, но абсолютно благожелательная к читателю в финале.
И оттого “Люди и птицы” – нужная и очень симптоматичная книга. Несмотря на порой чрезмерно далеко расходящиеся сюжетные тропы. Несмотря на буксующую местами динамику. Несмотря на некоторый нарочитый наив, отсутствие пресловутого второго, пятого, десятого дна. Всё это не критично. Ещё один шаг сделан.
И мы можем наблюдать, как Ной уже выпускает голубя. Птица пока ещё возвращается, но скоро, думается, принесёт в клюве масличный лист. А потом и вовсе не вернётся, оставшись на вновь обретённых землях неведомой пока русской литературы будущего.
