Алёна Синица
Как я была гадиной
Действующие лица:
АЛЯ – в пижаме, выглядит младше других.
КСЮХА-ГОТ – темные волосы, пирсинг – нос, бровь, губа.
ГАРРИ ПОТТЕР – короткая стрижка, круглые очки.
КАЛЯКИНА – чуть полнее других, квадратные очки.
(живут в одной палате, всем по 15-16).
МАМА
БАБУШКА
МЕДСЕСТРА
ПАПА
ТЕТЯ
МАМА КРИСТИНЫ
УЧИТЕЛЬНИЦА
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА
ДВЕ ДЕВОЧКИ
(могут выглядеть как угодно).
Палата в старом советском санатории. Четыре кровати и тумбочки. Шкаф. На кроватях Ксюха-гот, Калякина, Гарри Поттер, Аля. Все притворяются, что спят, но на самом деле каждый занят своим делом. Слева от сцены – стол и стул. На крайней у окна кровати сидит Аля в пижаме.
АЛЯ (пишет). Дорогой дневник, сегодня последний день зимы. Эта неделя здесь меня окончательно добила. Перед тем, запихнуть меня сюда, мама сказала, что я асоциальна и…
МЕДСЕСТРА (входит в палату). Опять ты? Так, давай показывай, что там у тебя.
АЛЯ. Ничего.
МЕДСЕСТРА. Я всё видела. Доставай.
АЛЯ (отдает тетрадку). Ну, ладно.
МЕДЕСЕСТРА. Это не то. (Выхватывает из-под одеяла дневник).
АЛЯ. Отдайте!
МЕДСЕСТРА (ставит стул посредине. Садится.). Я теперь здесь буду сидеть, пока вы все не заткнетесь и не уснете. То телефоны, то записочки. Как же вы меня достали! Я сказала, глаза закрой!
АЛЯ. (ядовито) А они у меня днем не закрываются.
МЕДСЕСТРА. Я сейчас сама тебе их закрою! Спать, я сказала! (Некоторое время сидит). Так, я буду за дверью. Если кто-нибудь хотя бы пикнет – будете в моем кабинете приседать с подушками. (Уходит).
АЛЯ (шепотом). Ну чё, спите?
КСЮХА-ГОТ. Да, конечно. Жарко, и эти кровати еще скрипучие доисторические. Им, наверное, лет сто.
АЛЯ. Угу… Эй, Гарри Поттер? Чё делаешь? (Одна из девочек, лежащих на кровати, приподнимается).
ГАРРИ ПОТТЕР. Считаю. Мы уже две недели здесь торчим. (Показывает календарь). Ровно четырнадцать дней в психушка. Поздравляю нас всех.
КСЮХА-ГОТ. Давайте лучше звать это «зоной». Так прикольнее.
ГАРРИ ПОТТЕР. Не-е-ет, психушка!
КСЮХА-ГОТ. Нет, зона!
АЛЯ. Интересно, они вообще догадываются, что нам уже не десять, чтобы заставлять нас спать?
КСЮХА-ГОТ. Походу не очень. Мы здесь все равно самые старшие. Блин, как же я хочу домой. Играть в комп.
ГАРРИ ПОТТЕР. А я хочу домой, потому что там нормальная еда, а не всякая каша-сопли.
АЛЯ. А я вообще не хочу домой.
ГАРРИ ПОТТЕР. Почему?
АЛЯ. Потому что я не понимаю, как можно хотеть к тем, кто тебе все время говорит, что можно, а что нельзя. (пауза) Ненавижу взрослых.
ГАРРИ-ПОТТЕР. А я наоборот хочу стать взрослой. Если бы я была взрослой – меня бы сюда не отправили. То есть… я сейчас себя уже считаю взрослой.
МЕДСЕСТРА. Так, не поняла, кажется, я слышу чьи-то разговоры!
АЛЯ. Галина Юрьевна, ну отдайте, пожалуйста, дневник. Я больше не буду.
МЕДСЕСТРА. Ой, знаю я все эти ваши обещания. Боже мой, сопли-слюни. Кстати, там за тобой после тихого часа приедут. Вот тогда и отдам.
АЛЯ. Кто приедет?
МЕДСЕСТРА. Да мама твоя.
АЛЯ. Не-не-не-не… только не это.
МЕДСЕСТРА. А я буду рада, если тебя заберут Маликова, ведешь ты себя отвратительно. Вчера ночью прыгала по кроватям перед отбоем. Даже мальчики снизу пришли. Так, всем спать! (Уходит).
АЛЯ (забирается с головой под одеяло). Кошмар…
ГАРРИ ПОТТЕР. Не знаю, я бы на твоем месте радовалась.
КСЮХА-ГОТ. Ага, за мной бы никто вот так не приехал из моей дыры.
ГАРРИ ПОТТЕР. И из моей.
АЛЯ. Да вы не понимаете! Я не хочу уезжать (Вздыхает). Слушайте, мне нужно где-то спрятаться.
ГАРРИ ПОТТЕР. Где?
АЛЯ. Я не знаю, где-то здесь, может в туалете? Туда вообще никто не заходит.
ГАРРИ ПОТТЕР (фыркает). Вот поэтому ты там и минуты не просидишь. Его моют раз в неделю. А еще он рядом с медсестрой. Мимо не пройдешь.
КСЮХА-ГОТ Слушай, зачем тебе прятаться? Ты, правда, не хочешь домой?
АЛЯ (садится). Ну да, в общем, понимаете… (улыбается) Я в детстве была гадиной. Порядочной гадиной. Гадиной – потому что любила делать всякие гадости, как мне говорили взрослые, а порядочной – потому что делала их от души. Бабушка всегда говорила:
БАБУШКА (появляется). Вот! Опять ты придуриваешься? Провокатор!
АЛЯ. Почему придуриваюсь и почему провокатор?
БАБУШКА. Неважно, ты наказана! У нас девка – дура растет, посмотрите! Посуду нормально помыть не может – это раз, тарелку разбила – это два! Безмозглая белоручка! Ходит вся в себе – никого не слышит, о своем только думает. Соседям тебя показать стыдно. Лодырь, вот кто ты! (Уходит).
АЛЯ. Наказание я воспринимала как что-то само собой разумеющееся. Любое – кроме молчания. Углы мне были не страшны, и я даже могла вытерпеть ремень, но только не молчание. До трех лет я совсем ничего не говорила, а потом решила высказаться. И высказывалась без остановки. Самое страшное наказание придумала моя тетя филолог, когда я мешала ей читать умную книжку и без конца болтала. (Выходит тетя с книгой, садится за стол). Профессия у тети была какая-то жуткая: мне казалось, что филолог – это какой-то злобный зубной, который считает, что всё, что ты говоришь – очень глупо. Поэтому тетя старалась не допустить, чтобы из моего рта вылетали всякие глупости.
ТЕТЯ. (вздыхает) Если ты сейчас не замолчишь, я тебе рот скотчем заклею.
АЛЯ. Забавно! А давай!
ТЕТЯ. Ты специально? Вот я сейчас пойду и, правда, заклею тебе рот!
АЛЯ. Тут она не выдержала и пошла на кухню. Когда я увидела, как она щелкнула ножницами, мне стало жутко, но я не шелохнулась.
ГАРРИ ПОТТЕР. Она реально тебе заклеила что ли? (Тетя отрезает внушительный кусок скотча и заклеивает Але рот).
ТЕТЯ. Чего ты смеешься? Я разве что-то смешное сказала?
АЛЯ (неразборчиво) Нет, это просто несерьезно, а надо делать вид, что серьезно, а я не умею делать вид.
ТЕТЯ. Ремня бы тебе всыпать по-хорошему. (Отсаживается в сторону, читает книгу).
АЛЯ (Через скотч) Ну как, меня слышно?
КСЮХА-ГОТ. Ага. Почти.
ТЕТЯ. Не знаю, я не слышу! (уходит) (Аля снимает скотч с лица).
АЛЯ. Меня никто никогда не слышал. Знаете, почему я не хочу взрослеть? Потому что взрослые никогда никого не слушают и никогда ничего не объясняют.
КСЮХА-ГОТ. Иногда мне кажется, что они просто сами ни в чем не разбираются.
ГАРРИ ПОТТЕР. Но между собой всегда делают вид, что самые умные. Вот, например, когда я ходила со своей бабушкой на рынок, она каждые десять шагов встречала подружек и разговаривала с ними. Это был целый процесс!
АЛЯ. Ха, ты еще не слышала мою!
БАБУШКА. Здравствуйте, Тамара Львовна! А как поживает Раиса Ивановна? А муж? Да он же просто алкоголик! Запойный причем! А Людмила Петровна говорит, что он у ее тещи пенсию украл. Да это же немыслимо! Вот у нас есть сосед – Мишка Карпов – ну вы его знаете, тот, который еще в сельсовете работал электриком. Так вот, он говорит, что видел, как тот, другой – правда уже, не муж Раисы Ивановны, а первый ее, бывший муж продавал бревна! Он там у нас на Колхозной – купил себе участок, старый дом и живет совсем один, представляете? Траву не косит – я ни разу не видела, чтобы он вообще даже картошку сажал. Так и сгниет там. Это помните, был случай за сельсоветом, мужика нашли в пустом доме? Развелся с женой за год до этого, запил и умер. Нашли по запаху… А я что? А я вот вся в делах, заботах, встаю в шесть утра каждый день и иду на огород. С внучкой вот идем, на рынок
АЛЯ. (теребит бабушку за руку). Бабушка, может, мы уже пойдем?
БАБУШКА. Подожди, не видишь, ВЗРОСЛЫЕ разговаривают? Не перебивай!
АЛЯ. В общем, добирались мы до рынка только через час. Рынок был маленький, там мы могли купить рейтузы и всякие другие вещи, но почему-то почти никогда ничего не покупали. Только смотрели. Бабушка всех знала на рынке. Там ее подружек было сразу человек двадцать. Иногда мы что-то мерили.
БАБУШКА. Так, вставай на картонку. Давай.
АЛЯ. Бабушка, я не хочу тут переодеваться.
БАБУШКА. Да никто не смотрит! Всем все равно, кому ты нужна?
ГАРРИ ПОТТЕР. Вот эта фраза меня всегда убивает! Потому что получается, что раз никто не смотрит, значит, ты и правда никому не нужна.
КСЮХА-ГОТ. Да, у меня в поселке было тож самое! И мама еще говорила: «Ксюша, ну что ты выпендриваешься, раздевайся». И ты стоишь голый как идиот в какой-то фуре.
АЛЯ. Я не хочу эти штаны – они колются, и всё чешется!
БАБУШКА. Отличные рейтузы. Стопроцентная натуральная шерсть! Твоя подружка Оля с третьего этажа так ходит. (Уходит).
АЛЯ. Но мне-то они зачем? (Снимает рейтузы). Я не хочу быть как Оля! А конец рынка я просто ненавидела. Когда мы проходили мимо, у меня к горлу подступала тошнота. Там на прилавке лежала голова свинки с выколотыми глазами, а рядом копыта, уши и язык. И всё это отдельно друг от друга.
ГАРРИ ПОТТЕР. Фу, можешь не продолжать!
КСЮХА-ГОТ. А я люблю расчлененку. Твоя бабушка это покупала?
АЛЯ. Нет, у нас был свой собственный… Рядом с нашим домом был сарай – страшный и покосившийся. Мы хранили в погребе картошку, но самое главное заключалось в том, что там жил Хрюша. Я очень любила Хрюшу. У него в домике было грязно и пахло довольно плохо, но сам он был чистенький и розовенький.
Когда мы приходили к нему, он высовывал пятачок и радостно похрюкивал. Еще в сарае были огромные пауки. Я бы ни за что туда не ходила, если бы не Хрюша, потому что дома у нас животных не было. Бабушка не любила животных.
БАБУШКА. Им здесь не место, все эти ваши кошки, собаки, попугаи – везде только гадят, дерут диваны, воняют по углам. Никаких животных в моем доме не будет. Никогда.
АЛЯ (грустно). А я очень люблю животных. Сначала Хрюша был маленький, а потом подрос. К зиме, когда он стал совсем большим, мы почему-то перестали ходить в сарай. А на новый год дедушка предложил мне попробовать какой-то «натуральный продукт». (Ксюха-гот начинает смеяться).
АЛЯ. Да, я сначала подумала, что это мороженое. Только совсем не сладкое. Ну, и я спросила, что это такое.
БАБУШКА (выходит, прищурившись) А для чего, думаешь, мы Хрюшу кормим?
АЛЯ (с ужасом). Это что, наш Хрюша?
БАБУШКА. Сначала мы его кормим, а потом он нас.
АЛЯ (кричит). Вы убили Хрюшу, он был моим другом, а друзей я не ем!
БАБУШКА. Вот ненормальная! Тебя в дурдом сдать надо! (Уходит).
АЛЯ. Потом мы еще несколько раз ходили в сарай, где я каждый раз ждала, что Хрюша высунет свой пятачок из домика. Но его не было. (Замолкает).
ГАРРИ ПОТТЕР. Что-то мне самой теперь перехотелось есть мясо. Я и так его не особо люблю.
АЛЯ. Я тоже. А взрослым все равно, что есть. Но мама меня перестала заставлять.
ГАРРИ ПОТТЕР. И как у тебя это получилось? (Появляется мама с тарелкой в руках. Аля садится за стол).
АЛЯ. Как-то раз мама поставила передо мной тарелку с печенкой. Я выпила весь графин с водой и съела хлеб, но так и не смогла ее съесть. Она лезла наружу. Все во мне сопротивлялось. (Обращается к маме) Мам, я больше не могу есть печенку. Можно я не буду?
МАМА. Нет, пока все не съешь – из-за стола не выйдешь.
ГАРРИ ПОТТЕР. Они все так говорят. Меня заставляют есть грибы. А я ненавижу грибы. Откуда они это берут? Может быть, их учат на курсах?
КСЮХА-ГОТ. Ага, курсы зомбаков. А я ненавижу окрошку, кабачковую икру, вареную капусту.
Втроем. Фу-у-у-у.
АЛЯ. В общем, после четырех часов мучений в моей голове созрел план. Он означал нарушение всех правил. Дверца шкафчика, за которой стояла мусорка, скрипела, поэтому я решила спрятать печенку за холодильник. А утром выкинуть. Я плохо представляла, как буду доставать ее холодную и склизкую. Но тогда всё это было неважно. (Аля сгребает печенку вилкой за кровать.).
ГАРРИ ПОТТЕР. Ну, ты даешь. Я бы на такое не решилась.
КСЮХА-ГОТ. А я постоянно баклажаны в унитаз смываю.
АЛЯ. Я всё съела. (Подходит к маме, показывает пустую тарелку).
МАМА. Молодец, вот можешь же, когда хочешь, тогда иди и ложись спать. (Ставит тарелку на стол. Аля возвращается на кровать).
АЛЯ. Я укладывалась спать, и вдруг со мной стало твориться что-то жуткое. Поднялась температура. Меня трясло как в лихорадке. (Мама ставит ей градусник).
МАМА (трогает лоб). Да ты вся горишь!
АЛЯ. Я прижимала руки к сердцу, как будто там часовая бомба.
МАМА. Аля, что с тобой такое? Я не понимаю. (Аля молчит).
АЛЯ. Понимаете, я видела, что мама действительно поверила, что я съела эту печенку. Я чувствовала себя как Том Сойер, который стоял под окнами у тети Поли живой и невредимый, и видел, как она его оплакивает¸ думая, что он утонул в Миссисипи.
МАМА (смотрит в градусник). 39! Это вообще что? Аля, если ты немедленно не объяснишь в чем дело, то я вызываю скорую! Говори сейчас же!
АЛЯ (вскакивает на кровати, громко). Мама, а я ту печенку… не съела, я ее спрятала за холодильник! Вот. В ту же секунду после того, как я это сказала – мне стало легче. Оказалось, что это ложь причиняла мне такое нестерпимое страдание. Я молча ждала наказания.Но, к моему удивлению, ни суда, ни следствия не произошло. (Мама накрывает Алю одеялом).
МАМА. Я никогда больше не буду заставлять тебя есть печенку.
АЛЯ. Правда? Никогда-никогда?
МАМА. Честное слово.
АЛЯ. Я засыпала самым счастливым ребенком на свете. Другие взрослые и потом не выпускали меня из-за стола, и продолжали мучить какими-то кусками мяса, но мама с этих пор никогда не заставляла меня есть.
ГАРРИ ПОТТЕР (зевая). Эх, ты не могла всегда жить с мамой?
АЛЯ. Я просила, но она оставляла меня у бабушки.
МАМА (встает). Так, мне надо работать. Я не могу тебя пока взять, извини. (Уходит).
АЛЯ. Мне кажется, если она сейчас приедет, то снова меня туда отправит.
КСЮХА-ГОТ. А тебе не к кому больше поехать, ну, если убежать?
АЛЯ. Я могу попытаться уговорить ее, чтобы она здесь меня оставила, ну или… прошмыгнуть мимо медсестры? Сейчас? (Встает).
КСЮХА-ГОТ. Да, а если медсестра опять зайдет? А тебя уже нет? Не, раньше времени не надо.
ГАРРИ ПОТТЕР. Еще и дурку закатит свою. Припадочная.
КСЮХА-ГОТ. Короче, если линять, то сразу после тихого часа.
ГАРРИ ПОТТЕР. Слушайте, а давайте потише говорить? А то Калякина проснется эта еще… (Показывает на четвертую).
КСЮХА-ГОТ. Да она и так все время спит. Хорек.
ГАРРИ ПОТТЕР (шепотом). Калякина, не снимай очки, ты в них как слепой хорек – меня стошнит. (Смеются)
КСЮХА-ГОТ. Давай еще из своих историй чё-нибудь, а то скукота.
АЛЯ (шепотом). Окей. Вы знаете, кто такие олигофрены?
ГАРРИ ПОТТЕР. Звучит как «аллигаторы».
АЛЯ. В общем, моя бабушка работала в школе для олигофренов и иногда брала меня с собой. Когда мы туда первый раз шли, я спросила, кто такие олигофрены? Мне казалось, что это такие большие крокодилы, которым она бросает в пасти книги, и они их глотают как таблетки.
КСЮХА-ГОТ. Ну, это же такие, которые совсем кретины? (Гарри Поттер хихикает).
АЛЯ. Не знаю, я бы так не сказала. (Появляется бабушка)
БАБУШКА. Олигофрены – это дети, которые плохо себя ведут, если ты будешь расти глупой и плохо себя вести, то мы тебя отдадим в такую школу.
АЛЯ. Олигофрены оказались обычными людьми, а не крокодилами. Но они были такие взрослые, а я такой маленькой, что я поняла, что бабушке придется очень долго ждать, пока я вырасту. (Садится за стол. Бабушка кладет листок и ручку) На уроке мне дали листочек и ручку, чтобы рисовать, а бабушка рассказывала олигофренам про Лермонтова. (Бабушка читает Лермонтова) – я во все глаза смотрела на этих олигофренов. Один из них мне особенно приглянулся. Он был ниже всех ростом, но с очень взрослым лицом и с вот такой головой! А голос почему-то детский. Я никак не могла понять мальчик это или дедушка.
КСЮХА-ГОТ. Я тоже видела у нас таких в поселке. Они с виду нормальные, а вроде бы и не совсем. У нас как раз через дорогу от дома – дурдом!
ГАРРИ ПОТТЕР (ей) Психушка!
КСЮХА-ГОТ. Дурдом!
АЛЯ. Ну, короче, я сидела на последней парте и воображала всякие ужасы. Вот, у меня вырастает только голова или всё, кроме головы – и бабушка отдает меня в эту школу. (Бабушка стучит указкой).
БАБУШКА. Эй ты! Девочка с большой головой – к доске! (Аля выходит).
БАБУШКА. Шестью восемь?
ГАРРИ ПОТТЕР. Это самое главное, что я ненавижу в школе.
КСЮХА-ГОТ. И я! А еще геометрию!
БАБУШКА. Не знаешь таблицу умножения? Садись – два! (Бабушка уходит).
ГАРРИ ПОТТЕР. Как же тебе повезло, что бабушка ведет уроки у олигофренов, а не у тебя.
КСЮХА-ГОТ. А у меня вообще нет бабушки – может оно и к лучшему.
АЛЯ. Вот, понимаете теперь? Да здесь просто рай по сравнению с этим! (Входит медсестра. Все ныряют под одеяла).
МЕДСЕСТРА. Эй, Маликова! Маликова! Я с тобой говорю. Можешь уже вещи собирать. Только тихо.
АЛЯ. А дневник отдадите?
МЕДСЕСТРА. Записочки твои? Потом. А вы – спать! (Уходит).
АЛЯ. (Подходит к шкафу, достает чемодан). Не хочу я ничего собирать.
КСЮХА-ГОТ. Короче, давайте так. После тихого часа ты быстро спускаешься вниз, а мы пока отвлекаем медсестру.
ГАРРИ ПОТТЕР. Так раздевалка же закрыта! Куда она пойдет? Там минус десять.
КСЮХА-ГОТ. А мы тебе два свитера отдадим. Все наденешь на себя.
ГАРРИ ПОТТЕР. А дальше что?
КСЮХА-ГОТ. Не знаю, (Але) а ты когда-нибудь из дома сбегала?
АЛЯ. Не совсем сбегала, но уйти пыталась. В пять лет.
ГАРРИ ПОТТЕР. Из-за бабушки?
АЛЯ. Да, она заводилась по любому поводу. (Появляется бабушка).
БАБУШКА. Ты как ковер подмела? Ты вообще видела? Кто так подметает? Ну в кого же ты такая уродилась? Ну-ка дай веник сюда? Ни мозгов, ни рук. Лодырь, вот есть натуральный лодырь! Кому ты такая нужна будешь?
АЛЯ. А однажды дедушка пришел домой слишком поздно.
БАБУШКА. Опять пил? Опять в баню ходил со своими алкоголиками? (Уходит).
АЛЯ. А у тети была своя жизнь и свои подружки. (Выходит тетя со своей подружкой и с гитарой. Поют). «Свет твоего окна, для меня погас, стало вдруг темно…».
АЛЯ. А можно я тоже с вами? Можно тоже с вами?
ТЕТЯ. Нет, мы сейчас записывать будем на кассету, а ты только мешаешь! (продолжают). «Осень, осень, ну давай у листьев спросим…».
АЛЯ. Мне казалось, что я только и делаю, что всем мешаю. К кому бы я ни приходила – всем со мной становилось тесно. Я спала вместе с тетей в ее комнате, на ее кровати. А дедушкина кровать была слишком маленькая, чтобы там поместиться вдвоем. А у меня своей кровати не было. А ещё я очень боялась спать у стенки, но тетя никогда мне не разрешала спать с краю, потому что сама там спала. (Выходит бабушка, садится за стол и включает телевизор на полную громкость). На стене висел темно-бардовый ковер с ромбиками, днем он был обычным ковром, а ночью становился страшным чудовищем. Ромбики оживали и превращались в монстров. Бабушка обычно в этот момент за стенкой смотрела телевизор, поэтому я слышала звуки политических передач и зажмуривала глаза. Я никогда не спала и слушала новости.
БАБУШКА (грызет семечки, смотрит телевизор. На экране – Ельцин.) Опять этот Ельцин, прости Господи, а лицо-то какое!
АЛЯ. (Бабушка переключает канал, на экране -Листьев) А это Влад Листьев – дядя с большими усами. Он ведет «Поле чудес». Бабушка очень любила «Поле чудес».
ГАРРИ ПОТТЕР. А я любила «Зов джунглей». Там в конце передачи всей команде раздавали по коробке с «Kinder Сюрпризами». Песню помните? (поет, все подхватывают, вскакивают, танцуют):
Вечером в среду после обеда
Сон для усталых взрослых людей,
Мы приглашаем тех, кто отчаян
В дикие джунгли скорей!
Там крокодилы, львы и гориллы
Слон и пантера в зарослях ждут,
Если ты смелый, ловкий, умелый
Джунгли тебя зовут!
АЛЯ (на фоне). Мне казалось, что эта песенка отражает мои отношения с бабушкой, ведь я ненавидела спать днем. А она любила. Она спала в другой комнате за стенкой, но всё контролировала, и, если я скрипела в кровати, она стучала мне по стенке. (стук. Песня обрывается).
БАБУШКА. Ты спать ляжешь или нет? Я слышу, как ты дышишь! Еще один звук, и я точно…
АЛЯ. Мама, я не хочу больше здесь жить!
МАМА. Но я не могу тебя сейчас забрать.
АЛЯ. Ну, и прекрасно! Значит, я от всех вас уйду!
МАМА. И куда ты уйдешь, интересно?
АЛЯ. Я уйду в детский дом жить! Я знаю, как туда идти, мы там с бабушкой были. (Появляется тетя).
ТЕТЯ. Аля, не уходи ты что, не надо! Смотри тут и твои игрушки, и книжки твои, а там у тебя ничего не будет…там и нас не будет.
МАМА (строго). Не надо ее отговаривать, если хочет – пусть уходит, раз мы ей не нужны.
ТЕТЯ. Не уходи, пожалуйста! Мы ведь все тебя любим!
МАМА. Не разговаривай с ней. Она теперь не наша, а чужая девочка из детдома. (Толкает). Пойду, отведу ее в детдом, она и так всем уже надоела тут.
АЛЯ. И вот мы пошли в детдом, и я шла и плакала от обиды, потому что меня все ненавидели. Но мама только подкрепляла во мне эту уверенность, поэтому я молчала.
МАМА. Вот, привела вам девочку, она хочет остаться у вас жить.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Как тебя зовут?
АЛЯ Аля.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Ну, проходи, пойдем я тебе всё покажу. (Берет за руку).
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Сейчас все в столовой кушают, (показывает рукой налево). А тут, смотри, у ребят свои шкафчики, – А это – спальня, у нас тут очень хорошо! Ну что, остаешься?
АЛЯ. Остаюсь (девочкам) Мне показалось, что это точно такой же детский сад, только с ночевкой.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Тогда пойдем прощаться с мамой. Алечка сказала, что будет с нами жить.
МАМА. Ты точно решила?
АЛЯ. Да, точно.
МАМА. Ну, тогда я пошла. (Уходит).
АЛЯ Мама, не уходи! Я с тобой!
МАМА. Ты уверена?
АЛЯ. Да.
МАМА. И не будешь больше обижаться на бабушку?
АЛЯ. Не буду, обещаю. (Сквозь слезы).
МАМА. Ну, тогда пошли обратно. Я тебе плеер купила, будешь слушать? (Уходит. Аля снова садится на кровать).
АЛЯ. Мама покупала мне много всего, но почему-то никогда не говорила, что любит. Зато она говорила это Пуху – сыну тети каждый раз, когда видела его. Пух, иди сюда, я тебя обниму, Пух, иди сюда, я тебя поцелую – и он бежал к ней, и она его кружила. Я сидела одна в углу и смотрела на них. Пух был с белыми волосами, а я – нет. И я решила, что всё дело в цвете волос. Наверное, это всё мои волосы. Хочу белые, хочу белые – каждый раз на ночь загадывала я. Но просыпалась снова с черными, и росли они всё длиннее и длиннее.
КСЮХА-ГОТ. А я обожаю черные волосы! У меня мои натуральные – светлые. Как только я готом стала, сразу в черное перекрасилась.
АЛЯ. Ксюха, тебе идет. А мне некуда было сбегать, потому что родственники всё всегда делали, как говорила бабушка. А мама жила в Москве, далеко.
ГАРРИ ПОТТЕР. (выглядывает в окно). Слушай, а может, ты пойдешь к библиотекарше? Она же совсем рядом с нашим корпусом. Спрячешься у нее.
КСЮХА-ГОТ. Точно. Она норм! Расскажешь ей все как есть – она поймет. И спрячет тебя где-нибудь.
АЛЯ. Если успею, конечно.
ГАРРИ ПОТТЕР (вздыхает). В одном тебе точно повезло, даже если тебя заберут – больше кровь не надо будет сдавать. Меня никто не предупреждал, что здесь надо ее сдавать. Я чуть в обморок не грохнулась.
КСЮХА-ГОТ. А я нормально отношусь к крови. Я слушаю тяжелый металл, а металлисты крови не боятся.
ГАРРИ ПОТТЕР. Так, какой у нас сегодня день? Понедельник? (смотрит в календарь) Да! Завтра вторник. Значит, послезавтра идем мыться. Ох, скорей бы.
КСЮХА-ГОТ. Ага Мыться раз в неделю – это какой-то ад…Слушайте, я тут песенку сочинила про зону! Вернее, переделала. Типа из «Последний герой» Би-2. Короче, ща. (вскакивает на кровати, поет или декламирует).
Кровати здесь такие, как в тюряге,
А повара такие жадные
И хочется на полдник изюма в шоколаде
Но пьем таблетки целый день.
Под скрип кроватей и под лай собак
Нам суждено уснуть, но только как?
Ложимся в девять, а встаем мы в семь
Ну что поделать – умереть нам всем.
Остаться в живых, отчаянный псих…
ГАРРИ ПОТТЕР (смеется). Ксюха, это конечно, круто, но со слухом у тебя не очень.
КСЮХА-ГОТ. А у тебя что ли идеальный?
ГАРРИ ПОТТЕР. Я училась в музыкалке, говорят, что да. Хотите спою? Ну я так…
АЛЯ. Давай.
ГАРРИ ПОТТЕР. (встает на кровати, поет с надрывом). Прекрасное далеко, не будет ко мне жестко, не будь ко мне жестоко, жестко не будь!
МЕДСЕСТРА (входит). Остарова, Врубель! Вам давно уже уколов не ставили, я смотрю?
КСЮХА-ГОТ. Извините, пожалуйста. Просто Аля уезжает и…
МЕДСЕСТРА. И вы решили устроить концерт? Ложитесь и не вставайте, я ясно выразилась? Маликова, ты собираешься? (уходит).
КСЮХА-ГОТ. Вот никак мимо нее не пройдешь. (смотрит в щелку). Пошла в кабинет. Эх.
АЛЯ. Ксюха, ты там смотри, если что. Вдруг она куда-то отойдет, я тогда сразу побегу.
КСЮХА-ГОТ. Пока сидит.
ГАРРИ ПОТТЕР. Слушайте, а вы чем-нибудь болеете? Зачем-то же нас сюда отправили?
КСЮХА-ГОТ. Я ничем. Мама на работе путевку получила и отправила типа посмотреть Москву. Я из поселка Ныроб. Это далеко, в Перми. Но вообще она мне сказала, что надеется, что я перестану быть готом. Правда, у меня почти нет друзей-готов в поселке. Только в самой Перми.
ГАРРИ ПОТТЕР. А чем обычно занимаются готы в Перми?
КСЮХА-ГОТ. Да ничем таким особенным – просто слушаем музыку, шатаемся по кладбищам. Кстати, был случай, когда навещали друга-гота в больнице. Половина из нас угорала над сторожем – он интересовался, почему мы все в черном, лица исколоты, висят цепи. Под конец мы решили прикольнуться, там висела доска какая-то для заполнения бланков, и вот мы туда приклеили объявление: «Принимаем лом цветного металла». Видели бы вы лицо сторожа!
АЛЯ. Короче, твоя мама против готов.
КСЮХА-ГОТ. Ага! Все плакаты в моей комнате сорвала. Надеется, что мой мозг вернется на место. Но полгода назад я стала жить двумя жизнями – реальной и виртом. Всё прошлое лето провела в чате с вампирами, сатанистами, ночными мышками и прочим потусторонним людом, в чате нет ни пола, ни возраста. Ты можешь быть, кем хочешь. И там у меня много друзей, поэтому я чаще разговариваю с телефоном и компом, чем с людьми. Нормальные люди неинтересные.
ГАРРИ ПОТТЕР. А я вроде, правда, болею. Иногда вот тут колет. Говорят, что порок сердца. Мне его недавно поставили. У меня первый приступ в школе случился. Прямо на уроке. Все испугались. И теперь даже подходить ко мне бояться. Типа со мной и раньше не особо общались, а теперь ваще. Вот так я тут и оказалась.
АЛЯ. Не переживай, Гарри Поттер, если что, мы сразу к медсестре.
ГАРРИ ПОТТЕР. А еще сказали, что будут лечить.
КСЮХА-ГОТ. Что-то я пока не заметила, чтобы нас кто-то лечил.
ГАРРИ ПОТТЕР. Вот и я. Мы походу тут тупо выживаем.
КСЮХА-ГОТ (шепотом). Вот кто тут точно не в себе – так это Калякина. У нее явные проблемы с головой!
ГАРРИ ПОТТЕР. Слушайте, а давайте оставим послание следующим, ну, тем, кто сюда приедет после.
АЛЯ. Где?
ГАРРИ ПОТТЕР. Можно на спинке кровати. Да вот на этой. Мы так в районном лагере делали.
АЛЯ. Давайте! У меня как раз есть маркер. Я буду писать.
КСЮХА-ГОТ. На чьей кровати будем?
АЛЯ. Давай на моей. Диктуй!
КСЮХА-ГОТ (подсвечивает лицо фонариком). Приветики, мученики! Это мы пишем вам из маленькой палаты. Ничего хорошего вас здесь не ждет. Вам будут колоть уколы, забирать из пальцев кровь… А еще здесь живет призрак Белой Леди. Она ходит по ночам и хочет убить одного из вас.
ГАРРИ ПОТТЕР. Начинается. Давай лучше про условия.
КСЮХА-ГОТ. Я вообще-то серьезно. Я видела ее, я те клянусь. Она прошлой ночью вон у того стекла стояла и таращилась. Волосы белые, глаза без зрачков. Жесть. Стояла и смотрела. Я тебя будила между прочим!
ГАРРИ ПОТТЕР. Не помню такого!
КСЮХА-ГОТ. Да потому что ты сразу заснула. Алю тоже будила. Помнишь, я тебе ее лицо показала?
АЛЯ. Вроде что-то припоминаю. Дальше-то что пишем?
КСЮХА-ГОТ. А еще в коридоре на шестом этаже есть красное пятно. Вы думаете, это просто пятно? Нет, это мальчик десять лет назад там шел в процедурную и разбил голову. И умер прямо там. А кровь до сих пор отмыть не могут.
ГАРРИ ПОТТЕР. (выбивает фонарь) Ксюха, да заткнись уже! Пишем дальше. Есть нечего. Каша резиновая как сопли. Надо еще про туалеты написать! Моемся раз в неделю, а хотелось бы хотя бы два. В туалет зайти невозможно – он воняет. Напиши. Очень воняет.
КСЮХА-ГОТ. Смердит. Телефоны здесь запрещены – их могут украсть. Воруют даже шоколадки.
ГАРРИ ПОТТЕР. И в целом – мы хотим домой, потому что это не санаторий, а какая-то психушка.
КСЮХА-ГОТ. Не психушка, а зона! И ещё «спасите нас, SOS» припиши. Ты что, левша? Меня вот – переучили.
АЛЯ. Меня тоже пытались. (Садится за стол. Берет ложку) С тех пор, как я научилась держать ложку в руке самостоятельно, взрослые заметили – я беру приборы левой рукой. Сначала мне делали замечания. (Появляются тетя и бабушка).
ТЕТЯ. Аля, возьми вилку в другую руку. Аля, переложи ложку.
БАБУШКА. Будешь так себя вести дальше, пойдешь жить к олигофренам.
АЛЯ. Конечно, я перекладывала ложку в другую руку, потому что
очень боялась, что бабушка отдаст меня олигофренам. Но через несколько часов, когда все снова садились за стол, я в очередной раз хваталась левой рукой за ложку.
БАБУШКА. Опять! (Щелкает Алю по пальцам). Не та рука! (Берет веревку и начинает привязывать левую руку).
АЛЯ. С целью отучить меня от пагубной привычки, был проведен домашний эксперимент: во время еды левая рука была привязана к туловищу. Я дольше всех ковырялась в тарелке, пока аппетит окончательно не пропал.
БАБУШКА. Ну что за порода? Посмотри, за столом все держат ложку правой рукой, одна ты выпендриваешься!
АЛЯ. Но мне так неудобно!
БАБУШКА. Удобно тебе всё, не придумывай! Сейчас же возьми в правую!
АЛЯ. Летом мы на дедушкиной «Копейке» поехали в деревню к родственникам, где всюду росли сосны, а под ногами лежал песок. К домику вела тропинка из камней, на которой я любила играть. Однажды, словно кто-то толкнул меня вперед, и я полетела на камни, выставив вперед левую руку. Через два часа она уже была в гипсе, а я пыталась пить час с земляничным вареньем. Короче, я почти ее сломала.
БАБУШКА. Теперь ты уже никого не перехитришь. Будешь есть, как все, правой рукой. (Аля отвязывает веревку).
АЛЯ. Ничего не вышло. Варенье испачкало кофту и опрокинулось на пол.
КСЮХА-ГОТ. А я читать научилась раньше, чем рисовать и писать, потому что боялась это делать при всех. Когда кто-то заходил в комнату, я бросала ручку. Они говорили, что я пишу как курица лапой.
ГАРИИ ПОТТЕР. А меня все время спрашивали. Покажи, в какую сторону идет часовая стрелка?
АЛЯ. До сих пор не знаю в какую!
АЛЯ. Рядом со взрослыми я всегда чувствовала себя, как космонавт в невесомости. В шесть лет я перешла в старшую группу в новый детский сад.
Воспитательница подвела меня к нескольким девочкам, которые что-то раскрашивали фломастерами на полу. Они приняли меня к себе, поделились карандашами, но, когда я принялась раскрашивать…
ДЕВОЧКИ. Фу, ты как рисуешь? Вик, ты видела? Видела? Отдай фломастер! Мой дедушка говорит, что левши – дети дьявола.
КСЮХА-ГОТ. Ес! Я так и знала! Господи, всегда хотела быть дитем дьявола!
АЛЯ. А в школу мне идти, не хотелось, потому, как бабушка неоднократно намекала:
БАБУШКА. Вот там-то из тебя, наконец, сделают человека и заставят писать, как положено. (Уходит, выходит учительница).
АЛЯ. Тогда я придумала маленькую хитрость. В первый же учебный день я попросила учительницу. (Обращается к ней) Можете пересадить меня на последнюю парту?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Ты самая маленькая в классе, и наоборот, должна сидеть ближе к доске, вернись на место! (Аля садится за стол). Так, открываем прописи.
АЛЯ. Я оглянулась на ближайших соседей, но все они были правшами.
УЧИТЕЛЬНИЦА. Напишите заглавную букву алфавита с красной строки. (Аля пишет).
УЧИТЕЛЬНИЦА. Может быть, ты возьмешь ручку в правую руку?
АЛЯ. Нет. А если вам это не нравится, то я в вашу школу больше не приду. УЧИТЕЛЬНИЦА. Это что еще за новости – в советское время всех переучивали! (Уходит).
АЛЯ (Садится на кровать). Так я осталась левшой.
КСЮХА-ГОТ (Вздыхает, садится на подоконник). А меня вот в детском саду все-таки переучили. Сказали, что я делаю все неправильно, и я поверила.
ГАРРИ ПОТТЕР. Вот поэтому ты и стала дитем дьявола!
АЛЯ. Что там медсестра?
ГАРРИ ПОТТЕР (подходит к двери). Сидит.
КСЮХА-ГОТ. Слушай, может тебе в окно сигануть?
АЛЯ. А снега много? (Подходят с Гарри Поттером к окну, смотрят вниз).
ГАРРИ ПОТТЕР. Нет, тут высоко. Здесь второй этаж как четвертый. Ты как минимум сломаешь себе руки и ноги. И то – если повезет.
КСЮХА-ГОТ. А в детдом ты так и не ушла?
АЛЯ. Нет, зато я познакомилась с одной девочкой и поняла, что мне туда совсем не хочется. Мы как-то гуляли с бабушкой и вдруг я услышала, как через дорогу кто=то кричит.
КРИСТИНА. Хочу туда! Отведи меня к ней!
АЛЯ. Я испугалась. Зачем она ко мне хочет? Она кричала и топала ногами.
БАБУШКА. Это они из детдома взяли девочку. Она, конечно, очень невоспитанная.
АЛЯ. В итоге она пришла и сорвала цветы – незабудки. Сказала, что ей все можно. Как-то раз у нас во дворе я ее снова увидела. Там Кристина была совсем не такая, как тогда, а в сто хуже. Она ругалась, хуже, чем все наши мальчики, плевалась через плечо и кричала. (Выходят две девочки).
ДЕВОЧКИ. Ну, она как из джунглей!
АЛЯ. Ну да, она же из детдома.
ДЕВОЧКИ. Она – что? Приемная? (Кристине). Эй, ты! Приемная! При-ем-на-я! А Крис-ти-на при-ем-на-я!
АЛЯ. Кристина кинулась домой, и моя душа ушла в пятки. Я спряталась во дворе и играла, мне не хотелось, как трус, сразу убегать, тем более я ничего плохого не сделала. (Выходит мама Кристины).
МАМА КРИСТИНЫ. Откуда вы знаете? Кто вам сказал?
ДЕВОЧКИ. Она! (показывают на Алю).
МАМА КРИСТИНЫ. Откуда ты узнала? Это наша семейная тайна! Об этом никто не.. Откуда ты, дрянь, такая вонючая… (Хватает за ухо).
АЛЯ. Она взяла меня за ухо и тащила на виду у всего двора. Весь двор столпился у подъезда и смотрел на нас с открытыми ртами. Ничего нет хуже, чем, когда тебя тащат за ухо на виду у всех – честно вам говорю. Она вела меня прямо к бабушке домой, и я понимала, что сейчас мне придет конец, потому что ничего хуже моей бабушки в этой ситуации быть не может.
МАМА КРИСТИНЫ (толкает Алю, она падает на колени). Ваша девочка разболтала всем во дворе, что Кристина нам приемная дочь!
АЛЯ. Бабушка посмотрела на меня так, как будто больше всего на свете ей хотелось, чтобы я исчезла. (Бабушка и мама Кристины уходят) Я ждала наказания одна, пока бабушка разговаривала с тетей. Потом тетя ушла, и я сидела в ужасе, понимая, что сейчас, наверное, меня убьют. (Аля стоит на коленях. Свет гаснет). Я перебирала в памяти все события пятилетней жизни – самые счастливые моменты. Например, когда мы жили с мамой по радио все время играла одна песня… Понимаете, у каждого есть та самая песня (Эннио Морриконе «Chi Mai»). Сначала я пришла к выводу, что хороших воспоминаний не так уж и много, разве что, когда мы с мамой гуляли вдвоем в парке Сокольники, мама посадила меня на пони, а фотограф снял нас на Polaroid. Потом мама купила мне красный шарик в форме сердца, пристегнула его к подтяжкам на штанах, но шарик вырвался, улетел, зацепился за дерево и остался там. Я плакала и тянула руки, но ничего сделать было нельзя. А потом я увидела нашу квартиру и услышала ту самую песню, которая играла по радио, запах метро, вагоны с желтыми фонарями. (голос диктора: Станция Улица 1905 года, уважаемые пассажиры, осторожно, двери закрываются…). А на Баррикадной нам как раз нужно было выходить, потому что там был зоопарк, о котором я так мечтала. А потом мы с мамой вдвоем в чужой квартире. Мама иногда забирала меня от бабушки, и у нас начиналась новая жизнь. И у мамы можно было делать всё, а у бабушки ничего. Мы с мамой ели яичницу прямо из сковородки, потому что в той квартире не было тарелок, и мама сказала, что мы теперь всегда будем жить вместе. Я забиралась на кровать, а над головой у меня парило много воздушных шариков, все под потолком, я играла с ними – ловила их и отпускала. Правда, на следующий день меня опять возвращали к бабушке, а мама снова уезжала. Перебирая это в памяти, я в итоге решила, что счастливых воспоминаний у меня столько, что я совсем не хочу умирать.
БАБУШКА (кричит). Откуда ты узнала, что Кристина из детдома? Где ты это узнала?
АЛЯ. Не знаю. Я не хотела ничего плохого. Разве это плохо, что она из детдома? И вдруг – я вспомнила! (Поворачивается к бабушке.) Бабушка, так ты же сама сказала, что она из детдома, когда мы стояли на улице! Это ты мне сказала.
БАБУШКА. Все равно ты сейчас пойдешь и извинишься перед Кристиной и ее мамой, иначе я выпорю тебя.
АЛЯ. Бабушка взяла меня в охапку, всю заплаканную и потащила в соседний подъезд. (Мама Кристины стоит на сцене, в нее летят подушки. Слышны крики Кристины).
БАБУШКА. Давай, извиняйся!
АЛЯ. Кристина, прости, пожалуйста. Я не нарочно.
КРИСТИНА. Уходи! (все, кроме Али и девочек уходят. Аля снова садится на кровать).
АЛЯ. Я никогда больше не разговаривала с Кристиной. Все постепенно успокоились, и то, что она из детдома уже никого не волновало, наоборот – все стали ее бояться. (четвертая девочка просыпается).
КАЛЯКИНА. А можно потише? Я вообще-то здесь сплю!
КСЮХА-ГОТ. О, синие панталоны проснулись!
КАЛЯКИНА. Отвали!
КСЮХА-ГОТ. Эй, хорек! А панталоны тебе не жмут?
ГАРРИ ПОТТЕР. Да нет на ней никаких панталон. Они, наверное, опять под подушкой. Калякина, зачем ты их от нас прячешь?
КАЛЯКИНА. Отвали, я сказала.
АЛЯ. А в чем дело?
КСЮХА-ГОТ. Кто у меня пятьсот рублей из тумбочки украл?
КАЛЯКИНА. Да не я это!
КСЮХА-ГОТ. А кто еще? Только ты у нас можешь быть воровкой!
ГАРРИ ПОТТЕР. А еще ты вечно ходишь и ноешь, что с тобой никто не дружит. Постоянно пристаешь ко всем, выпрашиваешь у меня книжку про Гарри Поттера.
КСЮХА-ГОТ. Признавайся, давай! Ты стащила деньги?
КАЛЯКИНА (накрываясь одеялом). Да не брала я твои деньги!
КСЮХА-ГОТ. Жирная уродина, вот ты кто!
АЛЯ. А когда деньги украли?
КСЮХА-ГОТ. Сегодня после завтрака! Прихожу из столовки, а их нет. Это все деньги, которые мне родители дали с собой. Стопудово она.
КАЛЯКИНА. Да не я это! Это мальчики из другой палаты, я клянусь, что не брала!
КСЮХА-ГОТ. Чем поклянешься?
КАЛЯКИНА. Да хоть на иконе поклянусь!
АЛЯ. Ксюх, может, правда не она?
КСЮХА-ГОТ. Не знаю, не знаю, да ты только посмотри на эту жирную кобылу! А кто у нас вечно выпрашивает полдники? Кто просит занять денег и купить шоколадку? Кто просит поносить одежду?
ГАРРИ ПОТТЕР. А как-то раз, когда я заболела и не пришла на ужин – она съела мою порцию. Пюре и котлету!
КСЮХА-ГОТ. Дома, тебя, что ли не кормят?
КАЛЯКИНА (кричит). ДА НЕТ У МЕНЯ НИКАКОГО ДОМА! Поняла!
(резко вскакивает, прыгает на подоконник, рывком открывает окно, пытается выпрыгнуть, все бросаются к ней, Аля и Гарри Поттер хватают ее за руки, вместе падают на пол).
АЛЯ. Калякина, ты чего?
ГАРРИ ПОТТЕР. Ты это… ты знаешь, как там высоко?
КАЛЯКИНА. Да, пустите!
АЛЯ (Ксюхе). Закрой окно.
КАЛЯКИНА. Как же вы меня достали! Я ничего вам не сделала! А ты! (Поворачивается к Ксюхе). Тоже прицепилась ко мне, потому что я из детдома?
АЛЯ. Как? Я не знала. (Пауза).
КАЛЯКИНА. Да, можете всем теперь трещать. Хотите, я вам тоже кое-что расскажу? Я не спала. Я слышала, как вы тут говорили. И про меня всякие гадости тоже. Но я не хочу домой, потому что моего дома уже нет.
АЛЯ. Мы не знали, мы просто…
ГАРРИ ПОТТЕР. Думали, что ты очень навязчивая и странная.
КАЛЯКИНА. Я не навязчивая – у меня просто никого нет. Моих родителей больше нет, понимаете? Дом два этажа – в аварийном состоянии и двор вот и все, что осталось от моего поселка. Ни бабушек, которые сидели на лавочках, ни моего папы, который вечно копался в гараже. Папа мне как-то раз сказал: вот вырастешь и всё узнаешь о жизни. И вот я выросла, всё узнала и хочу вернуться. Знаете, чем кормят в детдоме? Повезло, что не знаете. И это не одноразовая акция, не санаторий на два месяца – это из года в год ты просыпаешься в одном и том же месте, ешь одну и ту же еду, смотришь на одних и тех же людей. А на новый год там устраивают шоу. Дед Мороз привез вам подарки! Дурацкие никому не нужные подарки, вот все, что у нас там есть. Вот там все воруют! А меня не так воспитывали…
КСЮХА-ГОТ (подходит к ней, садится рядом). Калякина, извини. Правда, извини. Мы не знали.
ГАРРИ ПОТТЕР. Да-да, никто не знал.
КАЛЯКИНА. Конечно, я решила никому здесь не говорить откуда я, а то – как всегда начнется. Ничего, я уже привыкла.
ГАРРИ ПОТТЕР. Все наладится. Может быть, тебя кто-то еще возьмет?
КАЛЯКИНА. В 15 лет? Прикалываешься? (молчат).
КСЮХА-ГОТ. Вот, знаете, у меня вроде бы есть родители, а временами кажется, что нет. Они не живут вместе. Мама говорит, что отец плохо зарабатывает, и она все тащит на себе. А отец… говорит, что она агрессивная. У меня нет своей комнаты – я живу с младшей сестрой. Закрываюсь и слушаю музыку. Вот поступлю в универ – и съеду нафиг.
КАЛЯКИНА. Все равно это лучше, чем ничего.
АЛЯ. Да лучше в детдоме жить, чем с моей бабушкой. Я тебе завидую.
КАЛЯКИНА. Серьезно? Мне еще никто не завидовал.
БАБУШКА (выходит). В нашей семье все детства работают на огороде и всё умели делать в твоем возрасте! Между прочим, в твоем возрасте я уже грядки окучивала. Ты хоть маме помогаешь? Ты посуду моешь?
АЛЯ. Мою.
БАБУШКА. Убираешься?
АЛЯ. Убираюсь.
БАБУШКА. Ты, наверное, плохо убираешься и посуду не умеешь мыть. Ни мозгов, ни рук, пороть тебя надо! Идешь работать в огороде или нет? Конечно, не идешь. Весь день отлыниваешь.
АЛЯ. А можно я пока в комнате тихо посижу? Я просто почитаю и попишу.
БАБУШКА. Чего попишешь?
АЛЯ. Стихи.
БАБУШКА. Какие еще стихи? Прости Господи, еще и психически неуравновешенная. Ну, что молчишь? Мыслей никаких нет? Что стоишь, рот открыла? Вдохновение пришло? Какие мысли о жизни?
АЛЯ. Тебе сказать мои мысли?
БАБУШКА. Скажи.
АЛЯ. Мне нравится сидеть на окне и наблюдать за прохожими.
БАБУШКА. Тебе лечиться надо!
АЛЯ. Ну почему ты так говоришь?
БАБАУШКА. Нет, это ненормально. Тебе точно надо в милицейское училище! Толчков надраишь там, и вся дурь из тебя выйдет! Ты же знаешь, что нам нужны милиционеры в семье. Вот и давай.
АЛЯ. Но я не хочу.
БАБУШКА. Тебя здесь никто не спрашивает. У тебя генетика такая… тупорылость от отца, понимаешь? Ты даже одну грядку прополоть нормально не можешь! После тебя одни корешки остаются! (Уходит).
КАЛЯКИНА. Какая ужасная у тебя бабушка, моя была совсем не такая. Она готовила столько вкусной еды и называла меня, только не смейтесь, ну… В общем, она говорила, что я очень красивая, хотя сейчас я понимаю, что я некрасивая.
КСЮХА-ГОТ. А меня никогда никто не называл красивой. Так странно…
АЛЯ. А моя бабушка вообще считала мою маму уродиной. Мне рассказывали, что в первом классе мама сожгла все свои учебники и школьную форму на заднем дворе. Наверное, такое же мнение у нее было по поводу смородины.
КСЮХА-ГОТ. Серьезно? Вот круто! Огонь!
АЛЯ. Да, ей было всего шесть лет, и ее решили отдать в школу. Ей там не понравилось, и она ничего не понимала. И после первого сентября она взяла у папы, то есть у дедушки канистру с бензином, пошла на задний двор, взяла учебники и форму и сожгла.
ГАРРИ ПОТТЕР. А ее бабушка, в смысле ее мама, сильно ругала?
МАМА. Да так, не очень.
БАБУШКА. Ты самая непутевая дочь, которая была в моей жизни! Твоя сестра закончила институт с красным дипломом! А ты чего? Родила ребенка непонятно от кого.
АЛЯ. А еще я редко видела маму, поэтому не знала, кем она работает. Однажды во дворе ко мне подошли новые девочки во дворе.
ДЕВОЧКА 1. А моя мама работает директором в магазине! А папа водителем!
ДЕВОЧКА 2. А моя мама парикмахер, а папа строит дома!
ДЕВОЧКИ (вместе). А у тебя кем мама работает?
АЛЯ. Я растерялась, потому что мне никогда в голову не приходило спрашивать у мамы кем она работает. Но пару раз, когда она брала меня на работу, в кабинет со столом, где тети в кожаных юбках угощали меня дорогими конфетами из длинных коробок, я слышала слово «бухгалтер». Но никогда его не произносила.
АЛЯ. Она работает …бу…бург….бух..бурк.
ДЕВОЧКА 2. Она никем не работает! Ты придумываешь.
АЛЯ. Нет, работает.
ДЕВОЧКА 1. Тогда скажи.
АЛЯ. Бурхагтером!
ДЕВОЧКИ. Нет такой работы!
ДЕВОЧКИ (уходя, кричат вслед). А папа у тебя кем работает? Да, наверное, никем, потому что у тебя его нет!
МЕДСЕСТРА (входит). Так, разбудите Остарову. Остарова, на укол. Вы чего здесь все расселись? Ну-ка быстро по кроватям. А ты – собирайся поживее (Але).
ГАРРИ ПОТТЕР. Ну, если что – я вас всех любила. (уходит с медсестрой).
АЛЯ. А что случилось с твоими… ну, твоей семьей.
КАЛЯКИНА. Можно я не буду про маму? А папа, ну он пил, много. И один раз не пришел домой… и пропал.
КСЮХА-ГОТ. Ага, вышел за хлебом на двадцать лет. Мой так на пять лет уходил, потом вернулся. Деньги кончились.
КАЛЯКИНА. Нет…у меня не так. У меня, кажется, совсем… Аля, а у тебя был папа?
АЛЯ. Папа был, у всех был папа. Без папы никто бы не родился. Но некоторые папы есть потом с тобой всегда, а некоторые нет. Как у нас с вами. Папу я помнила. Когда я еще не умела ходить, мы жили с ним и с мамой в высоком доме. У нас был красный ковер, и папа сидел на нем по-турецки. В нашем доме жило много людей с автоматами в тельняшках, и у папы тоже был автомат, завернутый в кухонное полотенце. Мы ходили к соседям в гости, а они к нам, иногда мы провожали кого-то на войну. Накрывали стол, а я с мальчиками играла в войнушку. А ещё у нас дома жил кот, ебойцовской породы с кривыми лапами и разодранным ухом. Кот ненавидел чужих людей и никого не пускал в дом. Шерсти у него почти не было, и все наши знакомые говорили: «Какой страшный!». А я называла его просто Стракиш. Стракиш никого не любил, кроме меня: спал в моей кровати, голову клал на подушку, как человек, и подтягивал одеяло лапой. Однажды к маме приехали друзья, она дала им ключи от дома и сказала, чтобы они подождали ее у нас дома. Когда она вернулась с работы, то увидела, что гости сидят на полу в подъезде. Потому что их не пустил кот. А папа иногда любил набирать воды в ванную и притворяться, как будто он утонул. Он нырял головой под воду и мог лежать там очень долго. Я всегда очень боялась, что он захлебнется, заглядывала внутрь и ждала, пока он вынырнет. Но потом он открывал глаза прямо под водой и выпускал пузыри, целый и невредимый. Я думала, что он амфибия. Он носил полосатые кофты, их называли морские тельняшки. Папа был левшой, как и я. (Появляется бабушка).
БАБУШКА. Ты вся в своего отца-дегенерата.
АЛЯ. Я не знала, что такое «дегенерата». Бабушка попросила набрать ей клубники с грядки. Я взяла тарелку и заспешила к огороду.
БАБУШКА. Ну, кто же в стеклянную тарелку будет клубнику набирать? Надо в пластиковую! Девке уже шестой год идет, а она ничего не умеет и не соображает! Вся в своего отца-дебила. Вот она, тупорылая порода. У нас в семье все рукастые, головастые учились на пятерки, с высшим образованием. И как только твою мать угораздило влюбиться в этого идиота в 17 лет? Нельзя смешивать хорошую кровь, потому что вот такие гибриды в итоге получаются.
АЛЯ, Вот. тогда-то я и пообещала себе, что я назло им всем…
(Голос медсестры). Подъем! Тихий час окончен! Собираемся на полдник.
ГАРРИ ПОТТЕР (забегает). Слушайте! Я сейчас шла по коридору и увидела, как какая-то женщина заходит к нам в корпус!
АЛЯ. В таком длинном черном плаще?
ГАРРИ ПОТТЕР. Да!
АЛЯ. Это мама! Нет, я не хочу домой. Она меня снова отправит к бабушке.
(Разговор за палатой).
МЕДСЕСТРА. Здравствуйте, вы мама Маликовой?
МАМА. Да.
МЕДСЕСТРА. Ну, тогда, в первую очередь я вам отдам вот это. Это все, что я у нее конфисковала на тихом часу и после отбоя за две недели.
АЛЯ. Что делать, что делать?
КСЮХА-ГОТ. Давай быстро в шкаф! Залезай. (Открывает шкаф).
ГАРРИ ПОТТЕР. Скажем, что тебя нет! Ты ушла, ок? (Аля залезает в шкаф, они закрывают ее).
МЕДСЕСТРА. Ваша девочка не спит ни днем, ни ночью. И все остальные из-за нее тоже. Она провоцирует остальных на неадекватное поведение.
КСЮХА-ГОТ. Давайте еще вещей накинем сверху. Как будто его давно не открывали.
КАЛЯКИНА. Возьмите мою кофту. Она большая! (Закидывают на дверцы шкафа).
КСЮХА-ГОТ. Так, быстро переодеваемся, как будто мы уже встали! (Натягивают джинсы, заправляют постели).
МЕДСЕСТРА (продолжает говорить с мамой). А знаете, что она устроила на прошлой неделе? Все спокойно спали на тихом часу, а потом она как закричит: «Ой там белка, белка»! Как пятилетняя! Я прихожу и спрашиваю, в чем дело, а она: «Там белка в окне! Я просто никогда белку не видела!». Естественно, все проснулись! А вчера в два часа ночи прыгала по кроватям с плеером. А еще подралась с мальчиком. Вы понимаете, подралась как будто – мальчик. Знаете, иногда мне кажется, что она намеренно так себя ведет. Выводит меня из себя и других медсестер, которые здесь дежурят – тоже.
МАМА. Да, понимаю.
МЕДСЕСТРА. Это кошмар какой-то, нет, я буду просить руководство, чтобы они в следующем году брали к нам только до двенадцати. Потому что после – это неуправляемое стадо. Что в голове у этих пятнадцатилетних? Одна там так вообще вся в цепях! А ваша сейчас в палате – собирает вещи. Можете пойти к ней.
МАМА (заходит в палату. В руках у нее вещи, которые дала медсестра. Плеер, дневник и две книги). Привет, девочки!
КСЮХА-ГОТ. Здрасьте. Вы к кому?
МАМА. Я – Алина мама. Я за ней приехала.
КСЮХА-ГОТ. А ее здесь нет… Она ушла. Вот недавно.
МАМА. А куда она пошла?
КАЛЯКИНА. Мы не знаем.
МАМА. Ну, она же вернется? Я ее тогда здесь подожду. На ее месте. Где она спит?
КСЮХА-ГОТ. Вон там.
МАМА. А, вот и ее вещи. Я пока начну их собирать. Может, вы ее приведете?
ГАРРИ ПОТТЕР. Э-э-э, хорошо. У нас сейчас полдник. Она, наверное, уже в столовой.
КАЛЯКИНА. Да, мы поищем!
МАМА. Ну, давайте. уходят).
(Сначала берет вещи, начинает их собирать, потом поворачивается к дневнику, который ей дала медсестра. Свет гаснет. Мама садится на кровать, открывает дневник на середине. Свет падает только на нее).
МАМА (читает вполголоса). Однажды я сильно заболела. Я лежала на диване в гостиной и молчала. У меня болел правый бок. Болел так сильно, что мне не хотелось больше разговаривать. Бабушка мне сразу же не поверила. (Появляется бабушка. Аля выходит из шкафа и ложится на кровать. Теперь свет падает еще и на нее).
БАБУШКА. Ты всё выдумываешь. Ты придуриваешься, потому что ты – провокатор, и я тебя знаю.
АЛЯ. Нет, я не придуриваюсь.
БАБУШКА. Тогда давай мы тебе скорую помощь вызовем, раз ты такая больная.
АЛЯ. Вызывайте! (Бабушка уходит).
МАМА (читает дальше). Поверил мне только дедушка. Он сел со мной рядом и, молча, стал щупать мне голову и живот. Он был таким спокойным и добрым, что мне даже перестало казаться, что у меня что-то болит. Дальше как в тумане. Меня тошнило в машине скорой помощи, потому что там было холодно и пахло бензином. Со мной оказалась мама. У меня брали кровь из пальца, но было уже все равно. До меня доносились обрывки чьих-то слов: острый аппендицит, воспаление, срочная операция. Меня куда-то положили, покатили, потом вкололи укол, и всё в глазах поплыло.
АЛЯ (лежа в кровати). У мамы вместо одной головы – пять. Кто-то держит меня за руку. Мама или я сама? Я лежу на чем-то твердом. Холодный металлический потолок. Врач тоже металлический, а я маленькая. Такая маленькая. Конец 20-ого века, а я вешу всего двадцать килограмм. И так глупо будет умереть сейчас, когда мне так мало лет. Я вижу его врача издалека, но ничего не ощущаю. И себя тоже вижу, но ничего не чувствую. Мама, мне так хочется пить.
МАМА (достает бутылку). Вот, попей!
АЛЯ. Мама, а почему у меня тут все перебинтовано?
МАМА. Тебе врач сделал операцию – вырезал аппендицит.
АЛЯ. А что такое аппендицит?
МАМА. Ну, помнишь, тебе очень нравилось пить пепси-колу, хотя она вредная?
АЛЯ. Ой, из меня – что вылилось двадцать литров пепси-колы?
МАМА. Ну, почти.
АЛЯ. Мама, я тогда больше никогда не буду ее пить.
МАМА. Молодец, всё правильно. Но иногда все равно немножко можно. Но только немножко.
АЛЯ. А перышко? Он не вытащил перышко?
МАМА. Какое перышко?
АЛЯ. Я тебе не стала тогда говорить. Когда меня оставили одну, я играла с перышком из подушки. Я дула на него, чтобы оно подлетало.
МАМА. И что дальше?
АЛЯ. И вот потом я… его случайно проглотила. Оно само ко мне залетело. Я кашляла и пыталась его вытащить, но не смогла. Подавилась и думала, что умру. И тогда я его проглотила. Это из-за этого у меня теперь аппендикулит?
МАМА. Аппендицит, глупенькая! Радикулит – это другое.
АЛЯ. А я думала, у меня как у бабушки – уже радикулит.
МАМА. Нет, у тебя радикулита еще лет сто не будет! А про перышко… не знаю, малыш, не слышала, но я потом спрошу у врача – может быть, он его вытащил.
АЛЯ. Мама, а бабушка всегда была такая?
МАМА. Какая?
АЛЯ. Злая.
МАМА (вздыхает). Наверное, да. Сколько я себя помню – всегда.
АЛЯ. Пока тебя не было – она ругала нас всех за скатерть. Кто-то порезал скатерть в гостиной – она кричала, что если мы не признаемся, кто это сделал, то убьет нас. Никто так не признался. А потом у меня заболел живот.
МАМА. Дело не в скатерти.
АЛЯ. Ей никто не нравится – ни ты, ни я, ни папа, даже дедушка иногда не нравится. Почему?
МАМА. Это сложно объяснить, но бабушка, очень обижена на мир. Ты права – она не видит в нем ничего хорошего.
АЛЯ. Но почему?
МАМА. Ты умеешь хранить секреты?
АЛЯ. Конечно!
МАМА. Дело в том, что у нашей бабушки есть еще две сестры. Она с ними уже много лет не разговаривает.
АЛЯ. Но она не рассказывала…
МАМА. Конечно, не рассказывала. Она и нам запрещает с ними общаться. Так вот, когда твоя прабабушка умирала – она оставила в наследство трем сестрам свой дом. У твоей бабушки уже был дедушка, и они жили в другом городе, поэтому она оставила бабушке не самую большую часть, а всё остальное завещала её сестрам, которые и жили в этом доме. Бабушка очень обиделась и после этого перестала с ними общаться.
АЛЯ. Но зачем ей этот дом, если у нее уже есть дедушкин? И наша квартира, а еще дача…
МАМА. А вот это, Аля, парадокс многих взрослых. Им всегда мало. Кажется, что у тебя должно быть всего много. Вот тогда ты будешь что-то значить. Бабушка перестала видеть в людях хорошее и не хочет это менять. Ей удобно думать, что мы плохие, понимаешь?
АЛЯ. Нет.
МАМА. Однажды, когда ты вырастешь, то поймешь, что самое страшное в жизни – никого не любить. У каждого человека разная любовь… Ты можешь любить всё что угодно – людей, деревья, солнце, собак, даже муравья! Но без любви твоя жизнь и жизнь тех, кто тебя окружает – будет такой же, как жизнь бабушки. Она сама ее сделала такой.
АЛЯ. Как это сама?
МАМА. Просто потому, что она так захотела.
АЛЯ. Мама, ты знаешь, я подумала, что не хочу, чтобы то перышко из меня вытаскивали, потому что я хочу быть птичкой. А человеком не хочу.
МАМА (смеется). Хочешь, почитаю тебе твою любимую книжку?
АЛЯ. Это про Пеппи Длинныйчулок?
МАМА. Да! (Усаживается). «На окраине одного маленького шведского городка вы увидите очень запущенный сад. А в саду стоит почерневший от времени ветхий дом. В этом – то доме и живет Пеппи Длинныйчулок. Ей исполнилось девять лет, но, представьте себе, живет она там совсем одна. У нее нет, ни мамы, ни папы – и никто не гонит ее спать как в раз в самый разгар игры…».
АЛЯ. Мама, а где папа?
МАМА (отворачивается). У тебя больше нет папы.
АЛЯ. Как это нет? Он есть!
МАМА. Есть, но только он не твой папа.
АЛЯ. А чей же еще?
МАМА. Ничей. У тебя просто нет папы, понимаешь?
АЛЯ. Нет.
МАМА. Поймешь, когда вырастешь. У тебя есть бабушка, дедушка, а папы нет.
АЛЯ. Но…
МАМА. Забудь. (Уходит, открывает дневник).
МАМА (читает слова Али). Но я не забывала никогда, ни на одну минуту. Он жил рядом, но мне было строго-настрого запрещено с ним разговаривать. (Аля поднимается).
БАБУШКА (из-за сцены). Не смей! Даже не думай!
АЛЯ. А я и не думала, но все равно смотрела на соседний дом, когда пробегала рядом. А вдруг, вдруг я увижу папу. Один раз я встретила его у подъезда с другими дядями. Мы гуляли куда-то с подружкой Верой, а они смеялись и о чем-то говорили. И вдруг он меня позвал. (Появляется папа.)
ПАПА. Аля, подойди сюда!
АЛЯ. Я очень боялась, потому что знала, как мне влетит, если кто-то меня с ним увидит, но храбро вышла вперед.
ПАПА. Это тебе! (Дает шоколадку). Ну, бери-бери. Чего ты смущаешься?
АЛЯ. Он протянул мне шоколадку. Очень вкусную. Такие я ела только на день рождения и на Новый год. Я не знала, что говорить, поэтому схватила ее и убежала. Потом пришла с ней домой и решила спрятать, чтобы никто не увидел, а вечером под звуки бабушкиной передачи тихонько съесть. Но меня все раскусили. (Появляется бабушка).
БАБУШКА. Что у тебя там за спиной? Что?
АЛЯ. Я не смогла сдерживаться, тем более меня распирало от гордости, что мой папа мне дал шоколадку, не какой-то там дядя, а папа, мой папа, настоящий папа, а значит он хороший! Хороший!
БАБУШКА. Кто ее тебе дал? Кто?
АЛЯ. Папа.
БАБУШКА. Ха! Нашла, чем гордиться! Думаешь, ты ему нужна? Нет, он просто прикидывается добреньким перед твоей мамой, ты ему вообще не нужна. Ему плевать на тебя! А шоколадкой надо со всеми поделиться, ты что – жадина?
АЛЯ. Но мне почему-то не хотелось с ними делиться папиной шоколадкой. Я ушла в другую комнату, плакала и ела шоколадку, которая почему-то стала горькой. (Аля садится на пол у кровати).
АЛЯ. Как-то раз мама приехала и сказала мне.
МАМА. Аля, ты уже взрослая девочка. Ты должна знать – твой папа умер.
АЛЯ. Как умер?
МАМА. Люди иногда умирают.
АЛЯ. Это был последний раз, когда я видела папу. (Уходит обратно в шкаф, закрывается, свет гаснет, освещена только мама. Она читает слова Али вслух).
МАМА. Дорогой дневник, сегодня последний день зимы. Эта неделя здесь меня окончательно добила, но все равно тут лучше, чем дома. Перед тем, запихнуть меня сюда, мама сказала, что я асоциальна. И вообще я – просто гадина. Я должна слушаться. Я не имею права возражать. Учиться там, где нравится. Давать сдачи, когда бьют. Мне говорят: «Заткнись! Закрой рот». Меня никогда никто не слушает. Когда мне плохо – никто мне не верит. Я не могу с ними больше жить. Я приношу только одни неприятности. У меня есть право только на то, чтобы стоять и слушать, как на меня орут. Всю жизнь. Всю мою короткую никчемную жизнь. Что со мной не так? За что вы меня так ненавидите? За то, что я похожа на папу? Потому что… (Мама замолкает). (Аля выходит из шкафа. Подходит, стоит рядом).
АЛЯ. Мама, ты чего?
МАМА. Ничего, я просто…
АЛЯ. Ну, давай. Говори мне, что я всё придумала, что я вру, что я сочиняю, что ничего этого не было! Что надо все терпеть и делать вид, всю жизнь делать вид! Тебя унижали? Значит, ты этого заслуживаешь!
МАМА. Нет, я не буду этого говорить. Я виновата перед тобой. (Аля садится на край кровати. Молчит). Я никогда не говорила того, что обычно говорят мамы…
АЛЯ. Знаешь, мое первое воспоминание, после того, как ты забрала меня от бабушки? Я пошла ловить в поле майских жуков с ребятами, мы заигрались, я забыла, что надо домой, забыла, что ушла далеко. И вдруг я увидела тебя. Ты бежала по полю и на виду у всех схватила меня за ухо. Ты тащила меня домой, а я плакала. А дома ты… У меня шла кровь из носа. И я стояла над раковиной, а ты вдавливала меня, держала за волосы, пыталась смыть кровь, а потом снова… И я захлебывалась.
МАМА. Я испугалась, что ты сбежала. Пожалуйста, прости меня, я была глупая, очень глупая, ты же сама понимаешь.
АЛЯ. Знаешь, что я поняла? Я никогда не буду ни такой, как ты – ни такой, как бабушка. Я уже – не такая.
МАМА. Ты что думаешь, я не переживала? Думаешь, я не осознавала свою вину? Ну, вот почему ты всегда помнишь только плохое? Я покупала тебе сладости, игрушки, ты помнишь, сколько у тебя было красивой одежды?
АЛЯ. Да, привозила это всё к бабушке и уезжала.
МАМА. Да, я понимаю, что бросала тебя, но мне нужно было работать, чтобы накопить денег на наш с тобой собственный дом. Чтобы уехать.
АЛЯ. А мне тогда нужна была семья. У меня не было ни мамы, ни папы. Была только бабушка, которая… ты ведь и сама не хотела с ней общаться?
МАМА. Давай не будем об этом говорить. Я очень многого не понимала раньше, я знаю, что время уже упущено, но сейчас… (Протягивает руку, гладит Алю по руке). Я приехала все исправить.
АЛЯ. Что исправить?
МАМА. Мы с тобой когда-то мечтали, что будем жить в своем собственном доме?
АЛЯ. Да.
МАМА. Ну, так вот, эта мечта совсем скоро может сбыться. Помнишь, дядю Диму, с которым я тебя знакомила? Мы… расписались, мы теперь будем жить все вместе, как одна большая семья.
АЛЯ. Вы… поженились? (Тихо) Но я думала – мы будем жить вдвоем.
МАМА. Но ведь гораздо лучше, когда у тебя есть не только мама, но и папа?
АЛЯ. Но он мне не папа.
МАМА. Пока не папа, но может быть, вы подружитесь, и ты станешь звать его папой. Так, вот, у дяди Димы есть большой дом в другом городе, мы все переедем туда и начнем жить как настоящая семья! У него есть камин и огромный телевизор во всю стену! По вечерам мы будем смотреть фильмы все вместе, а я вам готовить вкусную еду.
АЛЯ. Поэтому ты приехала за мной?
МАМА. Да, и еще – у меня есть к тебе маленькая просьба, но потом – когда ты соберешь вещи.
АЛЯ. У меня почти все собрано. (Закрывает чемодан, вздыхает) Ладно, дядя Дима, он же нормальный?
МАМА. Конечно, нормальный.
АЛЯ. И он не против меня?
МАМА. Конечно, не против. Сделай для меня одолжение, зови его папой. Хотя бы иногда. (в палату входят Ксюха-гот, Калякина, Гарри Поттер).
КСЮХА-ГОТ. Мы не нашли… (Застывают, смотрят на Алю и ее маму).
АЛЯ. Все в порядке, я уезжаю.
ГАРРИ ПОТТЕР. Как? Все-таки уезжаешь?
АЛЯ. Да, все хорошо.
КАЛЯКИНА. А может, останешься с нами?
МАМА. А вы, я смотрю, подружились. Аля, тогда прощайся и пойдем. (Встает, выходит).
АЛЯ. Всё хорошо! Представляете, мы переезжаем!
КСЮХА-ГОТ. Уф-ф! А мы все думали, что придумать, куда ты делась!
ГАРРИ ПОТТЕР. И тебя не отвезут к бабушке?
АЛЯ. Нет! Мама нашла нам новый дом!
ГАРРИ ПОТТЕР. Аля, как круто! Счастливая!
КСЮХА-ГОТ. Ну, все, давай мы тебя обнимем! Обещаем, что будем и дальше бороться с медсестрой.
ГАРРИ ПОТТЕР. И никогда не забудем твоих историй.
АЛЯ. Калякина, иди к нам! (Все вчетвером обнимаются).
КСЮХА-ГОТ. Мой номер у тебя есть, помнишь, в дневнике оставила? Если что – пиши мне!
МАМА (из-за сцены). Аля, ты идешь?
АЛЯ. Иду! (Ныряет в дверь с чемоданом, свет на сцене гаснет).
(Выходят Аля и мама).
МАМА. Помнишь, я тебе сказала, что хочу попросить тебя об одном одолжении?
АЛЯ. Если это насчет комнаты, то клянусь, у меня теперь всегда будет чисто. Еще я могу хоть каждый день выносить мусор и убирать за своим хомяком почаще, и…
МАМА (останавливается). Нет, это не про комнату. Понимаешь, бабушке нужна помощь.
АЛЯ. В смысле?
МАМА. Она…ну мы не хотели тебе говорить, но неделю назад она неудачно упала на улице, было скользко – и она сломала бедро, в общем ногу.
АЛЯ. С ней все в порядке?
МАМА. В остальном – да, она лежит сейчас дома, практически не двигается. Но за ней нужен уход, нужно, чтобы кто-то был рядом с ней постоянно месяц или два. Твоя тетя пока не может – ты же знаешь – она в другой стране.
АЛЯ. Ты хочешь сказать, что нам с тобой придется с ней сидеть?
МАМА. Нет. Я хочу попросить тебя, чтобы ты ненадолго посидела… ну, пожила с бабушкой.
АЛЯ. Я? Но почему я? Почему мы не можем вместе? Я не…
МАМА. Я не могу. Мы…с дядей Димой ждем малыша. Мне нужно ехать к нему.
АЛЯ. Кого ждете?
МАМА. У нас будет ребенок.
АЛЯ. Поздравляю.
МАМА. Поэтому я не могу, ты же взрослая девочка, ты же уже всё понимаешь? Аля, ну пожалей бабушку, пожалей меня, пожалей всех. Это буквально на два-три месяца.
АЛЯ. (в сторону). А меня кто пожалеет?
МАМА. Ты что-то сказала?
АЛЯ. Ничего.
МАМА. Аля?
АЛЯ. Что?
МАМА. Бабушка хочет попросить прощения.
(Аля берет чемодан. Смотрит в зал).
Занавес
Москва 2021
