Они стоят на набережной, словно ждут, когда по Неве проплывут трупы их врагов.
Камуфляж, сто карманов, банка с червями, чемоданчик с насадками, ведерко для большой рыбы, ведерко для маленькой, сеть рыбацкая через плечо и, конечно, удочка. И не одна ― шесть. Рыбак их все закинул и в ряд поставил, ждет, когда хоть одна клюнет.
Самую дорогую удочку он держит в руках.
И тут самое главное ― это лицо: счастливое лицо. Счастливое лицо сосредоточенного мужчины. В этом счастье нет сиюминутности. Оно долгое. Оно серьезное. Напряженное.
И завтра он тоже придет. За счастьем.
И ведь знает, что ловить нечего, ничего не поймает. Ну, может, рыбешку одну, беспутную, одинокую, мимо плывущую. Но кого этим накормишь? Разве что кота. Но и тот останется недоволен.
А еще я сразу начинаю думать про женщину. Женщину рыбака. Есть она вообще? Думаю, что есть. Рада, наверное, что он из дома ушел. Просторно в квартире без рыбака. А потом придет. Рыбой провоняет. Рыбы нет, а он провоняет.
И женщина ему с порога свой взгляд бросает: «Опять ничего?»
И ловит в ответ это детское в глазах: «Эх, ну что ты понимаешь вообще!..»
― А есть что будем? ― спрашивает она.
Холодильник полон снеди, но женщины всех времен должны смирять рыбаков всех времен. Должны унижать их, докапываться, искать правду.
Женщины ищут женскую правду и находят ее: она лежит в пустых ведрах для маленьких и больших рыб. Рыб нет. А ведра есть.
И завтра он снова отправится на рыбалку. И ее глаза снова спросят: «Где рыба?»
А рыба ― она в душе. Ту рыбу не зажаришь, не съешь. Она внутри рыбака плещется. Он и рад ей. И этого достаточно.
Достаточно, что его понимает одна рыба и терпит одна женщина.
