Наверное, у многих в жизни случались встречи с какими-нибудь неприметными и малозначительными на первый взгляд персонажами, фиксируемые памятью как повторные знакомства; причём те, начальные, можно было бы восстановить с достаточной достоверностью, хотя раньше в этом никакой потребности и не было. И всё же это такие встречи или знакомства, которые повлияли, несмотря на свою мимолётность, если не на судьбу или мировоззрение, то в эмоциональном или информационном плане, как минимум, на какое-то, пусть и непродолжительное время, на личный житейский фон.
Часто результат таких встреч имеет незначительную, почти неприметную инверсию, то есть определённо-ожидаемое событие происходит, но в другом месте и в совершенно другом качестве. И, тем не менее, именно она-то, инверсия, или при условии достаточно продолжительного и искусственно поддерживаемого уровня, или мгновенного, но сомнительного результата, может приводить к неожиданным последствиям. Вот о такой повторной встрече с, уверенно прогнозируемым, отрицательным остатком или осадком, мне и хотелось рассказать.
Стоял один из замечательных последних августовских деньков, один из тех, что некоторым нравится относить к бабьему лету, хотя это обычное лето, и даже не затянувшееся. Но о бабьем лете многие уже поминают, как только такие деньки образуются: воздух замер, солнышко раскочегарилось так, что впору его притушить, и прелой листвой уже попахивает, хотя этот факт совсем не снижает градуса общего позитива. А вот птички (чайки и вороны – не в счёт) уже не поют, а просто редко посвистывают, и как-то неуверенно уже, а в воздухе постоянно повисают паутинки и висят, висят, а воздух стоит и стоит, столбом стоит. И у этих деньков есть одна не противная, но обманчивая сторона – кажется, что такие погоды установились надолго.
У Руслана Юшина и его супруги Кати образовалась свободная суббота, и они не торопясь прогуливались по Верхней набережной, направляясь в гости к каким-то своим близким друзьям, детально расписывать которых в этом тексте не требуется. Супруги были одного возраста, лет по тридцать пять, роста среднего, одеты по-летнему и в то же время празднично, и вообще – красивая пара. А ещё, чтобы закончить с этой парой и чтобы стало окончательно с ними всё ясно: в материальном отношении они сами себя относили к среднему классу; это значит, что они не просто думают о будущем, но и рассчитывают, что их дети будут жить лучше.
Конец августа традиционно время планируемых встреч и приёма гостей: после летних отпусков многим хочется поделиться накопленными впечатлениями с друзьями-подружками, посмотреть в глаза друг другу. Времени до назначенного срока было более чем предостаточно, и супруги Юшины, порадовав себя мороженым на одной из многочисленных летних веранд, разбросанных по набережной, стояли молча у чугунной ограды, любуясь заволжскими далями – они в осенние деньки особенно хорошо просматриваются.
В какой-то момент супруги почти одновременно почувствовали, что их кто-то внимательно разглядывает, остановившись почти вплотную со спины – даже дыхание и шевеления незначительные были слышны. Юшины не сговариваясь, повернулись и банально чуть не лишились дара речи: Лейла и Вячеслав…
– А вы зачем здесь? Как?..
Двадцать лет не виделись.
Ровно двадцать лет назад, после школы и удачного поступления в университет, Руслан с благословения родителей поехал на десять дней отдохнуть и покупаться в Черном море. Там, в Судаке, в недорогом пансионате он и познакомился с Вячеславом из Кирова с такой же судьбой: после школы поступил в МГУ, тем заслужив подарок от родителей в виде недельного отдыха на море.
Можно сказать, что им просто повезло с первого дна знакомства: они оба окончили, хотя и в разных городах какие-то специальные математические колледжи для самых одаренных ребят, и поступили, пусть и в разные, университеты, но на какие-то схожие физико-математические факультеты. После часа разговоров на общие темы ни о чём, они уже сами поражались тому, что обладают практически одним набором информации, схожим менталитетом, одинаково мыслят и легко догоняют друг друга при обсуждении чего-либо.
А вот внешне молодые люди серьёзно отличались друг от друга: Руслан стройный или даже худой, да и не великого роста, с черными прямыми волосами, в очках, тогда как Славик был постоянно что-то жующим, широкоплечим увальнем, наполненным иронией и скепсисом, с короткой стрижкой ёжиком. При том Славик приехал в Крым на день раньше Руслана, а потому ответственно шутил, что почти целый день ждал его, сидя в кресле с журналом, чтобы познакомиться и совместно начать отдыхать.
Ребята сразу составили план действий и программу мероприятий на все свободные, предназначенные для отдыха семь дней. В планах были: и Коктебель, и галерея Айвазовского в Феодосии, и Воронцовский дворец, и Ялта, и Ласточкино гнездо. Только в первый же день, а точнее вечер, все они оказались на грани срыва; а так как все грандиозные мужские планы срываются из-за женщин, то и в нашем случае место для них нашлось.
Возвращаясь с пляжа, новоиспеченные друзья столкнулись с небольшой задачкой, которую походя сумели сразу и разрешить. Шли они по центральной аллее этого приморского уютного городка и решали, как им поудачнее на следующее утро совершить восхождение к Генуэзской крепости, этакой средневековой обожжённой солнцем и временем каменной челюсти, торчащей на горе. Вот тут им и повстречались две девочки самого замечательного возраста, пятнадцатилетнего, мимо которых они почему-то пройти молча не смогли и окликнули.
А девочки, конечно, откликнулись – возраст такой, гормоны такие бодрящие.
Лейла и Катя!
И вот тут, в этот момент, сразу же вдоль аллеи стали отчётливо различаться и глянцевые листья олеандров, и ароматные магнолии, свесившие свои ветви, как рукава, до самого асфальта, и персидские акации с цветами, похожими на райских птичек. А безумные фантазии во всех четырёх юных головах – ой, как далеко понеслись фантазии эти. А ещё – вечерние капустные облака, с горизонта убегающие в Турцию, а при желании и парус можно было разглядеть в дымке морской.
Девочки оказались подружками-одноклассницами, приехали они из Питера на каникулы покупаться в ласковом море, и жили с мамами и с папами в коттедже, принадлежавшем какой-то нефтегазовой компании. Дом этот был не то чтобы дворец с видеокамерами на заборах и отставными майорами ГРУ на воротах, но достаточно просторный, чтобы приютить небольшую компанию гостей на недельку-другую и, хотя располагался он не на берегу моря, но и недалеко.
Так что не было там никаких магнатов и олигархов, и девочки мои – две обычные, обгорелые, с облупленными носами, выгоревшими волосами, ямочками на щеках и с царапинами на коленках, похожие друг на друга, белозубые, широкоскулые, но пока что очень худенькие, но зато очень смешливые. И если Катя постоянно заливисто смеялась на высокой ноте, как звоночек, откликаясь так на каждую шутку ребят, то у Лейлы запоминающейся была именно улыбка: разрез глаз у неё был необычным, чуть сходящийся домиком у переносицы, и при улыбке у неё приподнимались нижние веки, образуя из глаз узкие искрящиеся щёлочки. На щеках у неё образовывались в этот момент заметные ямочки. Лейла постоянно улыбалась, а Катя всё время хихикала.
Ещё надо заметить, что если у Кати, даже при её худобе, были уже достаточно хорошо развиты и молочные железы и прочие достоинства интересной девушки, то Лейла оставалась пока что гадким утёнком. Есть такие девочки, иногда с ярко выраженными мальчишескими замашками, которые они долго не могут растерять, а иногда и на всю жизнь сохраняют – но в определённый момент, вдруг эти девочки превращаются в удивительно привлекательных красавиц, а может даже и точнее – в привлекательные для мужчин объекты. И в этот краткий момент превращения они часто, ещё самостоятельно не ощутив ответственности момента, бывают и угловатыми, и резкими, и просто безразличными к некоторым элементам своего подозрительно мальчишеского поведения, не говоря уже о ссадинах на коленках и цыпках на ладонях – в общем, понятно, о чём я.
Вот плавный поворот головы, приоткрытый рот с белоснежными зубами, да и губы уже по-другому блестят. А главное: и откуда это – выстрел глазами! Она и сама ещё этого выстрела не заметила, а уже получилось.
Естественно, настоящая мужская дружба почти всегда важнее любых девочек, девушек и даже баб, а потому Славик и Руслан, хотя сразу и воспылали, чему способствует крымская природа, но виду никакого друг другу не показали. Причем воспылали они к одному объекту, к тому, что с улыбочкой; хотя была у объекта ещё и очень царственная посадка головы, и взгляд, если ничего ещё и не обещающий, но уже загадочный. И странным это воспылание было, потому что – не забудем – Лейла пока что гадким утёнком всё же оставалась.
Полчаса болтовни на одной скамеечке, потом был поедены пломбиры уже на второй, и скорое прощание «до завтра» у ворот коттеджа Катиных родителей. Всё просто.
Всё просто потому, что уже на следующий день Катя очень неосторожно и в то же время «удачно» подвернула ногу на каменистой тропе при подъёме в средневековую генуэзскую крепость (удачно, потому что знают они, когда надо подворачивать!), и всю дорогу пришлось искать ей помощи Славика, и она находила её. Так, можно сказать, Катя в тот день уже попыталась распорядиться судьбой наших героев. Хотя, может, это и не так. Потому что в результате получилось всё наоборот.
Со стен Генуэзской крепости турецкий берег было не разглядеть, но вот мыс Алчак и мыс Меганом, куда планировалось сплавать после обеда, – вполне! Сидели, болтали, мечтали – а мечтать надо обязательно и в пятнадцать и в семнадцать лет. А на другой день уже все вчетвером ездили в Коктебель, где лазали по Кара-Дагу, разыскивая пещерку Волошина, и купались в Сердоликовой бухте.
Через неделю они прощались, обменивались адресами. И главное – ни поцелуев, ни нежных пожатий ручек, ничего такого, о чем должно было подуматься с самого начала и чего хотелось нафантазировать, не произошло за ту неделю. Только необычная улыбка Лейлы застряла в памяти Руслана на всю оставшуюся жизнь – такой прищур со стрелками в уголках глаз и искры из них. И осталась у Руслана по непонятным причинам уверенность, что эта улыбка предназначалась только ему. Хотя и другие мальчики, сколько их было вокруг за эти годы, могли на этот счёт так же заблуждаться, но у Руслана (он заметил!) после такой улыбки Лейлы образовывался в горле комочек, шарик такой, который он сразу не мог проглотить. Руслан и сам как человек рационально мыслящий втайне удивлялся этому факту, шарику то есть.
Как так случилось, что спустя несколько лет две подружки-одноклассницы, навсегда разбежавшись после школы, в разных городах страны в разное время встретили своих едва знакомых ребят, с которыми невинно когда-то познакомились и провели пару-тройку дней в Судаке – не важно, ну, так бывает. И то, что они поженились, тоже не даёт нам права обсуждать этот факт – тоже бывает! А вот то, что они ни разу за прошедшие двадцать лет не вспомнили, а если и вспомнили, то не попытались восстановить, обновить тот контакт, который их когда-то свел и стал поводом для знакомства, – это удивляет. Но и так бывает!
Хотя заставляет задуматься: женщины иногда определяют, чувствуют и начинают интуитивно опасаться практически незаметных изменений во внешних условиях для их семьи, очага, быта. Каким признакам и приметам они доверяют? Но, в таких случаях, вдруг, по непонятным и необъяснимым для мужчин причинам, они, женщины, принимают очень решительные меры для ограничения определённых контактов, смены образа жизни, привычных мест проведения досуга, а иногда даже прикладывают неимоверные усилия для смены места работы и не только своей, но и своего супруга. Хотя такое волнение и забота характерны для особей женского пола и у других видов: волчица тоже может внезапно, по одной ей ведомой причине внезапно сменить логово и перетащить своих малых детёнышей в новую нору – так надо!
Видимо, в одной из головок моих Лейлы или Кати (неважно!) уже с детства выкристаллизовалась эта теория опасности, и она уже оберегала свою семью от ненужных контактов. Вы понимаете, о чём идёт речь? Ну, женщины-то понимают.
А тут, просто снова судьба, и от неё не убежишь – эта встреча через двадцать лет.
– Ой, не может быть. Глазам своим не верю, – это произнесла Катя.
– С ума сойти! – это сказал Руслан.
– Да, мы, – покачивая головой и ухмыляясь радостно, ответил Славик.
Лейла обнимала Катю, сощурив глазки и сверкая своей лучезарной улыбкой, цену которой она уже и знала и понимала. Искрила она этой улыбкой в сторону Руслана. В отличие от Руслана с Катей, которые, трудно не заметить, были одеты в выходные, хотя и светлые, но чуть ли не концертные костюмы, Лейла со Славиком были в шортах, футболках, затемнённых очках и вообще – видок у них был и пляжный, и расхристанный.
Если Катя к своим тридцати пяти годам, став матерью трёх пацанов, и не обабилась, то уже приобрела некоторую тяжеловесность, Лейла, напротив, вошла как раз в ту форму, которую опытные женщины, заботясь и стараясь, могут сохранять до шестидесяти. В общем, Лейла относилась к тем дамам, на которых не оборачиваются только дубовые брёвна. Да и то – если они не оборачиваются, Лейла сама может обернуться, чтобы запомнить их и однажды припомнить.
– Братцы мои, – загудел Славик, – сейчас же все идем в ресторан, и у нас с вами будет вечер откровений и воспоминаний.
В Славике чувствовалась честно заработанная солидность: весу как минимум центнер при росте сто семьдесят – это уже что-то.
– Господи, только не сегодня, – Руслан старательно протирал очки, – давайте придумывайте что-то разумное. Вы откуда, куда и надолго ли к нам сюда? Мы-то идём, спешим почти что, на серебряную свадьбу к моему шефу: не прийти или опоздать нельзя – обида, оскорбление, обструкция.
– Мы из Кирова втроем с дочерью Сонькой, ей двенадцать лет, едем в наш любимый Крым. Мы в отпуске. Вот по пути на пару дней заскочили в ваш богоспасаемый город, столицу Приволжья, чтобы полюбоваться седыми развалинами России да вас и встретили! Мы знали, что вы здесь где-то существуете, – мне докладывали. Я говорил Ляльке, чтобы она выяснила, как вас разыскать, а она что-то прокопалась и ничего не узнала. Да вот она, судьба, сама распорядилась. Фу, даже запыхался, как зарапортовался, – отчеканил Славик.
– Где вы остановились?
– В конце Гребного канала есть у вас тут какие-то Артамоновские луга. Так там для таких, как мы, выделена огромная территория вдоль озера. У нас же дом на колёсах, прицеп-трейлер немецкий. Сейчас там таких, как мы, машин десять стоит. И ребята все интересные: из Польши, из Франции, из Норвегии. Кто в Сибирь едет, а кто – в Сочи. Днем у нас городские развлечения, а по вечерам шашлыки, костёр, песни. Позавчера мы прибыли, послезавтра дальше поедем! Завтра выходной – давайте к нам на шашлыки часика в три-четыре! Готовы? Ты как, Катя?
– Завтра? Давайте – завтра в три мы будем у вас.
– У вас дети есть?
– Есть – трое, пацаны.
– Тогда мы ждём вас с пацанами. Поболтаем, молодость вспомним, детство нам вспоминать ещё рано. Так что мы ждем? А то вон нас тоже ждут уже соседи по лагерю около кафе, – Славик кивнул в сторону.
Руслан обнял Славика и чмокнул Лейлу в щеку – она его тоже чмокнула и, сощурив глаза, искрами брызнула в него. У Руслана в горле образовался маленький комочек, который он вроде сразу проглотил, но тот образовался снова. Катя поцеловала и Славика, и Лейлу, не переставая глупо хихикать.
Утром сквозь туман моросил мелкий холодный осенний дождь. Ни о каких шашлыках речи быть не могло. Руслан сварил кофе и вернулся в спальню.
– Где мальчики? – спросила у него Катя, усевшись на кровати и кутаясь в халат.
– Старшие в клуб тренироваться ушли, а Вовик в компьютере сидит. Ну что – никаких шашлыков, я думаю, у нас сегодня не получится. Бабье лето, как и любое другое лето, закончилось не начавшись.
– Какие шашлыки, ты что – с ума сошел? И Славик с Лейлой давно уже забыли про твои шашлыки и про тебя. Дождь, холод, а он – шашлыки! Лучше закрой окно. Да они и про нас-то уже забыли давно: пригласили – так это обычная вежливость. Подумай: мы, что им – родственники? С родственниками можно общаться, и по двадцать лет не видясь. А тут: что мы с ними – близкие друзья? Так, седьмая вода на киселе, виделись один раз полвека назад.
– Ну, не один раз, и не полвека назад.
– Ты что, хочешь сказать, что надо ехать в такой дождь на пикник на природу и сидеть там, на мокрой траве под дождём?
– Нет, нет, упаси бог – никуда мы в такую погоду, конечно, не поедем. Пошли лучше пить кофе, я сварил. А потом я на базар съезжу.
– На базаре купишь мне фиников и кураги. А вообще-то я тебе список напишу.
К полудню, когда Руслан выбрался из дома, дождик прекратился, и даже солнышко выглянуло над крышами домов, но как-то пока неуверенно. А вот теплом всё наполнилось сразу: земля делилась накопленным. Сев за руль, он решил поначалу, до базара, съездить в Артамоновские луга, на туристическую стоянку, чтобы и объясниться и попрощаться со старыми знакомыми.
Около Главного озера, которое помнил Руслан с детских лет – ездил когда-то сюда на велосипедах с друзьями детства с удочками окуней ловить, стояли несколько машин с жилыми домиками-прицепами. Некоторые домики были без машин – хозяева уехали в город гулять. Никого из живых жителей лагеря с первого взгляда он не рассмотрел: кострища, залитые дождём, и замершие пластиковые столики со стульями. Хотя – вот и увидел: около большого американского джипа на надувном резиновом стульчике сидела в одних трусиках маленькая и худенькая (прямо – одни кости да кожа!) девочка. Сидя по-турецки и поджав под себя одну ногу, она, задрав другую, пыталась откусить у себя с большого пальца ноги заусеницу. Руслан остановился от неё в пяти шагах, когда они встретились взглядами. Руслан разглядел её большущие белые зубы, которыми работала девочка, – они торчали вперёд как две лопаты, как у бобренка.
– Не получается? – спросил Руслан.
– Сейчас получится, – прошипела девочка, не разжимая зубов и сверкнув из-под прищуренных глаз на Руслана.
Девочке было лет десять-двенадцать, жиденькие волосики её мокрыми хвостиками прилипли к спине, видимо, она только что купалась, не успела хорошенько вытереться и покрылась уже вся гусиной кожей.
Наконец-то ей удалось откусить заусеницу, и, скрестив ноги уже ровно, девочка уселась по-настоящему, по-турецки, раскорячив колени и подняв голову на Руслана. И ключицы, и ребрышки её были легко различимы под пергаментом тонкой кожицы, хотя железы её уже чуть-чуть начали припухать, но девочка к этому факту относилась скорее всего с безразличием .
– Ты бы пошла да вытерлась по-хорошему полотенцем. На тебя смотреть – и то холодно. Тебя Соней зовут? Где у тебя папа с мамой?
– Это тут, снаружи холодно, а вода в озере очень даже тёплая. А папа с мамой на базар с соседями уехали за мясом, – и девочка Соня улыбнулась.
На щёчках её образовались ямочки, прищуренные нижними веками, глаза чуть прикрылись, превратив их в узкие щелки, и они, глаза, засияли сквозь эти щелки, брызнув огнём.
«Господи, откуда вы берётесь такие, девочки? Правда, что – нимфетки!» – прошептал про себя Руслан, попытавшись проглотить маленький шарик, образовавшийся в горле.
– Соня, передай папе с мамой, что шашлыки наши на сегодня отменяются, и пожелай им, а точнее вам, счастливого пути.
22. 03. 20
