Художественная литература
Ислам Ханипаев «Холодные глаза» (Альпина.Проза)
Вторая книга молодого дагестанского прозаика, который стремительно ворвался и в литературный, и в премиальный процесс повестью «Типа я». Но если в «Типа я» героем был восьмилетний мальчик, и книга вполне подходила для детского чтения, то «Холодные глаза» – это строгие 18+. Второй своей книгой Ханипаев демонстрирует широту писательского диапазона: как ни велико было бы искушение сесть на волну успеха первой повести и сработать ещё раз на ту же аудиторию, автор идёт ва-банк, и пишет детективный психологический триллер, то есть вещь, максимально далёкую от истории маленького Артура.
В горном дагестанском селе произошло жестокое убийство, и молодой журналист из Махачкалы оказывается вовлечён в расследование. Только найти настоящего убийцу оказывается не так просто: жизненный уклад маленького села словно покрывает преступника, и подобраться к истине оказывается совершенно невозможно, даже когда все нити вроде бы сходятся в один тугой узел. Но найти преступника – не единственное дело героя. Гораздо важнее для него – и гораздо труднее – найти себя самого и исправить что-то важное в собственной жизни.
Шамиль Идиатуллин «Возвращение «Пионера»» (Редакция Елены Шубиной)
В серии «Другая реальность» Редакции Елены Шубиной вышел научно-фантастический роман Шамиля Идиатуллина об экипаже космического летательного аппарата «Пионер». В космической программе участвуют три советских школьника: Линар, Инна и Олег, – которые покидают Землю в 1985 году, чтобы спасти человечество, а возвращаются в 2021. Это не «Бессмертный» Славниковой и не «Авиатор» Водолазкина, но идея в основе романа похожая: «заснуть» в одной реальности и «проснуться» совершенно в другой. Контраст между плавным, спокойным и медленным советским детством и быстрой и агрессивной современностью очевиден. Подростки из космической программы умеют мыслить быстро и нестандартно, но их великая миссия оборачивается чудовищным крахом: в 2000-е они видят, что рухнули все их мечты, убеждения, глобальные цели. Страна другая, люди другие, и есть ли в этой новой жизни место им самим? Друзьям и одноклассникам теперь по пятьдесят, они давно уже не увлечённые энтузиасты, а разочарованные уставшие циничные люди. Космос теперь не мечта, а знак прокажённого. Далеко не новый приём резкого совмещения двух временных пластов у Идиатуллина в романе по-настоящему работает, и «Возвращение «Пионера»» становится романом поколения, которое наблюдало все эти изменения в динамике. Этот роман – коробка с детскими фотографиями на пыльной антресоли родительской квартиры: в него ныряешь, а вынырнуть потом очень трудно.
Анжело Лонгони «Принц Модильяни» (Издательский дом Мещерякова)
Амедео Модильяни – одно из знаковых имён в искусстве ХХ века, ярчайший представитель экспрессионизма, мистик и харизматик. Жизнь его овеяна множеством слухов, историй, легенд. Непризнанный при жизни, после смерти он вошёл в число самых дорогих художников мира. Его биография – готовый материал для книг и фильмов, и потому появление художественного романа о знаменитом живописце и скульпторе было лишь вопросом времени. Миланский прозаик, сценарист и режиссёр Анжело Лонгони (автор фильма о Караваджо среди прочего) воссоздал жизнь Модильяни в действительно художественной манере. Перед нами живой, убедительный и яркий герой со своими взлётами и падениями. Это, безусловно, роман воспитания, то есть становления гения, чья уникальная манера узнаётся с полувзгляда. Но это и роман о гибели и крушении в то же время. Ливорно, Флоренция, Венеция, Парижский Монпарнас, отношения с родными (дедом и матерью), Анной Ахматовой, Кики де Монпарнас и Жанной Эбютерн – эпизоды мелькают один за другим словно в ускоренном воспроизведении, и перед читателем проносится пылающая и полная саморазрушения, стремительная жизнь мастера, умершего в тридцать пять лет.
Борис Лейбов «Дорогобуж» (Лайвбук)
Имя Бориса Лейбова классическому книжному читателю, возможно, пока незнакомо, но вот читатель толстожурнальный его пропустил вряд ли. Его проза публиковалась и в «Юности», и в «Знамени», и в «Дружбе народов», и в «Иерусалимском журнале». Впрочем, роман «Дорогобуж» – сложный, четырёхчастный, постмодернистский в самом неругательном смысле этого слова – автор публиковал как раз по частям в толстых журналах. Но тем интересней теперь (даже если вы читали все или отдельные его части) взглянуть на замысел в целом, понять, откуда все сюжетные ниточки тянутся и куда они в итоге приходят.
Дорогобуж – небольшой уездный городок Смоленской губернии, именно он – главный герой мерцающей, метафизической, пограничной прозы Лейбова. Автор показывает нам Дорогобуж разных эпох: времён войны Смоленского князя с Московией, периода революции, затем – рубежа ХХ – XXI веков, а то и вовсе мифического хронотопа с русалками. Лейбов пишет прозу поэта – с ритмом, метафорами, аллюзиями и неповторимой атмосферой, но при всей поэтичности проза эта предельно сюжетна. Тот случай, когда автор чётко понимает, что и зачем он делает, но и тоге рождается не сухая схема, а магия и метафизика настоящей литературы.
Владислав Отрошенко «Околицы Вавилона» (Альпина.Проза)
У этой книги удивительная судьба. Все вошедшие в неё произведения, изначально написанные на русском языке, сперва были опубликованы в Европе: «Языки Нимродовой башни», «Фигуры Дона» и «История песен. Рассказы о Катулле» – во Франции, в издательстве Алана и Софи Бенеш Interférences (кстати, именно им книга обязана названием «Околицы Вавилона»), а повести «Персона вне достоверности» – в Италии (и даже получили престижную премию «Гринцане Кавур»). И только спустя несколько лет после западного успеха добрались, наконец, до российских читателей. Действие цикла «Языки Нимродовой башни» происходит в Месопотамии, за две тысячи лет до нашей эры, когда под руководством царя нимрода разные народы строили башню до небес, чтобы посрамить Создателя. Но башня обрушилась, а строители не смогли более понимать друг друга, потому что языки были разделены. «Фигуры Дона» – портреты людей не от мира сего. Они живут на донской земле и являются её духами, архетипами, едва ли не божествами. Это абсолютно кортасаровские типажи, с поправкой на прочную привязку к местности, люди которой обладают максимально пограничным мироощущением – между северным и средиземноморским. В «Рассказах о Катулле» Отрошенко переводит стихи великого римского поэта и повествует о том, как они создавались, творя тем самым полный, слегка хулиганский и гротескный, миф о Катулле. В целом тема иллюзорности, мистический реализм, гротеск и мистификация – вот то, что объединяет все части этого сборника. Иногда окольные пути – самые прямые.
Литература нон-фикшн
Юлия Зайцева «В сердце пармы» (РИПОЛ классик)
Продюсер Алексея Иванова Юлия Зайцева придумала уникальный проект путеводителей. Ни для кого не секрет, что Алексей Иванов во всех своих произведениях – и художественных, и нон-фикшн – писатель, «прочно стоящий на земле». Он подробно изучает и историю, и географию описываемых событий. Тем интереснее, вдохновившись его книгами, отправиться в путешествие вслед за его героями. Юлия Зайцева с командой единомышленников проделала огромную работу: они многократно объехали все эти маршруты, проверили доступность тех или иных объектов, собрали информацию об отелях, хостелах, кафе, ресторанах и автозаправках на каждом из них. И крепко привязали свои путеводители к книгам Иванова. Получается идеальное комбо: принцип писателя «смотри, что пишешь», теперь трансформирован для читателя в «смотри, что читаешь». Первая книга серии – «В сердце пармы», как нетрудно догадаться, соотнесена с романом о покорении Великой Перми Москвой «Сердце пармы» (по которому, кстати, снят и совсем скоро выйдет на экраны фильм Антона Мегердичева). В предисловии Юлия Зайцева пишет: «Я свидетель подлинности ивановских миров: в скалолазной амуниции я забиралась в пещеры Ермака, гребла по пути железных караванов, рулила по степям пугачёвского бунта, спускалась в шахты пермского периода, ходила на лыжах по тайным шаманским тропам, продиралась на квадроцикле по Бабиновской дороге, с дельтаплана рассматривала магические спирали Аркаима. Короче, много лет прокладывала маршруты к произведениям Алексея Иванова. Писатель видит мир как текст, а я вижу текст как маршрут и хочу показать вам дороги, по которым приключение и сюжет идут рядом».
Алекс Данчев «100 арт-манифестов: от футуристов до стакистов» (Альпина нон-фикшн)
Художественный манифест как форма высказывания воспринимается нами как нечто давно устоявшееся и привычное, а меж тем история этого жанра насчитывает всего чуть более века: в 1909 году на первой полосе Le Figaro был опубликован текст «Основание и манифест футуризма». Именно он дал направление новому жанру как важному направлению модернистского искусства. В предисловии автор пишет: «Манифестировать – значит исполнять. Футуристов можно назвать оригинальными исполнителями. В печати, на сцене и когда они разбрасывали листовки с крыши ближайшего высотного здания – их заявления соответствовали их принципам. Основание футуризма – громогласное представление».
В основе любого художественного манифеста лежит протест. Его цель – отринуть старое и чуждое и утвердить своё. ««Да здравствует – !» и «Долой – !» – два самых знакомых тропа». Написание манифеста – это символический путь к утопии, идеальному миру, построенному на принципах гармонии. В этой книге собраны высказывания Маринетти, Аполлинера, Маяковского, Малевича, Родченко, Вертова, Ле Корбюзье, Бретона, риверы, Колхаса. Уже от этих имён у любого ценителя современного искусства начинается лёгкий мандраж, а ведь названа только малая часть из этой сотни.
«Манифест художников – это пропуск в современность. В проклятую современность.
А затем и в постсовременность. В бедную, обманутую постсовременность.
И за её пределы».
Нафиси Азар «Читая «Лолиту» в Тегеране» (Лайвбук)
Дочь бывшего мэра Тегерана Азар Нафиси, получив образование в США, возвращается на родину, чтобы преподавать зарубежную литературу иранским студентам. Только вот как это сделать в разгар исламской революции? Азар и её студентки становятся подпольщицами, тайно собираясь, чтобы читать Джейн Остин и Владимира Набокова. Книга о страшных временах, которые, как известно, не выбирают, об обстоятельствах, которые сильнее человека, об устоях, которые пытаются лишить свободы воли – но и об огромной человеческой силе и способности к сопротивлению, о свободе внутренней, которая оказывается не менее важной, чем внешняя. Любовь к литературе, опасная и запретная, оказывается сильнее всех запретов и ограничений и дарит девушкам часы подлинного, ничем не омрачённого счастья в кругу единомышленниц: «Я снова превратилась в ребенка, которым была когда- то; как в детстве, я брала случайную книгу с пол- ки, забивалась в первый попавшийся угол и читала взахлеб. «Убийство в Восточном экспрессе», «Разум и чувствительность», «Мастер и Маргарита», «Герцог», «Дар», «Граф Монте-Кристо», «Команда Смайли» — я читала все, что попадалось мне в отцовской библиотеке, у букинистов, на книжных полках друзей, до чьих библиотек еще не дорвались Стражи Революции. Я стала запойной чтицей, алкоголичкой, топящей в книгах свои невыразимые печали. Я обращалась к книгам, так как они были единственным известным мне убежищем, а чтобы выжить и защитить ту часть себя, которая теперь постоянно пряталась, я должна была найти такое убежище».
Тамара Эйдельман «Право на жизнь. История смертной казни» (Альпина нон-фикшн)
Историк Тамара Эйдельман написала подробное исследование смертной казни как высшей меры наказания. Она оперирует множеством примеров из судебной практики разных стран и времён: Андрей Чикатило, маршал Петен, астроном Георг Мориц Ловиц, Джордж Кэндалл (первый человек, казнённый на территории английских колоний в Америке) – это лишь несколько рассматриваемых ею случаев. Начинает Эйдельман действительно с самых истоков, задаваясь вопросом, как смертная казнь возникла. Первый убийца в человеческой истории – Каин – не был казнён, его высшей мерой стали вечные изгнание и скитание, он стал носителем «Каиновой печати» – никто не мог убить его. Но и в Библии, и в вавилонских законах Хаммурапи, и у римлян, греков, ассирийцев и хеттов есть многочисленные свидетельства о смертной казни за разного рода преступления.
Исследователь подробно объясняет функции этой меры в древних обществах и проводит мысль о том, что вместе с изменением социального строя и общественного устройства неизбежно должно эволюционировать и отношение к принудительному лишению жизни.
Детская литература
Анна Мансо «Всё о моём дедушке» (КомпасГид)
Шестнадцатилетний Сальва Куросера – единственный внук очень влиятельного дедушки. Дед руководит крупным фондом, постоянно участвует в разных телепередачах и общается с самыми богатыми и известными людьми мира. В жизни Сальвы, однако, не всё безоблачно: его родители недавно развелись, папа в депрессии, маме постоянно некогда. Кроме того, папа против того, чтобы пользоваться средствами и влиянием Куросеры-старшего, поэтому живут они гораздо скромнее, чем могли бы. При этом у мальчика с дедом по-настоящему тёплые отношения. Сальва восхищается им и оберегает мир, связанный с дедушкой, от всех окружающих. Это его тайное убежище, в которое он иногда сбегает. Испытание медными трубами он прошёл: он учится в хорошей, но не элитной школе, у него есть настоящие друзья и жизнь почти обычного подростка. Он привык чувствовать себя почти супергероем, человеком с тайной стороной жизни. Только однажды всё в мгновение меняется: когда общественное мнение ниспровергает его деда, бывшего кумира. Теперь тайная сторона жизни совсем не супергеройская, и те одноклассники, что раньше смотрели на него с плохо скрываемым восхищением, теперь ведут себя совсем иначе. Не сломаться, когда жизнь в одночасье рушится, и ты с самого верха кубарем летишь вниз, непросто даже взрослому человеку, не то что подростку. Анна Мансо написала роман о том, как важно обрести и сохранить внутреннюю уверенность, не дать себя сломать, не отвернуться от тех, кто любит тебя по-настоящему.
Гру Дале, Свейн Нюхус «Мамины волосы» (Поляндрия Принт)
Маленькая лёгкая книжка на весьма нелёгкую тему: как объяснить ребёнку, что у мамы – конечно, самой красивой и лучшей – депрессия. Что происходит с мамой в это время и почему не надо допускать мысли, что она больше не любит своего ребёнка. Настроение и внутреннее состояние авторы книги передали через образ маминых волос. Когла ей весело, в волосах играет солнце, а когда нет, они спутавшиеся, враждебные, опасные. В них прячутся злодеи и чудовища, но это всё не навсегда, и в силах ребёнка помочь маме справиться с её бедой. Отважная девочка Эмма отправляется в полное опасностей путешествие, обретает волшебного помощника и в итоге побеждает мамин недуг. И тогда солнце снова играет в маминых волосах.
Роберто Пьюмини «Сказки для тех, кто лучше всех» (Ласка пресс)
Эта книга переводилась анной Ямпольской и Маргаритой Старостиной более десяти лет. И вот, наконец, вышла, причём с прекрасными, удивительно передающими атмосферу и настроение текстов иллюстрациями Катерины Дубовик.
Роберто Пьюмини – живой итальянский классик, прозаик, поэт, актёр и музыкант. Прозу Пьюмини отличает тонкий юмор, парадоксальное, если не сказать гротескное, видение совершенно бытовых предметов и явлений, потрясающая любовь к жизни и умение радоваться мелочам. Вот история про рояль, у которого заболели зубы, то есть клавиши, сделанные из бивня африканского слона. Вот зонтик, тоскующий без дождя в засушливой южной стране. Вот пираты, которые вынуждены выбирать: вкусные обеды от пленённого кока или морские приключения и грабежи. Решение приходит весёлое и неожиданное. Вот девочка, обменявшая своё имя на мячик. Каждый из тексов этого сборника запоминается и не теряется среди множества других. Роберто Пьюмини – весёлый сказочник, в произведениях которого эстетическое очевидно превалирует над морализаторским и педагогическим, он живёт в романтическом двоемирии – и приглашает всех своих читателей присоединиться к нему.
Мария Ботева, Наталия Волкова, Ольга Колпакова «Три повести о войне» (КомпасГид)
Издатели «КомпасГида» неоднократно говорили о том, что издание детских и подростковых книг о Великой Отечественной войне – важна для них миссия. Эта традиция была заложена книгой Эдуарда Веркина «Облачный полк». Каждая из повестей этого сборника уже выходила раньше отдельной книгой, но издание такого «избранного» – сам по себе важный информационный повод. «Полынная ёлка» Ольги Колпаковой, повествующая депортации русских немцев, недавно оказалась в центе медиаскандала, когда проректор одного из уральских вузов усмотрел в тексте крамолу и попытки разъединения русского народа. Впрочем, эксперты Пушкинского дома провели серьёзную экспертизу текста и дали заключение, из которого явно следует, что нельзя делать выводы на основе вырванных из контекста цитат: «Повесть О.Колпаковой сохраняет и развивает гуманистические традиции русской литературы, автор «Полынной ёлки» в полной мере средствами художественной литературы воплощает традиционные российские духовно-нравственные ценности». «Разноцветный снег» Наталии Волковой – повесть о детском книжном клубе, участники которого узнают о судьбе учителя немецкого языка, который во время войны работал учителем немецкого языка и был обвинён в предательстве. Дети начинают изучать архивные документы и опрашивать людей, помнящих учителя, и понимают, что далеко не к каждой жизненной ситуации применим максимализм и категоричность. Ночь не всегда чёрная, а снег – не всегда белый. Нужно только захотеть увидеть это, допустить саму возможность ошибки. Повесть Марии Ботевой «Сад имени Т.С.» – это история семьи, которая при переезде находит на чердаке архив двоюродного прадеда Григория Булатова, забытого знаменосца Победы, водрузившего Знамя на Рейхстаг вместе с Егоровым и Кантарией.
«Три повести о войне» – это взгляд из нашего настоящего в совсем ещё недавное прошлое, прошлое, которое каждому юному читателю предстоит узнать и осмыслить.
Тоон Теллеген «Неужели никто не рассердится» (Поляндрия Принт)
Нидерландский прозаик и поэт Тоон Теллеген известен своими парадоксальными и философскими сказками. Вот, например, история о маленьком степном даманчике, который злится на заходящее каждый вечер солнце, или о слоне, который сам себе запрещает лезть на тополь, но не подчиняется собственным запретам, или о жуке и червяке, спорящих до искр из глаз, кто из них злее, или о мыши, купившей у креветки-коммивояжёра тоску.
Иллюстрации Игоря Олейникова здесь как нельзя более кстати: он оживляет волшебный мир Теллегена, удивительно точно попадая в настроение. Писателю удаётся создать психологический портрет персонажа в ультракоротком тексте, он спринтер психологической прозы. Каждый герой сборника «Неужели никто не рассердится» – это по сути своей «маленький человек» нидерландской литературы, даже если он не совсем маленький. И совсем не человек.
Лори Моррисон «Выныривай, Колибри» (КомпасГид)
«Выныривай, колибри» – психологический роман для подростков, роман взросления и воспитания, роман ошибок, от которых многие могут предостеречь, но которые обязательно совершаешь самостоятельно. Чтобы получить свой, уникальный опыт, который не забудется и не подвергнется сомнению. Тринадцатилетняя Аннабель по прозвищу Колибри – чемпионка по плаванию, в воде она чувствует себя гораздо уверенней, чем на суше. На суше масса проблем: сложности с учёбой, отсутствие в её жизни отца, да мало ли что ещё. Когда появляются новые друзья, с которыми общие интересы, кажется, что вот оно, наконец, настоящее. А старая компания – это случайность, просто совпадение во времени и пространстве. Один необдуманный импульсивный поступок влечёт за собой другой, тот – следующий, и героиня всё глубже погружается в пучину, с которой совсем непросто справиться в одиночку. «Выныривай, Колибри» – роман о смелости совершить единственно верный поступок, когда кажется, что всё уже пропало, роман о цене настоящей дружбы и любви. И об осознании своего места в жизни, которое всегда уникально и неповторимо.
Николай Гоголь «Ночь перед Рождеством» (Издательский дом Мещерякова)
Рецензировать Гоголя самого по себе, конечно, дело довольно бессмысленное, но если вы ищете по-настоящему красивое издание для чтения повести из школьной программы пятого класса, которое действительно приятно держать в руках и читать, рассматривая картинки, то эта книга в серии «Книга с историей» – то, что нужно. Иллюстрации к повести из сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» нарисовала Анна Зайцева. Гоголь обладает удивительным свойством – стоит открыть какую-то случайную страницу и зацепиться взглядом за фразу-другую – и вот ты уже полностью в тексте, и вырваться из него невозможно, и перестать читать – тем более.
