Фрагмент статьи «Вечное фрондерство, или Попытки встать вровень с властью. Несбывшиеся мечты Евгения Евтушенко»
Чем бы Евгений Евтушенко в начале 70-х годов ни занимался, он не забывал о своей давней мечте пробиться в писательское начальство и заполучить в свои руки любой толстый журнал. Но специально для него никто ни одно действующее издание освобождать не собирался. Речь могла идти только об учреждении под поэта какого-нибудь нового органа.
В общем, еще в 1970 году у Евтушенко возник проект нового издания. Он даже подобрал варианты названия: «Лестница» и «Мастерская». С этими мыслями поэт по привычке обратился сразу к Брежневу, понимая, что партаппаратчики сами все ровно ничего не решат. Позже он напомнил о своих шагах Михаилу Суслову.
«В 1970 году, перед съездом Союза писателей, — уточнил Евтушенко, — я обращался с письмом на имя Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева с некоторыми предложениями по улучшению работы Союза писателей. В частности, я высказал идею о необходимости создания нового журнала (условное название “Мастерская”), задачей которого было бы выращивание молодых кадров нашей литературы на основе печатания и одновременного обстоятельного критического разбора их произведений. Эта идея, насколько мне известно, была расценена благожелательно. У меня состоялись затем встречи с тов. Демичевым, тов. Шауро, а также с руководителями Союза писателей тов. Фединым и Марковым, с которыми у меня был конкретный разговор о реализации этого проекта» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 399, л. 40),
Я думаю, здесь Евтушенко чуточку подвела память. Своей идеей о новом журнале поэт впервые поделился с партаппаратом и литгенералитетом не в 1970-м, а в 1971 году — накануне 5-го съезда советских писателей. Я пока в архивах не нашел его письма к Брежневу по этому поводу. Но это не значит, что самого письма не было. Возможно, оно хранится в фондах РГАНИ, но пока еще не рассекречено.
На то, что письмо такое генсеку посылалось и на него последовала реакция инстанций, указал в своих дневниках критик Владимир Лакшин. 17 июля 1971 года он записал в дневник: «Зато Евтушенко пошел в гору. Переписывается с Брежневым, добивается свидания. Хочет просить журнал — хотя бы эксперимент, небольшим (50 тыс.?) тиражом. Во главе — Катаева, а он, Женя, и Аксенов — заместители. Получил дачу в Переделкине, бегает всюду и кричит, что в Чили в него стреляли».
Ну, насчет того, что Евтушенко сам на роль главного не метил, а готов был работать заместителем, Лакшин сильно заблуждался.
Чуть позже выяснились подробности новой затеи Евтушенко. Поэт сам о них поведал вдове Всеволода Иванова. «В гостях у Ивановых. Евтушенко разрешили будто бы журнал: “Наш век”, объемом не толстый, что-то вроде “30 дней”. Оказывается, перед съездом он писал Брежневу, который будто бы ему симпатизирует и даже вступался за него, когда его ругали за письмо о Чехословакии. Предложил сменить Федина на Симонова, обновить Правление, и 3-е, дать ему журнал. Брежнев написал будто бы: “Многое дельно” и отправил в отдел культуры для предложений. Там помыслили-помыслили и нашли, что лучше отделаться журналом. Смешно, что Евтушенко не дают спать лавры А. Т. (Твардовского. — В. О.)».
Получив в верхах предварительное согласие на реализацию своего проекта, Евтушенко тут же начал обходить именитых стариков. Он хотел узнать их мнение насчет того, кого бы следовало включить в редколлегию нового издания и у кого попросить материалы для первых номеров. Поэт, в частности, навестил Вениамина Каверина. «У него был Евтушенко, — рассказывал Лакшин, — спрашивал, кого собирать в редколлегию. В. А. (Каверин. — В. О.) сказал ему: “Если бы от меня зависело, я сделал бы такую редколлегию… Лакшин, Кондратович, Дементьев (не поэт Андрей, а литературовед Александр. — В. О.), Р<ой> Медведев и я”. Посмеялись. А Евтушенко в самом деле уже материалы для журнала подбирает».
Однако вскоре все застопорилось. Чтобы новый журнал начал выходить, надо было выпустить соответствующее постановление ЦК. Но для этого отделам ЦК следовало внести руководству соответствующую записку. А все эти записки готовились, как правило, на основе письменных ходатайств ведомств и общественных организаций. Однако руководство Союза писателей взяло длительную паузу.
Прождав почти два года, Евтушенко послал новое письмо Брежневу. «Зная Вашу занятость, — писал он, — тем не менее вынужден обратиться к Вам по вопросу, имеющему кардинальное значение для нашей молодой литературы. В свое время я обращался к Вам с письмом, где в частности говорилось о необходимости создания нового журнала, который был бы кузницей молодых кадров нашей литературы, и глубоко благодарен Вам за Ваше доброе отношение к этой идее. Отдел культуры ЦК КПСС, руководство ССП СССР так же отнеслись к этой идее позитивно, много помогли мне своими советами перед и во время составления проекта. Сейчас этот проект, разработанный детально, готов, и он в принципе согласован с руководством Союза писателей, в частности с его первым секретарем тов. Марковым. Позитивное отношение к альманаху и в ЦК ВЛКСМ, и в Комитете по делам печати, а также у писательской общественности. Изд-во “Правда” заверило меня, что в случае положительного решения соответствующих инстанций, из-во “Правда” может предоставить свою полиграфическую базу. Однако, необходимо, чтобы какое-то издательство взяло бы на себя организационные функции. Почему бы не то же изд-во “Правда”?
Прошу Вас, дорогой Леонид Ильич, помочь Вашим добрым словом в осуществлении этого журнала, а иначе говоря — помочь его многим будущим авторам — завтрашнему дню нашей литературы» (РГАНИ, ф. 5, оп. 66, д. 227, л. 100).
И как Кремль отреагировал на это обращение? Дошло ли оно непосредственно до Брежнева, и если да, то какую генсек занял позицию? Пока точно известно, что с письмом Евтушенко ознакомились референт Брежнева Евгений Самотейкин и секретарь ЦК КПСС по пропаганде Петр Демичев. Один тут же послал записочку заведующему отделом культуры ЦК Василию Шауро: «По договоренности». Другой дал тому же Шауро и и. о. заведующего отделом пропаганды ЦК Георгию Смирнову указание: «Прошу доложить предложения».
Теперь о том, чего конкретно добивался Евтушенко. Он считал, что существовавшие журналы, имея переполненные редакционные портфели, не занимались молодыми литераторами на постоянной основе, а те авторы, которые все-таки пробивались в литературную печать, оставались вне поля внимания критики. Все это, по мнению поэта, создавало у части молодежи опасное ощущение свободы и приводило то к формалистским вывертам, то просто к халтуре.
Вывод Евтушенко был таким: нужен новый журнал или альманах. «Методологической основой такого издания, — писал он, — должны являться публикация прозаических, поэтических, драматургических произведений и одновременно самый строгий критический разбор этих произведений с точки зрения идейности и мастерства» (РГАНИ, ф. 5, оп. 66, д. 227, л. 86).
Евтушенко в большей степени ратовал за альманах. Он сформулировал цели и задачи нового издания, изложил его программу, наметил структуру и даже составил штатное расписание. Поэт предложил конкретное название альманаха: «Мастерская». Периодичность — 4 раза в год. Объем одного номера — 30 печатных листов плюс цветные вкладки. Тираж — 50 тысяч экземпляров. Штат — 17 единиц, включая уборщицу. Потребности в помещениях поэт определил в семь-восемь комнат.
Самый интересный момент: как Евтушенко видел рабочие органы альманаха. Вот его предложения.
«Редколлегия
П. Антокольский (член ССП, член КПСС), Б. Ахмадулина (член ССП, поэт), Г. Владимов (член ССП, прозаик), В. Гусев (член ССП, критик), А. Гулыга (член ССП, член КПСС, автор ряда философских исследований, в частности о Гегеле), Ю. Казаков (член ССП, прозаик), Р. Казакова (член ССП, член КПСС, поэт), С. Куняев (член ССП, член КПСС, зам. председателя секции поэзии), А. Межиров (член ССП, член КПСС, поэт), А. Марченко (член ССП, критик), А. Михайлов (член ССП, член КПСС, критик, председатель приемной комиссии Московской писательской организации), А. Рыбаков (член ССП, прозаик), В. Соколов (член ССП, председатель секции поэзии Московской писательской организации), Б. Слуцкий (член ССП, член КПСС, поэт), М. Рощин (член ССП, член КПСС прозаик, драматург), В. Цыбин (член ССП, поэт, прозаик, критик), Ю. Трофимов (член ССП, прозаик), С. Щипачев (член ССП, член КПСС, поэт).
Ответственный секретарь — Н. Тарасов (член ССП, член союза журналистов, член КПСС, поэт, журналист с большим опытом журналистской работы в АПН в качестве заместителя главного редактора АПН по вопросам культуры, науки, спорта, в качестве главного редактора журнала “Физкультура и спорт”. Н. Тарасов является заместителем секретаря партбюро поэтической секции в Московской писательской организации).
Зам. главного редактора — Е. Сидоров (член ССП, член КПСС, критик. Ныне на учебе в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Большой опыт редакционной работы в “Лит. газете: и журнале “Юность”).
Художественный редактор — В. Алешин (выпускник Моск. полиграф. института).
Зав. редакцией — И. Ажаева-Любимова (вдова писателя В. Ажаева, человек, пользующийся большим уважением в литературных кругах. Имеет стаж работы в “Литературной газете”).
Зав. отделом критики — Г. Красухин (работник “Лит. газеты”).
Зав. отделом прозы — А. Берзер (член ССП, критик с большим опытом редакционной работы).
Зав. отделом поэзии — Н. Панченко (член ССП, член КПСС, с большим опытом работы с молодежью).
Зав. отделом публицистики — Ан. Макаров (член Союза журналистов, работник “Недели”).
Зав. отделом зарубежной литературы — Л. Беспалова (старший редактор в течение 15 лет в изд-ве “Молодая гвардия”, блестящее знание английского, французского, польского языков).
Зав. отделом писем — С. Сергеев (бывший работник “Известий”, ныне работающий в АПН).
В случае, если Секретариат Союза писателей окажет мне доверие, я буду готов работать в альманахе в качестве главного редактора или на любой другой должности.
Штатные оплачиваемые работники альманаха:
главный редактор, зам. главного редактора, ответственный секретарь, художественный редактор, зав. редакцией, зав. отделом критики, зав. отделом публицистики, зав. отделом прозы, зав. отделом поэзии, зав. отделом зарубежной литературы, зав. отделом писем, секретарь-стенографистка, машинистка, корректор, техред, курьер, уборщица. Итого — 17 человек» (РГАНИ, ф. 5, оп. 66, д. 227, л. 95–97).
Сразу несколько комментариев к предложенным Евтушенко кандидатурам для работы в штате нового журнала. Всех поэт давно знал лично и хорошо был осведомлен об их деловых и прочих качествах. Николай Тарасов одним из первых поверил в его талант и когда-то тиснул его стихи в газете «Советский спорт». Евгений Сидоров очень хорошо разбирался в литературе, имел неплохой художественный вкус, а главное — профессионально занимался изучением творчества самого Евтушенко. Анна Берзер много лет формировала портфель в «Новом мире» и, как считалось, первой обратила внимание на повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». А Николай Панченко в начале 60-х годов участвовал в создании легендарного альманаха «Тарусские страницы».
Естественно, в инстанциях обратили внимание на отсутствие в составленных Евтушенко списках многих имен знаменитых шестидесятников, в частности Василия Аксенова, Андрея Вознесенского и Роберта Рождественского. Впрочем, тут ничего странного не было. Евтушенко всегда разделял понятия «приятельствование» и «руководство». Он никогда не отрекался от своего поколения и готов был общаться со звездами эстрадной поэзии, но не готов был разделять с ними власть. На этом, кстати, позднее и сыграл один из руководителей Союза советских писателей Георгий Марков. Этот литчиновник впоследствии в порыве откровенности признался в своем окружении, что, если б шестидесятники были сплочены, он вынужден был бы уступить их напору и отдать им как минимум один журнал, но поскольку в их группе каждый был только за себя, то никто из них ничего не получил, и в пример литгенерал привел свою команду, костяк которой составляли Сергей Сартаков, Анатолий Иванов и позже примкнувший к ней Олег Шестинский.
Свой проект по созданию альманаха «Мастерская» Евтушенко в середине июня 1973 года разослал по многим министерствам и общественным организациям, от которых зависели вопросы финансирования и выделения лимитов на бумагу. Никто прямо ему ни в чем не отказал.
На всякий случай поэт решил подстраховаться и проинформировал о своих действиях целый ряд поставленных партфункционеров. В частности, Шауро и Смирнову он сообщил, что свое одобрительное отношение к созданию «Мастерской» подтвердили секретарь ЦК комсомола Евгений Тяжельников, зампред Комитета по печати Юрий Мелентьев и первый секретарь Союза писателей СССР Георгий Марков. Отдельно Евтушенко отметил желание предоставить организаторам нового издания свою полиграфическую базу директора издательства «Правда» Фельдмана.
У Евтушенко оставалась к начальникам самых разных рангов одна просьба: не заболтать хорошую идею и побыстрей внести в ЦК нужные ходатайства. Впрочем, он, уже извещенный о реакции Демичева и Самотейкина, не сомневался, что его начинанию наконец будет дан ход. И поэтому вскоре поэт отправился в творческую командировку в Японию.
Однако не все оказалось так просто. Старая гвардия, одним из символов которой был Сергей Сартаков, отнюдь не собиралась допускать Евтушенко к управлению писательским сообществом и литературными изданиями. 9 июля 1973 года Сартаков доложил в ЦК, что секретариат Союза писателей отложил рассмотрение предложений поэта до возвращения из отпусков Георгия Маркова, Виталия Озерова, Михаила Луконина и других секретарей этой творческой организации.
Секретариат собрался лишь 21 сентября 1973 года. Казалось бы, он должен был сразу принять соответствующее постановление и внести необходимые документы в ЦК КПСС. Но Марков и Сартаков были опытными бойцами. Их Евтушенко не устраивал. Они придумали бюрократическую хитрость. Писательский секретариат не одобрил идею Евтушенко, а только «признал возможным поставить перед соответствующими инстанциями вопрос». А это — «одобрить» и «признать возможным» — две большие разницы.
15 ноября 1973 года Шауро и Смирнов доложили, что после состоявшегося 21 сентября обсуждения на писательском секретариате Евтушенко внес новые предложения. На бюрократическом языке это означало, что новые идеи следовало сначала заново рассмотреть. И все вернулось на круги своя. А секретаря ЦК Демичева, расписавшегося на справке Шауро и Смирнова, это, похоже, устроило.
Ну а вскоре Евтушенко сам подставился. Когда власть выдворила из страны Солженицына, поэт дозвонился до самого председателя КГБ Юрия Андропова и стал главного чекиста шантажировать: мол, если с головы опального писателя упадет хоть один волос, то он покончит с собой. Андропова это взбесило.
К слову, через несколько дней у Евтушенко должен был состояться вечер в Колонном зале Дома союзов с прямой трансляцией на страну. Но после звонка поэта Андропову председатель Гостелерадио Сергей Лапин намеченный вечер отменил.
ЦК потребовал осудить дерзкого стихотворца. «18 февраля <1974 года>, — вспоминал Альберт Беляев, повышенный перед этим с должности завсектором до поста замзаведующего отделом культуры ЦК, — состоялось совещание секретарей Союза писателей СССР, РСФСР и Московской писательской организации. Обсуждалось “дело” Евтушенко. Выступили 15 человек. Все рубили сплеча, но рубили словесными шашками… воздух. Самого Евтушенко на собрании не было. В выражении своих чувств по отношению к Евтушенко не стеснялись: поэт был обозван “политической проституткой” (С. Михалков), “политическим авантюристом и прохвостом” (С. Наровчатов), “политически беспринципным человеком” (С. Баруздин), “политическим спекулянтом” (О. Шестинский)… Предлагали: устроить Евтушенко обструкцию в писательской среде (С. Михалков), устроить демонстрацию к дому Евтушенко возмущенных его поступком людей (Н. Грибачев), перестать печатать его в литературных журналах (Б. Полевой)… И много еще высказывали предложений о том, что и как надо сделать, чтобы общество “враз и навсегда” отвернулось от Евтушенко с презрением и забыло его» (А. Беляев. Литература и лабиринты власти. М., 2009. С. 68).
Потом Евтушенко пропесочили на пленуме Московской писательской организации. 1 марта 1974 года завотделом культуры ЦК Шауро доложил в ЦК, что Евтушенко был подвергнут критике на пленуме московских писателей. «В докладе С. Наровчатова, в выступлениях Ю. Яковлева и С. Михалкова, — привел подробности партчиновник, — была дана оценка неправильному поведению поэта Е. Евтушенко. Выступавшие указывали, что Е. Евтушенко, автор многих известных патриотических произведений о Советской Родине, проявил недопустимое легкомыслие и безответственность в связи с выдворением Солженицына из Советского Союза» (РГАНИ, ф. 5, оп. 67, д. 193, л. 23).
Чуть позже Евтушенко пересмотрел свое отношение к делу Солженицына и своему звонку Андропову. Он даже срочно выехал в Набережные Челны, чтобы загладить перед начальством вину стихами о великой стройке по созданию КамАЗов. Но его частые покаяния уже мало чего стоили. Поэту было сказано, чтобы больше он со своими проектами никуда не совался.
Однако Евтушенко сдаваться не собирался. Он на какое-то время затаился, а уже осенью 1974 года организовал петицию в поддержку учреждения нового журнала. Ее подписали 36 человек.
Что интересно, из тогдашних друзей Евтушенко петицию поддержали единицы, в частности Юрий Казаков, Кайсын Кулиев, Владимир Соколов и Евгений Сидоров. Ни Белла Ахмадулина, ни Андрей Вознесенский, ни Василий Аксенов, ни Роберт Рождественский петицию не подписали. Большинство протестантов не то что никогда не ходили у Евтушенко в приятелях, многие даже считались его врагами. Среди них были Василий Белов, Юрий Бондарев, Сергей Залыгин и Феликс Кузнецов. Но тут объединились и левые, и правые. Ведь новый журнал нужен был всем.
А Марков вновь уклонился от прямого ответа. И у Евтушенко сдали нервы. В марте 1975 года он обратился к члену Политбюро Михаилу Суслову. Поэт не очень верил, что его послание найдет адресата, поэтому он сделал приписку: «Прошу Вас передать Михаилу Андреевичу мое письмо. Конечно, в письме всего не скажешь, и я очень бы хотел поговорить с Михаилом Андреевичем не только о журнале, но и о многом другом. Во всех случаях буду рад увидеться с Вами и поговорить. Искренне Ваш» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 399, л. 39).
В своем письме Евтушенко сообщил, что секретариат Союза писателей отказался рассматривать обращение 36 писателей, и порекомендовал ему предварительно обсудить тему создания «Мастерской» в отделе культуры ЦК. Поэт встречался с сотрудниками Шауро. Но партчиновники тоже не захотели брать на себя ответственность и отфутболили его к Георгию Маркову. Получался замкнутый круг.
«Поддержка моих коллег по Союзу писателей, — подчеркнул Евтушенко в обращении к Суслову, — убеждает меня в правильности идеи “Мастерской”. Если мне не доверяют быть редактором, что ж, пусть будет кто-нибудь другой, но лишь бы осуществилась идея. Я прошу только одного — ясности, определенного ответа» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 399, л. 41).
Однако Суслов так и не принял Евтушенко. Почему? Он посчитал идею Евтушенко несвоевременной? Или его не устроила кандидатура поэта?
К слову, в это же самое время состояние молодых умов очень обеспокоило Комитет госбезопасности. От чекистов не укрылось, что все больше молодых интеллектуалов, недовольных засильем старых ортодоксов в творческих союзах, стало искать выход своей энергии в неформальных объединениях. «…Среди одаренной в творческом отношении или стремящейся проявить себя в этом плане молодежи, — сообщил 19 мая 1975 года в ЦК Юрий Андропов, — отмечается стремление к группированиям на неофициальной основе, проявляющееся в литературных чтениях, выставках живописи и графики, постановках спектаклей на частных квартирах и в случайно подобранных помещениях. Намечается тенденция к выпуску и распространению машинописных журналов, составленных из неопубликованных произведений» (РГАНИ, ф. 89, оп. 44, д. 5, л. 3).
Одну из причин роста в молодежной среде самиздата и рукописных альманахов главный чекист страны видел в нехватке печатных площадок. Скажем, предназначавшийся в первую очередь молодежи журнал «Юность», как выяснил Андропов, печатал в основном пожилых авторов, «тематика произведений которых в основном далека от интересов молодежи».
Председатель КГБ согласился, что крайне необходимы были новые издания. Это свидетельствовало о том, что проект Евтушенко был весьма актуален и его следовало как можно скорее реализовать. Однако было одно но. Андропов доложил в ЦК: «…идея создания нового литературного журнала “Мастерская”, подхваченная и развиваемая Е. Евтушенко, вызвала сочувствие у ряда известных писателей. Однако кандидатура Евтушенко в качестве руководителя журнала не встречает поддержки у писательской молодежи» (РГАНИ, ф. 89, оп. 4, д. 5, л. 7).
Но не лукавил ли Андропов? Разве молодежь в штыки восприняла кандидатуру Евтушенко? Главный чекист ничего не перепутал? А не литературные ли генералы, поддержанные партаппаратом, развязали против поэта войну?
22 мая 1975 года уже завотделом культуры ЦК Шауро доложил, что один из руководителей Союза писателей СССР Марков «признал нецелесообразным в настоящее время ставить вопрос об открытии нового журнала» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 399, л. 37). Марков попытался уверить партаппарат, что молодежи было где печататься. Хотя это было враньем. Повторю: печатных площадок в 70-е годы очень не хватало.
Так почему же Марков, поддерживаемый Шауро, столь противился реализации идеи Евтушенко? Вот тут был прав Андропов. Ни Маркова, ни Шауро не устраивала кандидатура Евтушенко, который нередко выходил из-под контроля ЦК. Шауро доложил: «При рассмотрении заявлений т. Евтушенко принимались во внимание и факты его неправильных публичных выступлений, а также отказ от предложения издательства “Молодая гвардия” выступить составителем и редактором одного из выпусков альманаха “Поэзия” (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 399, л. 3).
Что тут было мерзкого? Шауро не посчитал нужным лично ответить Евтушенко. Он не захотел его пригласить на беседу в ЦК и отказался звонить поэту и подписать письмо. Как доложил Шауро своему руководству, ответ Евтушенко был «дан через Союз писателей СССР (т. Марков)». И всех в партаппарате такое отношение, похоже, устроило. Во всяком случае помощник Суслова? Владимир Воронцов? 23 мая 1975 года оставил на справке Шауро помету: «В архив».
А дальше инициативу Евтушенко перехватили цековцы и чекисты. Записка Андропова заставила партаппарат ускорить работу над проектом постановления ЦК КПСС о работе с творческой молодежью. В этом документе начальство предусмотрело возобновление прекращенного в войну издания журнала «Литературная учеба». В 1977 году был утвержден и редактор нового печатного органа. Им стал 54-летний критик Александр Михайлов, который когда-то работал в аппарате ЦК партии и хорошо с тех пор усвоил правила игры. Но бывший партфункционер не привык дерзить. Он повел журнал очень и очень осторожно. Первые номера у него получились скучнейшими. Неудивительно, что журнал оказался без читателей. Короче, блестящая идея Евтушенко оказалась проваленной.
Ну а поэт в очередной раз остался с носом.
