В рамках проекта «Наша Победа»
Кое-кто из читателей, вероятно, сочтет, что в книге слишком много пыток и смертей. Автор полагает возможным обратить внимание на то, что речь в книге идет почти исключительно о людях, боровшихся против гитлеровского режима, о них и об их гонителях. В 1940–1942 годах, а также до и после в этих кругах гибли многие и многие. Добрая треть событий книги разыгрывается в тюрьмах и психиатрических больницах, где смерть опять-таки была совершенно в порядке вещей. Нередко и автору тоже не нравилось рисовать столь мрачную картину, но прибавить света означало бы солгать.
Берлин, 26 октября 1946 г.
Х.Ф.
Немецкий писатель, воспоминание о котором вполне уместно в рамках проекта «Наша Победа». Его книг не было в списке подлежащих сожжению на площади (прежде всего потому, что главный его роман сопротивления увидел свет уже в 1947), но некоторые из них были запрещены в Третьем Рейхе.
Рудольф Вильгельм Дитцен, писавший свои романы в духе критического реализма под псевдонимом Ханс Фаллада – человек непростой судьбы, живший в непростое время. Нервный, замкнутый, импульсивный, он плохо сходился с людьми. Во время учёбы в гимназии они с приятелем решились на двойное самоубийство, замаскированное под дуэль. Приятель погиб, а Рудольф был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение.
Справка о негодности к строевой службе, увлечение алкоголем и другими расширителями сознания, брошенная гимназия, абсолютный провал его первых литературных опытов – жизнь его оказалась подломлена в довольно раннем возрасте. Так Дитцен оказывается сперва подсобным рабочим, а затем служащим на картофельном складе. Растраты, суды, тюрьма – дважды.
Но страсть к литературе не покидает его, и вот наконец, в 1932 году (Дитцену 35 лет) к Хансу Фалладе приходит писательский успех, когда он выпускает роман «Маленький человек, что же дальше?». Судьба маленького человека на фоне большой истории и большого города – важный мотив всех его произведений. А напишет он немало – два с половиной десятка книг.
Роман «Каждый умирает в одиночку» в поздних переводах и редакции известен как «Один в Берлине». И радикальная смена названия, привычного русскоязычному читателю, неслучайна. Роман этот называют первой книгой о Сопротивлении, написанной не покинувшим нацистской Германии писателем. Реальной основой его стала история Отто и Элизы Хампелей, распространявших антигитлеровские агитки в Берлине, схваченных и обезглавленных в тюрьме (эта же история, кстати, легла в основу линии матери главного героя фильма «Кролик Йойо», роль которой сыграна Скарлетт Йоханссон).
Роман был написан менее чем за месяц и стал последней книгой Фаллады – автор её так и не увидел напечатанной. Он умер за неделю до выхода тиража.
Первый, условно прижизненный вариант, известный как «Каждый умирает в одиночку», подвергся сильной цензуре (несмотря на то, что на дворе был уже 1947-й), и лишь через шестьдесят четыре года по черновикам был восстановлен оригинал – «Один в Берлине». Спустя несколько лет он вышел и на русском языке.
Отто и Анна Квангели, получив похоронку на единственного сына, решают бороться с ненавистным нацизмом доступными им методами – писать и распространять в общественных местах открытки с воззваниями против гитлеровского режима. Они понимают, что обречены – и далеко не одни они: множество героев – разных политических взглядов и рода занятий, разного возраста и национальности – гибнут, не в силах противостоять жерновам государственной системы. Каждый умирает в одиночку.
Важность романа Фаллады заключается в том прежде всего, что он показывает нацизм как величайшую беду не только врагов гитлеровской Германии, но и самого немецкого народа – античеловечность и разрушительность, трагедию отдельных людей на фоне триумфального вхождения германских войск в Париж. Частная трагедия на фоне общего триумфа – и в этом весь Фаллада.
«– Зачем тебе еще и читать эту мерзость, эту бесстыдную ложь, какую они пишут всем? Что он геройски погиб за фюрера и за народ? Что был образцовым солдатом и товарищем? Станешь читать это вранье, а ведь мы-то с тобой знаем, что больше всего мальчик любил возиться с радиоприемниками и плакал, когда его забирали в солдаты! Пока был в школе для новобранцев, Отти так часто рассказывал мне, сколько там негодяев, пусть, говорил, мне хоть правую руку отрежут, лишь бы убраться от них подальше! Но теперь, видите ли, образцовый солдат и товарищ! Вранье, сплошное вранье! А все вы с вашей вонючей войной, ты и твой фюрер!
Жена стоит перед Квангелем, она меньше его, но глаза мечут яростные молнии.
– Я и мой фюрер? – бормочет он, совершенно сраженный этой атакой. – С какой стати он вдруг мой фюрер? Я даже в партии не состою, только в «Трудовом фронте», а туда, хочешь не хочешь, вступают все. И выбирали его мы оба, и должность во «Фрауэншафте» у тебя тоже есть.
Все это он говорит в своей обстоятельной, неспешной манере, не то чтобы защищаясь, скорее просто для ясности. Ему пока непонятно, с чего это она вдруг на него ополчилась. Вообще-то они всегда жили в согласии…
А она запальчиво продолжает:
– Ты же хозяин в доме, ты все решаешь, все должно быть по-твоему, и пусть мне нужна всего-навсего загородка в подвале для картошки на зиму – она будет такая, как хочешь ты, а не я. И в таком вот важном деле ты решаешь неправильно? Хотя ты ведь у нас тихоня, для тебя главное – собственный покой да лишь бы не высовываться. Ты хочешь быть как все; все закричат: «Фюрер, приказывай – мы исполним!» – и ты туда же, словно баран. И мы поневоле за тобой! А теперь вот умер мой Отти, и ни ты и никакой фюрер на свете мне его не вернет!»
