Посвящается Ольге Матвеевой
В Дербенте мне хотелось выйти к морю, но проход закрывали бесконечные заборы складов и автошкол…
Я спросил у какого-то аксакала, можно ли здесь выйти к морю. Он любезно ответил, кивая на приятеля, с которым до того вел неспешную беседу:
— Вот этот человек идет туда…
Я пошел за человеком. Человек был неюных лет и роста небольшого, он все время отставал от меня, а я его нетерпеливо спрашивал, завидев очередные раскрытые ворота полуразрушенного склада:
— Здесь можно выйти к морю?
— Если там не будет собак…
Я начал догадываться, что все побережье охраняется собаками.
Наконец он взмолился:
— Ноги идут плохо, вы сами найдете: вот там, за трансформатором, дорога к морю…
Я шагал еще несколько минут, пока не заметил трансформатор на курьих ножках и за ним тропинку над каким-то ручьем, что тек в сторону моря.
Радости моей не было предела: сейчас увижу Каспий!
Но, пройдя несколько шагов, я заметил собаку.
Породистый питбультерьер сидел мордой к морю, словно кого-то ждал — и грустными глазами смотрел на меня, вывернув шею…
«Отчего ты так грустишь, пес», — хотел спросить я его, но промолчал.
Все же неловко заговаривать с незнакомыми собаками.
Пес был без привязи, но с ошейником.
Наверное, кто-то бросил его?
Или он ждал хозяина, что купался в море?
Я терялся в догадках, но я не стал задавать псу лишних вопросов, а зашагал по тропинке мимо него.
Меня влекло море…
Море катило седые волны — какое же оно красивое!
И ракушки под ногами рыжего цвета, и ветер на свободе — все вызывало восторг.
Куда хватал глаз, в обе стороны не было видно ни одного человека — только стайка школьников в темных одеждах, будто пингвины, облепила камни.
Я прошел мимо, но не удержался от вопроса:
— Прогуливаете?
— Нет, мы уже отучились, — соврали подростки.
Но мне было не до них, море влекло…
Оно было и седым, и юно-голубым сразу!
Холодно, конечно, — температура воздуха чуть выше 10, и море примерно такое же…
Но как же здорово на просторе!
Ребята вскоре ушли, и я стал наслаждаться морем в одиночестве.
Вдруг слышу:
— Дядя, дядя!
Обернулся: ко мне бежал пацан из компании подростков.
— Дядя, дядя, там собака — не ваша? Она не кусается?
— Нет, собака не моя, но она не кусается, грустная собака, наверное, ее кто-то бросил… Но если вы боитесь, возьмите на берегу палку, собаки боятся палки.
Мальчик убежал, я зашагал вдоль моря, вдоль складов и разрушенных стен — километры чудесного пляжа были в этой стороне Дербента совсем неухожены.
По дороге встретил только одну старушку в черном, что гуляла у моря, и несколько бесхозных дворняжек.
И конечно, чаек, как я мог забыть про чаек!
В такой славной компании я дошел до каких-то жилых домов и попал на знакомую улицу.
Там стоял настоящий дворец из рыжего ракушечника — дом детского творчества, а перед ним бюст Ленина.
«Ракушечник подарило людям море», — догадался я.
Почти весь Дербент построен из такого мягкого и теплого ракушечника.
Но мысли об оставленной собаке не выходили из головы…
И почему она так грустила, с надеждой смотрела на меня?
Моя подруга Ольга Матвеева как-то приютила бездомную собаку в Италии и взяла ее с собой в Америку, хотя ей стоило это немало сил и хлопот.
Меня же ожидала встреча с друзьями, поездка в Махачкалу и выступление на книжной ярмарке, потом полет в Москву — куда тут вписать собаку?
Я не был готов к такому подвигу.
Когда мы встретились через несколько часов с компанией приятелей, оказалось, что они побывали на том же месте, у моря и трансформатора, где я видел собаку.
Но там псины с грустными глазами уже не было.
Может быть, она нашла хозяина?
