В рамках проекта «Наша победа»
Простая песенка Булата
всегда со мной.
Она ни в чём не виновата
перед страной.
Евгений Евтушенко (1971 год)
Когда мне было лет двенадцать, мама привезла из Воронежа томик Окуджавы. Я, провинциальный каменностепной мальчишка, читавший только «разрешённую» классику, почти сразу спрятал книжку в шкаф: какой-то неведомый Арбат, невиданный полночный троллейбус, комсомольская богиня… Всего этого я, конечно, не понимал, хотя и жил, как метко теперь выражаются литературные критики, в «эдакой советской колбе» (научная, нарочито-интеллигентная Каменная Степь и сегодня сохранила свой особый советский дух).
К Окуджаве я вернулся года через три, когда сам взял в руки гитару и стал петь в сельском доме культуры его военные песни. «Десятый наш десантный батальон». «До свидания, мальчики». «Бери шинель, пошли домой!..» Последняя мне нравилась особенно. Её я старался не петь – понимал, что не выдерживаю должной лирической высоты.
Толком не воевавший, раненый случайной пулей самолёта-разведчика Окуджава сказал едва ли не самые главные слова о войне. Примерно то же получилось с Мандельштамом, который, приехав с писательской делегацией в один из воронежских колхозов, боялся залезть на сеновал и просидел всю ночь на табурете. Именно он написал лучшие в русской поэзии стихи о чернозёме.
Поэзия (бывает) выше судьбы.
У меня воевали все. Один прадед без вести пропал на Дону в июле сорок второго. Другой прошёл всю войну, оставил автограф на Рейхстаге. Воевали и прабабушки. О своём героическом прошлом почти не вспоминали. Может быть, не за чем было. Да и День Победы воспринимался не только днём великой радости, но и великой скорби о погибших товарищах, о родине – и после Победы дышащей страхами (уже в 1947 году 9 мая сделали рабочим днём: власть не могла допустить того, чтобы народ в полной мере почувствовал себя победителем).
В интервью Юрию Росту Окуджава говорил о том, что войну воспевают только неумные люди и те, кто делают её предметом спекуляции. Он не мог читать военных писателей, чувствуя недостоверность и лживость. Армейская идеология с культом героической смерти была ему противна. И он имел на это полное право.
Каждое 9 мая я стараюсь уезжать из города. Как правило, в родную каменностепную глушь, давным-давно разуверившуюся в светлом будущем. Чтобы не видеть разгула нынешних наследников той великой Победы. Сегодня «праздник со слезами на глазах» превратился в народные гуляния…
А я – во сне – через время и страх перед будущим – всё кричу своему нестареющему прадеду: «Бери шинель, пошли домой!.. Пошли… домой!..»
И он меня слышит.
Василий НАЦЕНТОВ
