Давно замечено, что
набрякшие слезы заметно
обостряют зрение. Благодаря им в
глазах появляется естественные
линзы, которые очень быстро
расплываются.
Из записок неюного натуралиста
Смахнув нежданно навернувшуюся слезу, близорукий Вова отправился в магазин, услышав на дорожку привычный мамин наказ: «И пельмени не забудь купить. Дома жрать нечего!»
В дверной щели соседской квартиры торчала сложенная бумажка. Так обычно оставляют послания всякие человеконенавистнические организации. Вовины соседи — люди темные, подозрительные. И снимают они хату у не менее стремных хозяев.
«Поди, из прокуратуры, — предположил Вова, — или из следственного комитета бумага».
Внезапно потеряв контроль над собственным любопытством, Вова вытянул листочек. На документе стоял штамп ближайшего отделения полиции.
«Дорогой Вова, — гласил отпечатанный на принтере текст. — Мы знали, что ты сунешь свой длинный нос не в свое дело. Соседи твои — изрядные отморозки. Но компромат на них пока еще не собран. Однако мы работаем. Потерпи немного. Скоро мы их привлечем. А это извещение для тебя. Короче говоря, срочно поезжай по адресу: 2-я Судомонтажная улица, дом 5, к. 2, квартира 107. И будет тебе счастье. Не теряй ни минуты! Прямо сейчас отправляйся на Судомонтажную! Срочно! Бросай все и беги туда! Беги, я тебе сказал, ни о чем не думай! Ты еще стоишь? Лучше не зли меня! Считаю до трех. Два уже было. Капитан Лубков».
В тот день особых дел у Вовы не намечалось, как и в другие иные дни. Жил Вова, в общем-то, исключительно настоящим, изредка возвращаясь мыслями в прошлое. Словом, праздно он жил, не парился. Случалось, ему подбрасывали нехитрую копеечную работенку — сверстать рекламный баннер или презентацию, но происходило это нечасто, а в последние месяцы заказы как-то совсем скисли. Но он не грузился, понимая, что не в деньгах счастье. И даже не в их количестве. На сигареты, дешевый алкоголь, интернет и редкий флирт Вова денежек наскребал. А больше ему и не требовалось.
«По крайне мере, — частенько рассуждал Вова. — Я не изменил самому себе, не прогнулся. Если я — квалифицированный креативщик, совмещающий функции дизайнера и копирайтера, значит, я им и останусь. И ничего вы со мной не сделаете. Себя надо ценить! Всякое бывало — переживем и этот кризисный период».
Почему Вова отправился на Вторую Судомонтажную улицу, находящуюся у черта на рогах? А кто его знает… Наверное, чисто по инерции. И потом, в извещении было написано про какое-то там загадочное счастье… Интересно же, что за счастье-то…
Перед путешествием Вова заскочил в супермаркет «Ваш» за чекушкой. Он не был законченным алкоголиком, но относился к классу «перехватчиков». То есть периодически перехватывал глоток-другой для тонуса, но при этом никогда не напивался. Просто ходил с утра до вечера слегонца датый. Поэтому в сумке у него всегда болталась чекушечка водки или фляжечка дешевого коньяка.
Кассирша Тамара, знойная молодая брюнетка, заметила Вове, что неплохо бы купить что-нибудь на закусь, например, нарезки. А зачем Вове закусь? Для «перехвата» закусь не нужна.
Район, где находилась Вторая Судомонтажная улица, располагался на другом конце Москвы. Так что Вове пришлось провести в метро целый час. Затем он минут сорок ехал на маршрутке мимо привычных оврагов, родимых автобаз, складских объектов, цехов могильных памятников. Очень знакомые места наблюдал Вова. Хотя он и видел хреново, но мелкие детали проплывающего за окном пейзажа все же рассмотрел: там, за окошком, мелькало все то же самое, что и на подступах к его району.
— А скоро будет Вторая Судомонтажная улица? — спросил он сидящего рядом толстяка в кепке.
— Я сойду, — ответил попутчик, — а вы через две остановки.
— А где находится Первая Судомонтажная? — неожиданно для самого себя поинтересовался Вова.
— Не знаю… Где-то… Но не у нас. Здесь только Вторая и Пятая Судомонтажные. А где первая, третья и четвертая, нам не известно.
Толстяк впился в открытую книжечку с задачами судоку, а Вова припал к своей заветной фляжечке.
Как это ни странно, но Вторая Судомонтажная улица оказалась стопроцентной копией Новобетонной — родной улицы Вовы. Буквально ее зеркальным отражением. Настоящий район-клон. Вова тут же вспомнил известный, затертый до дыр советский фильм, коллизия которого разворачивалась на фоне однотипных новостроек разных городов. Однако сейчас он увидел что-то более странное. Можно сказать, запредельное. Окрестности Судомонтажной и Новобетонной были не просто похожи, они представляли одно и то же…
Покинув маршрутку, гость тут же нос к носу столкнулся со знакомым мужиком, бывшим соседом по больничной палате в районной больнице. Некоторое время назад Вова лежал в травматологическом отделении с серьезным растяжением.
— Как дела, земляк? — спросил знакомый. — Нога больше не болит?
— Все хоккей, — ответил Вова, оторопев. — А как ты, Николай Павлович, поживаешь? Как колено?
— Скрипим поманеньку…
Ради интереса Вова прогулялся по окрестностям Второй Судомонтажной. Все здесь один в один повторяло мир Новобетонной. Даже хромой барбос Бонапарт, дружок местной алкашни, сидел на своем законном месте около бойлерной. А бойлерную украшала знакомая нецензурная надпись. От нечего делать Вова заглянул в знакомый супермаркет. Он был, разумеется, точно таким же, как и на Новобетонной. Правда, назывался не «Ваш», а «Мой». Там, в супермаркете, симпатичная кассирша Тамара чуть было не нагрела Вову на пятьдесят рублей, когда он пробивал пачку пельменей. Может, случайно, а может, специально, кто ее знает.
Потом Вова зашел во второй подъезд дома номер пять и вызывал лифт. Достал из кармана извещение и проверил указанные координаты. Все верно — до счастья осталось рукой подать. Причем оно, счастье, находилось в квартире, обозначенной родным номером — 107. Вместе с Вовой в лифте поднималась молодая соседка Лена с трехлетней дочкой Светой. Девочка держала за поводок китайскую хохлатую по прозвищу Шпунтик.
— Ну что, нагулялись? — ради соседской приветливости спросил Вова. — Погодка-то сегодня — класс! Солнце, тепло…
— Да, — ответила Лена.
— Да, — ответила Света.
Шпунтик тявкнул что-то невнятное.
Дверь квартиры номер сто семь открыла беременная незнакомка. Красивая, но изрядно замотанная молодая женщина. Она встретила его ненакрашенной, в мешковатом байковом халате и в завязанной на затылке косынке. В квартире витал аромат какого-то варева. «На восьмом месяце», — мигом определил Вова. Правой рукой женщина держала крохотного мальчика в одной майке, а в левой — дугу детской коляски, испускающей жалобный младенческий писк. Мальчик в майке увлеченно грыз огромную морковь.
— Пришел? — спросила усталая женщина. — Где же ты шлялся полдня? В доме шаром покати, креативщик ты хренов. Хоть бы с детьми погулял…
В коридор выглянуло хмурое мамино лицо и тут же скрылось за дверью маленькой комнаты.
От неожиданно нахлынувших чувств, малознакомых, но очень сильных, в глазах Вовы образовались слезные линзы, и на несколько мгновений его зрение значительно обострилось. Потом слезы выкатились, и квартира вновь расплылась в привычной нечеткости.
