Девятая жизнь Нельсона
1
Однажды у своего дома я встретил кота. Черного-пречерного, грязного, нечесаного, с длинными усами-лесками, большими мохнатыми лапами и слепым белым глазом. Его хвост, похожий на сухую кривую ветку, тянулся к небу. Кот встал передо мной и заявил:
Мррррьяу мррр!
Как не люблю я жителей квартир!
Домашних и упитанных котов
И псов
Всегда я проучить готов!
Но я с утра сегодня встал
И понял вдруг, что стал я стар,
Что, кроме злых собак, и драк,
И дохлой мыши натощак
Не знал я ничего.
А я хочу увидеть МИР,
И в центре сделать мрррррьяу мрррр,
И пожевать деликатес —
Пока живу,
Пока я здесь.
И ты — да ты! — покажешь красоту
Большому старому коту!
2
Я сходил домой за дедушкиным рюкзаком и положил в него кота. Он оказался тяжелым и вонючим. Но я уже пообещал ему показать город и центр. А дедушка говорит, что обещания нужно выполнять!
Я обнял рюкзак с пассажиром и пошел. Нести уличного кота оказалось непросто. Он все время бурчал: то я иду слишком быстро, то слишком медленно, то я прижал ему лапу, то ему ничего не видно. Еще бы! У него всего один глаз! А второй — только для виду. Тогда я придумал ему имя — Нельсон. Так звали английского адмирала, который сражался с французами. У него тоже был один здоровый глаз, а другой — больной. И он тоже был бесстрашный и отчаянный. Кот Нельсон — капитан двора и гроза грызунов!
Мы шли по набережной реки Мойки. Мимо маленького острова с огромной кирпичной аркой. Сквозь нее когда-то проходили корабли. Я люблю смотреть на нее из окна и представлять старинные военные суда, матросов на палубах, грохот пушек. Мой дом — напротив. Нужно только встать у окна, посмотреть на арку — и тут же начнется какое-нибудь сражение!
Голова Нельсона торчала из рюкзака и вертелась во все стороны — так ему было интересно узнать, на что похож мир.
По пути кот Нельсон сочинил песню:
Очень это здорово — быть котом:
Можно все откладывать на потом —
На вторую, шестую, восьмую жизнь
Все дела унылые отложить.
А в первой — учиться не хныкать и не просить,
А в третьей — стать кошкой и двадцать котят родить,
В четвертой — греться зимой в подвале и ждать тепла,
В пятой — летать по двору, как пущенная стрела,
В седьмой — не давать прохода другим котам,
В девятой — узнать, наконец, а как же там,
За пределами маленького двора?
И смотреть, смотреть, смотреть на мир
И на других
Глазами — желтыми, как солнечные круги.
3
— Тебя как-нибудь зовут? — поинтересовался кот, когда мы подошли к большому дому с колоннами и высокой деревянной дверью.
Дедушка уверен, что в этом доме кого-то убили! Не сейчас — очень давно, и притом кого-то известного, кто был связан с царем! Я забыл его имя. Но он точно не был капитаном. Потому что тогда бы я запомнил, как его зовут.
— Ваня, — ответил я.
— Фу, как скучно! — возмутился кот.
— А тебя зовут Нель-сон! — громко произнес я, чтобы кот расслышал свое имя. Я думал, он удивится.
— Ну ладно, — отозвался кот. — Мне вообще-то все равно. У меня имен больше, чем жизней!
Мы постояли на мосту. Нельсон долго смотрел на отражение дома в воде, потом на сам дом, а потом снова на его отражение.
— Неплохо, — со знанием дела произнес он. — Коты в таком дворце, наверное, спали в золотых корзинках. И на подушках с перьями чаек внутри.
— Почему чаек?
— Потому что из всех птиц, которых я знаю, только у чаек белые перья! А где ты видел подушки с черными перьями?
На мост приземлилась большая чайка, раскрыла клюв и стала ходить вправо-влево. Ветер распахнул ее перья и взъерошил — как будто она долго спала и только что проснулась.
— Вот видишь! — сказал Нельсон. — Видишь, какая белая!
4
— Мальчик, мальчик, почему ты один? Ты потерялся? — Вдруг как из воздуха возникла высокая серая дама с длинным зонтом-тростью. Она наклонилась ко мне и посмотрела сквозь очки.
— Нет, я не потерялся.
Кот спрятался в рюкзаке.
— А где твои родители? — не отставала она.
— Мама ждет меня вон в том доме, — обманул я ее и показал на розовый дом напротив.
— А что у тебя в рюкзаке? — Дама никак не уходила.
— Там кот. Мы гуляем.
«Мррррьяу!» — раздался дикий крик.
— Домашний кот? — засомневалась она.
— Очень! — подтвердил я.
Из рюкзака показалась грязная черная голова Нельсона с откусанным ухом и слепым глазом. Он устрашающе разложил уши.
«Мррррьяу!» — закричал он так, будто еще секунда — и он проглотит серую даму вместе со шляпой, каблуками и даже зонтом.
— Ну ладно, ладно, — попятилась она. — Но я прослежу, как ты пойдешь домой к маме. Вот эта твоя парадная, с зеленой дверью?
— Да, — обманул я еще раз, опустил голову и побрел с котом в сторону розового дома.
Кот был недоволен. Я тоже. Когда гуляешь с дедушкой, никто к тебе не пристает!
5
Дверь парадной была открыта, и мы с котом оказались в темноте и прохладе.
— Как-то здесь неприятно пахнет, — заметил Нельсон.
— У нас в парадной пахнет по-другому, — добавил я. — А здесь запах несъедобной еды!
— И еще здесь тесно и темно, — добавил Нельсон и завопил: —Мрррьяуууу! — Видимо, от тоски.
По парадной разлетелось кошачье эхо.
Вдруг на площадке распахнулась дверь, и оттуда полетели тяжелые злые слова:
— А ну-ка, ты что здесь делаешь?
Молчание тоже было каким-то недобрым.
А потом снова:
— Ходят по чужим парадным! Еще и с вонючим котом! На выход! Оба!
Мы тихонько вышли. Серой дамы с зонтом не было. И мы направились к площади-большого-собора. Внутри него есть лестница — на самый верх. Дедушка хочет подняться со мной туда, чтобы посмотреть на город с высоты! Нельсону бы это точно понравилось!
Пока мы шли, кот сочинил еще одну песню:
Непарадные парадные
И нарядные парадные
Одинаково не рады нам.
Двери — накрепко,
Уши — наглухо,
Глаза — намертво.
Грустно-грустно-грустно это вот —
Если сердце человеково,
Будто темная парадная
С паутиной по углам.
Здесь не рады просто девочкам,
Здесь не рады просто мальчикам,
Солнцу, снегу, ветру, городу
И особенно котам!
6
Мы подошли к большому красивому храму. За нами стоял памятник коню и царю.
— Вот, Нельсон, сейчас мы поднимемся — видишь, туда, где много людей. Они ходят по кругу и смотрят на город. И мы тоже посмотрим.
— Мрррьяу! — одобрил кот.
Но в кассе с билетами нам строго сообщили: «Маленьким детям и животным нельзя!»
— Как же так? — чуть не заплакал я.
Но кот, кажется, не расстроился.
— Пойдем, сядем на траву, — шепнул он.
Я сел.
Передо мной стали мелькать ноги — широкие, как банки с компотом, и тонкие в белых колготках, похожие на гусиные шеи, быстрые и уставшие, на каблуках и в кедах. Их шаги хрустели маленькими камнями. Если смотреть на небо и не знать, что сейчас конец весны, то можно подумать, что эти ноги хрустят снегом.
Нельсон вылез из рюкзака и сел рядом:
— Закрой глаза и представь, что ты сейчас один. К тебе подходит Человек-Гора. Ты его не боишься. И Человек-Гора говорит: «Ваня, прыгай ко мне на ладонь, я подниму тебя выше всех крыш!» Вот ты прыгаешь к нему на ладонь, и люди внизу кажутся муравьями. Или камешками на ножках. Перед тобой — целый город! И тебе не нужен никакой билет! Просто смотри и рассказывай, что ты видишь.
Я зажмурился еще сильнее, представил себя на ладони Человека-Горы и сказал:
— Я вижу дома, машины, узкие улицы, реки и мосты.
— А что там самое красивое? — спросил Нельсон.
— Самое красивое — большая вода. Она уходит в море, и за ней не видно ничего, кроме воды. Еще белый корабль. Но я не знаю, куда он плывет.
— Это не важно. Так даже интереснее — не знать, — прошептал кот.
— Я могу долго-долго смотреть на воду, до самого заката. Или до тех пор, пока не открою глаза.
Я сидел и мечтал, но тут кто-то дотронулся до меня:
— Малыш, можешь, пожалуйста, пересесть?
Я открыл глаза и увидел женщину с фотоаппаратом. Она наклонилась ко мне и хлопала ресницами.
— У нас свадьба. Мы будем здесь фотографироваться.
Тут же на траве показалось белое платье, похожее на большой шар. Платье бегало, прыгало и делало круги. Рядом с ним — черный костюм. Он не бегал, а медленно ходил — как будто у него не было цели и он просто держал белый шар за веревку и не давал ему улететь.
Я взял Нельсона, рюкзак и встал.
— Какой кот! Смотри, какой котище! — запищало платье. — Давайте с ним тоже? Такое фото будет! Черное и белое!
— Мррьяууу! — рыкнул Нельсон, и мы ушли.
7
Мы освободили место для свадьбы. И на нашу уютную траву рухнула невеста.
— У котов тоже бывают свадьбы, — пробурчал Нельсон. — Но они никогда никому не мешают мечтать!
— Ну прости. — Я почему-то извинился за всех людей перед всеми котами. — Это они так радуются.
— Хорошо, что я успел домечтать мою новую песню! А не то бы я напи́сал прямо на это платье!
Новую песню Нельсон назвал «Белая». Вот она:
Белый кораблик
На белой волне.
Белые мысли
Гуляют во мне.
Чайка помашет:
«Приветствую, друг!»
Белые птицы
Летают вокруг.
Белые ночи
И белая грусть:
С кем-то увижусь,
А с кем-то прощусь.
Как хорошо
Побывать на земле
Мальчиком,
Девочкой,
Мухой в смоле,
Вредной соседкой,
Ученым в очках,
Солнечным зайчиком
В чьих-то руках,
Птицей небесной,
Подземным кротом,
Черным, голодным,
Дворовым котом!
8
— Ваня, я бы поел.
— Точно! Ты же хочешь деликатес!
Я знаю это слово от дедушки. Так он называет мороженое с ванильным кремом. «Пойдем по деликатесу!» — означает «Пойдем, я куплю тебе мороженое с ванильным кремом. И сам тоже с удовольствием его съем! А потом мы будем гулять по набережной и слушать чаек».
— Ты, значит, хочешь что-то очень вкусное и редкое? Такое, что едят не каждый день?
Нельсон кивнул.
— Наверное, во дворцах коты только и делают, что жуют удивительную еду!
Кот еще раз кивнул.
— А правда я молодец? Я запомнил, что ты хочешь деликатес!
На этот раз кот молча посмотрел на меня. Даже его слепой глаз как будто засиял удивлением.
— И где? — спросил он после молчания.
— Что где?
— Где мой деликатес?
— А! Но у меня его нет!
— И что будем делать?
Мы пошли к ресторану. За высокими окнами стояли бархатные кресла. В них сидели красивые важные люди. Женщины блестели камнями. Мужчины — часами. Я с трудом открыл тяжелую дверь ресторана. И чуть не придавил Нельсона.
— Мальчик, тебя тут ждут родители?
Я задумался.
— Мрррьяу! — ответил за меня кот.
— Нам нужен деликатес, — сказал я. — Для Нельсона. Кота.
— Тогда тебе лучше пойти в зоомагазин. Там продается корм для животных.
— Нам не нужен корм для животных! Нам нужен деликатес для кота!
— Мальчик, так тебя здесь ждут родители?
Я развернулся и ушел. И ничего не сказал.
9
По Невскому проспекту мы пришли к Эрмитажу. Перед нами — высокая колонна. Нельсон задрал голову и спросил:
— И как ему там не холодно?
— Кому?
— Ангелу. Который стоит на колонне.
— Не знаю, — ответил я. — Зато оттуда красивый вид. И, может, даже видно море.
Дедушка говорит, что в Эрмитаже живут коты. Он все время обещает как-нибудь сходить туда вместе, чтобы посмотреть на них. Эти коты не просто живут во дворце — они там работают! Ловят мышей! За это их все уважают и кормят. И даже разрешают ходить по музею. Но только не там, где картины. А зачем вообще котам картины?
— Сложно, наверное, устроиться на эту котоработу во дворец? — задумался Нельсон.
— Пойдем узнаем!
Чтобы попасть во дворец, мы стояли в долгой-долгой-долгой очереди. Я переминался с ноги на ногу. И очень устал держать Нельсона. А он устал сидеть в рюкзаке и постоянно шевелил черными лапами, чесался и фырчал.
— Да, милый, у нас живут коты, — сказала женщина с волосами-камышами, когда мы наконец попали внутрь. — Хочешь посмотреть? Скоро они соберутся на обед.
Нельсон резко дернул лапой.
Я отправился за волосами-камышами, и вскоре мы оказались в большом красивом зале.
Коты — чистые, довольные, с необычными именами — сбежались сюда со всего дворца. Миски с пахучим кормом — вероятно, деликатесом — были расставлены по кругу. Но коты не спешили к еде. Они как будто сначала здоровались друг с другом, обсуждали дворцовый день, махали хвостами и важно пошевеливали розовыми носами. Нельсон вытащил голову из рюкзака, смотрел на них во все глаза и о чем-то думал. Вдруг пушистая трехцветная кошка заметила нас, взглянула на моего друга-кота, произнесла глухое «Пшшшш», презрительно махнула хвостом и направилась к миске.
— Пойдем-ка отсюда, — сказал Нельсон.
— Но мы же еще ничего не узнали! Давай спросим, вдруг и ты сможешь работать в музее? И тогда у тебя будет модное имя и собственная миска!
— Нет, не выйдет. Я слишком дворовый для дворцов.
— Значит, ты отложишь эту котоработу на новую жизнь?
— Тоже не выйдет. Новой у меня не будет.
— У, — с досадой вздохнул я. — Получается, ты живешь девятую жизнь кота Нельсона?
— Получается, так, — согласился кот.
10
— Фу, Нельсон! Ты что натворил? Почему дедушкин рюкзак стал мокрым?
— Догадайся!
— Но ты мог предупредить!
— Хорошо! Я предупреждаю сейчас! Теперь мне нужно кое-что посерьезнее!
— Нет, только не это!
— Именно это! Я вчера на ночь съел двух тощих мышей! Срочно!
Он сказал «срочно» как раз тогда, когда мы проходили мимо Атлантов. Это такие каменные великаны. Они держат потолок на крыльце дворца. Чтобы он не свалился на голову. Если схватить кого-нибудь из них за большой палец, то исполнится самое главное желание. Я пробовал. У меня не получилось. Или мое желание оказалось слишком сложным.
Я выпустил Нельсона из рюкзака. Он пристроился как раз над большим пальцем Атланта, поднял хвост, задрожал и навалил кучу прямо на ноготь великана.
— Мрррьяу! — довольно заявил он.
— Нельсон! Нужно убрать за собой!
— Тут же кругом камень! — возмутился кот. — Как я все это зарою камнем?
— И что, я должен теперь ВСЕ ЭТО убирать? — возмутился я.
— Ну-у-у, — ухмыльнулся кот.
Я поднял обертку от мороженого и завернул кошачьи какашки. «Выброшу в мусорку по пути», — решил я.
— Ну и вонища!
— Это все мыши, — объяснил кот. — Если бы я ел де-ли-ка-те-сы, все было бы по-другому!
Нельсон забрался в рюкзак, и мы отправились дальше. Только я уже сильно устал и хотел есть. И домой хотел. Коту тоже надоело сидеть в рюкзаке.
— Давай знаешь что, — предложил он. — Покажи мне свое любимое место в нашем городе! И будем прощаться. Мне пора позаботиться об ужине. И тебе тоже, наверное, что-нибудь пора.
— Угу, — согласился я.
11
Мы быстро шли к моему любимому месту в городе. Вдруг Нельсон высунулся из рюкзака, вытянул шею и навострил уши.
— Слышишь? — спросил он.
— Слышу! — ответил я.
Какой-то человек в белом шарфе и длинных блестящих ботинках играл на скрипке. Он выглядел как известный музыкант, которых показывают по телевизору. Его глаза почти все время были закрыты, а по брюкам ходила складка — вправо — влево — как будто танцевала под музыку. Перед ним стояла коробка — наверное, для денег. Или для еды. Может, он тоже голодный.
— Все это очень плохо! — отметил кот. — Кроме одного звука. По-нашему это звук ЯУУУУ.
— И что это значит? — спросил я.
— То, что из всего его шума только один звук имеет ценность! И то — среднюю такую кошачью ценность.
— А остальная музыка?
— Остальная музыка звучит не здесь.
Я никогда не думал о том, что люди делают шум. Я-то — понятно, я умею греметь машинками, стучать кубиками, расплескивать воду, скрести гвоздем по стеклу, кричать на ворон… Дедушка иногда говорит: «Не шуми!» Но только иногда, потому что и сам любит пошуметь, пока никто не слышит. А остальные взрослые?! Они же не шумят: они водят машины, цокают каблуками, щелкают зажигалками, звенят рюмками. Все это важно, все это ценно, все это серьезно! И вдруг кот — какой-то дворовый кот! — назвал музыку взрослого человека «шумом»!
— Нельсон, а бывает, чтобы два звука — ценные?
Кот задумался:
— Бывает, что люди за всю жизнь не издают ничего, кроме шума. И бывает, что среди шума попадется один-два ценных звука!
— А чтобы без шума и каждый звук как ЯУУУУ? — поинтересовался я.
— Не знаю. Не слышал такого, — уверенно сказал кот.
— Тогда давай подпевать ему! — предложил я. — Он играет, а мы будем петь ЯУУУУ! Чтобы было больше ценных звуков вокруг!
— Отличная идея! — обрадовался Нельсон.
Скрипач играл на маленьком мосту. Мы подошли поближе и по команде кота стали петь
ЯУУУУ
ЯУУУУ
ЯУУУУ
Все громче и громче:
ЯУУУУ!
Вдруг скрипач остановился и замахал смычком, как шпагой:
— Кышш! Кышш! Тебе что, заняться нечем? Уходи отсюда! Вместе с котом своим уходи!
«ЯУУУУ!» — последний раз прокричали мы и пошли дальше.
— Нельсон, ты прав. От него шума больше, чем музыки!
Нельсон утвердительно пошевелил носом.
— А где-то есть люди ценного звука! Я сам не слышал, но знаю наверняка! — хмыкнул он.
12
Не у каждого в городе есть любимое место. Говорят, наш город красивый. Может быть, самый красивый. Но я не знаю. Мне и другие города нравятся. Например, Гдов! Мы туда ездим летом. Там широко и можно далеко укатиться на самокате. У меня и там есть любимое место. И здесь. Здесь даже любимее. Мы почти каждый вечер приходили сюда с дедушкой и сидели на скамейке. Мы сидели, а Пушкин стоял. Потому что это его дом, его двор и памятник тоже — ему. Я с ним знаком: он написал сказки, которые мне иногда читают дома. Найти мое любимое место легко: нужно все время идти по стороне реки. Долго-долго идти. Потом вам покажется, что вы не заметили и прошли мимо. Это значит, вы идете правильно и скоро придете.
Лучше всего здесь, когда цветут одуванчики. Кругом дома и дома, река и камни, а там — одуванчики. Но я давно сюда не приходил.
Потому что у меня больше нет дедушки.
И я еще не умею любить это место без него.
Мы зашли в арку, и я остановился. Не мог пошевелиться.
— Эй, ну ты чего? — дернул лапой кот.
— Я задумался, — ответил я.
— Не нужно этого, — буркнул он. И добавил: — А этот двор не такой, как наш. Неплохое местечко! И пахнет мышами!
Одуванчики уже отжелтели и стали робкими. Еще четыре дня или пять — и их место займут другие цветы. Или просто трава.
Мы сели на скамейку. Солнце просвечивало сквозь уши Нельсона и зажигало в них красные жилки. Я зажмурился. Сильно-сильно. Вдруг снова придет Человек-Гора и посадит меня на ладонь? Солнечные круги поплыли внутри глаз. Я увидел какой-то маленький сон. Но меня разбудил противный голос:
— Мальчик! Мальчик! Держи своего кота! Здесь музей, а не площадка для игр!
Нельсон ловко спрыгнул со скамейки и побежал в траву. Одуванчики нежно осыпались на него.
— Лови теперь своего кота! — кричала женщина.
Она была похожа на добрую бабушку, но ее голос был злой старухой.
— Это не мой кот! — ответил я.
— А чей тогда?
— Ничей.
— Он нам сейчас всю клумбу разворошит! — Женщина взмахнула руками и полетела в сторону Нельсона, но хитрый кот уже скрылся, исчез, пропал. Наверняка нашел укромный уголок. Ему здесь понравилось.
— Где твои родители? Что это за воспитание такое? Придумали гулять по музею с животными!
Я надел пустой рюкзак и вышел из арки.
13
Я шел домой и вспоминал последнюю песню Нельсона.
Он не успел ее досочинять, и я пытался придумать конец песни за него. Но у меня ничего не получалось. Она начинается так:
Звуки — это еще не музыка,
Слова — это еще не речь,
Дома — это еще не город,
Минуты — это еще не время…
Я хотел сочинить что-то про реку, или про дедушку, или про Пушкина! Но мне ничего не пришло на ум, кроме одной строчки. И я пел ее до самого дома:
Хвост и усы — это еще не кот,
Хвост и усы — это еще не кот,
Хвост и усы — это еще не кот
