Сколько себя помню, в нашем доме не было живой елки. Возможно, взрослые знали, сколько с ней мороки (найди, сруби, поставь, подмети, подмети, подмети, выброси). Возможно, против нее был ковер, занимавший все пространство комнаты. А может быть, покупка искусственного дерева была их совместным (с ковром) решением. Так или иначе, подарки появлялись ровно в полночь даже под пластмассовыми ветками, и меня (ребенка) это устраивало.
Все начиналось внезапно. В субботу или воскресенье маму озаряло: пора наряжать елку. Тогда с антресоли доставали коробки: одну — размером с пятиклассника, вторую — с его рюкзак, а последняя едва бы вместила сменку. В первой хранилась непосредственно елка, во второй — игрушки и мишура. В третьей же — кукла Барби в голубой шубке и Дед Мороз, сделанный из какого-то материала, похожего на строительную пену. Думаю, такой «дежурный» Дед Мороз был почти в каждой советской квартире. У нас до сих пор живет.
Обряд возведения елки напоминал строительство снеговика. Дело в том, что каркас состоял из трех частей: большая, средняя и маленькая нанизывались друг на друга пирамидкой. Но был нюанс. Ветки распушить на каждом участке нужно было заранее. Поэтому бабушка, мама и я вместе садились на ковер (мягкая пластиковая стружка его устраивала, легко исчезая в пылесосе) и расправляли каждую еловую лапу. Я — верхушку. А кому доставалась середина и самый большой нижний кусок, взрослые как-то между собой решали. Затем устанавливалась «рогатина» с болтами. Мне говорили, что дедушка смастерил ее сам. Я не понимала, как можно сделать что-то из железа, но гордилась. В нее поэтапно втыкалась елка. Чтобы потом не залезать под потолок, на самую высокую ветку сразу надевали шпиль. Игрушки сначала доставали из коробки и рассматривали. Каждый год что-то покрывалось трещинами или разбивалось. Поэтому надо было понять, «что мы имеем». Сказочные фигурки на прищепках считались самыми ценными и хранились даже со сколами. Остальным шарикам/орешкам такое не прощали. А пластиковые украшения мне нравились больше всего. Самые яркие, надежные, обсыпаны блестками. К тому же их мне разрешали брать. До привилегии вешать стеклянные игрушки я доросла значительно позже.
С пяти до двадцати пяти (до этого — не берусь судить) раскладная елка была моим проводником в следующий год. А затем переезд. Я сняла комнату. Та зима была полна неопределенности, до последнего было неясно, где встречать 2021-й. А значит, никакой подготовки. Когда все планы накрылись, я обреченно села посреди пустой кухни.
— Ну, все. Вот и отпраздновала. — Квартира напоминала песню «Вахтерам». Белые обои, посуда из черной керамики, еще одна соседка в другой комнате. Кто мы и откуда?
Бежать в магазин за елкой казалось совсем неудачной затеей. Дорого и несправедливо[1]. Решение пришло из прошлого, когда я работала в лагере. В тот год у нас был один из лучших вожатских составов.
— Ксения Андреевна, нам нужно провести на смене два праздника, — пишу я в наш отрядный чат «Подруга-ночь».
— Дни рождения есть? — уточняет она с надеждой.
— Тридцать детей есть, дней рождения нет. Какие еще ты знаешь праздники?
— Яна Александровна, а давай Новый год?
— В июне? Записываю.
12 июня. Вечер, проектор выводит на стену изображение новогодней елки. Дети сидят в пижамах с мандаринами и сладостями. Из колонок орет «Дискотека Авария». Мы танцуем и заматываем коллегу в гирлянду. Затем все вручают друг другу наспех сделанные подарки. Легким щелчком мыши елка гаснет, а затем превращается в дом, где мальчик остался совершенно один. И еще полтора часа дети увлеченно смотрят в стену. Вот такое «раз-два-три».
Еще один спонтанный Новый год под проектором я встречала с любимым человеком 4 ноября. Нравится мне, видимо, замещать патриотические праздники.
И вот, впервые, в ночь с 31-го на 1-е виртуальная елка своевременно отобразилась на моих белых обоях под покраску. На полу громоздились пакеты «открыть в полночь». Трансляция с телефона (не оставаться же без елки), шампанское, распаковка, звонки… А потом удобно: выключаешь проектор, и ничего убирать не надо. Сервис! Прогресс! Цивилизация!
Но главное знакомство с праздничным деревом состоялось для меня в прошлом году.
— Хочу живую елку, — заявила я маме, приехав к ней на выходные.
Мама вздохнула, но спорить не стала. На полке среди спортивных футболок ждал своего часа топор. Списки лесничеств, поиск подходящей по высоте и форме елочки, «пеленание» в пододеяльник, трехчасовая дорога в город по пробкам… Безуспешная попытка зафиксировать ствол в ведре… Радостная находка на балконе — специальная подставка. Затопленный пол. Покупка новой подставки без трещины. И ура, 10 декабря в моей комнате вкусно запахло свежими иголками.
Люди, наступавшие на эти грабли, уже сейчас поймут, в чем подвох. Остальным рассказываю. Двадцать дней в теплом помещении срубленное дерево стоит не очень охотно. Без энтузиазма.
Когда через неделю половина хвои оказалась на полу, я заподозрила неладное и выяснила, что надо было держать елку на балконе. Кто же знал! За время транспортировки на мороз колючей стала вся комната. Особенно кровать, куда я по счастливой случайности рухнула вместе с хрупким грузом. Новогодней ночью на моем столе стояла… ветка. Размером с «верхушку» искусственной елки. Этакий символический огрызок праздника. Было обидно, но «зато настоящая».
Утро ознаменовалось для меня двумя событиями. Первое — ветка стала палкой. А второе — торговец новогодней атрибутикой решил как можно скорее покинуть самодельный рынок на пятачке перед домом. Все непроданные деревья были свалены в кучу через дорогу.
«Это знак», — решила я. А теперь представьте картину: 1 января девушка тащит через проезжую часть трехметровое раскидистое дерево, катает по снегу, чтобы отчистить грязь, а затем затаскивает этого зеленого монстра в парадную. Еще раз: 1 января.
Елка оказалась с характером и не хотела помещаться в лифт. Затем в дверь квартиры. Затем в комнатную. На этом этапе я пожалела о своем решении продлить праздник. Когда она не влезла в пространство «пол — потолок», я уже выла и хваталась за голову исколотыми руками. Канцелярский нож, несколько часов работы, еще одна подставка… и две трети комнаты оказались заняты этой нескромной барышней. Да, не о таком сожительстве я мечтала.
Как мы провели с ней два месяца, расскажу кратко. Неделю я не могла открыть шкаф, а затем, не решаясь выкинуть такую красоту, я вытащила ее на балкон до середины марта. К этому моменту царапины от прошлых перемещений зажили, так что я героически выволокла лысую палку и мешок иголок на улицу.
Кажется, в начале октября из-под подушки на мою ладонь напала последняя колючка. На балконе в ковре живет еще некоторое количество. Посмертно.
Я знаю, что рассказ выйдет не раньше января. Но торжественно клянусь: в этом году у меня будет маленькая искусственная елка со стеклянными игрушками. И живая ветка с пластиковыми. И большая цифровая картинка дерева в лесу. Но на время трансляции ей придется уступить стену президенту. Хватит романтизировать елку. Пора взрослеть. Тем более балконный ковер сказал, что не потерпит больше таких экспериментов. А мне по нему еще босиком летом ходить. Возьму пример со старших: не дело враждовать с таким авторитетным предметом декора.
[1] Цитата из книги «Стрим» И. Шипнигова.
