Бог все предвидит и все предопределяет
Извлечения из бесед церковнослужителя-медика Алексия Бабурина с монахом-философом Андроником (А. Ф. Лосевым). 1980–1988 годы
Меня многие считают счастливым: профессор, доктор наук, печатается, а я считаю прожитую жизнь неудачной. Я хотел быть настоящим монахом, а стал не поймешь кем: два раза женился; я хотел заниматься одним — работаю над другим. Бог наделил меня различными дарованиями: я был звонарем, регентом, хорошо знал церковный устав, литургию. Наиболее постоянной моя любовь была и остается к богослужению, но даже этого я был лишен… С чем предстану перед Богом?
А. Ф. Лосев. Воспоминания судьбы
Меня, недостойного протоиерея Алексия, в бытность моего церковнослужения (пел, читал и алтарничал в храме Воскресения Словущего на Арбате), обучения в медицинском институте и в начале моей врачебной практики Господь сподобил в течение восьми лет быть не только массажистом известного всему миру ученого Алексея Федоровича Лосева, но, одновременно, иметь в сокровенном его лице, монахе Андронике, — собеседника и наставника, во многом определившего мою дальнейшую судьбу. Из тех счастливых лет общения я, по просьбе чтущих память монаха-философа Андроника, поделюсь здесь некоторыми своими воспоминаниями о нем и отдельными его высказываниями.
В двадцатые годы Алексей Федорович имел духовного отца со святой горы Афон. Это был знаменитый архимандрит Давид (Мухранов), афонский постриженик и воспитанник, начальник и строитель С.-Петербургского подворья Свято-Андреевского скита. В Москве о. Давид служил в Никольской часовне на Таганке. Это он 3 июня 1929 года совершил чин монашеского пострига Алексея Федоровича и Валентины Михайловны, нарекая их новыми именами, Андроником и Афанасией. Умер о. Давид 2 июня 1930 года в возрасте 83 лет от рожистой инфекции. Затем духовником Алексея Федоровича становится иеромонах Досифей (Шонин), служивший сначала в Смоленской Зосимовой пустыне, которая находится в трех с половиной километрах от станции Арсаки Ярославской железной дороги, а затем — в Борисоглебском Аносином женском монастыре, что на берегу реки Истры, в шести километрах от станции Снегири Рижской ж. д. После закрытия Аносина монастыря о. Досифей служил некоторое время в тайном скиту на Никольской улице в Москве, а затем был сослан в Караганду, где и умер от малярии в 1936 году.
Алексей Федорович одно время скрывал у себя в доме от преследования, под видом родственника, схиигумена Митрофана (Тихонова), который после закрытия Зосимовой пустыни служил с начала в Московском Высоко-Петровском монастыре, а затем в храме преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке; умер он в годы Великой Отечественной войны, будучи заключенным в Башкирском лагере по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 27 декабря 1941 года.
Мало кому известно, что после смерти в лагере о. Александра Воронкова Лосев долгое время материально поддерживал его многодетную семью.
Алексей Федорович любил монастырские службы. Как правило, первую седмицу Великого поста, Страстную, а затем Светлую седмицы он проводил в монастырях, в скитах Троице-Сергиевой лавры, Параклите и Гефсиманском, Зосимовой и Аносиной пустынях.
Бывшая насельница Аносиной пустыни схимонахиня Леонтия[1] рассказывала мне о том, как Алексей Федорович, приезжая в монастырь, всегда привозил с собою для монахинь гостинцы и как он подолгу беседовал с о. Досифеем. Кстати говоря, в этой обители действовал устав общежительных монастырей св. Феодора Студита.
В двадцатые годы у Алексея Федоровича был в Москве свой приход, где он, будучи уже профессором Московской консерватории, регентовал, пел, читал и звонил в колокола. Этим приходом была церковь Воздвижения Креста Господня (до наших дней не сохранилась). В этой же церкви подвизались друзья Алексея Федоровича: Николай Васильевич Петровский, Александр Борисович Салтыков, Владимир Николаевич Щелкачев, Петр Черемухин. Как вспоминали друзья, А. Ф. звонил в колокола так, что за душу хватало. Алексей Федорович строго соблюдал посты. Он рассказывал мне, как однажды его нещадно ругал о. Давид только за то, что он во время Великого поста съел кусочек селедки.
Чтобы настроиться на глубокую молитву, А. Ф. нередко ходил в Москве в церковь во имя Ржевской иконы Божией Матери на Поварской, где с 1926 года стали совершать богослужения священноиноки упраздненного Валаамского подворья.
Из церковных распевов А. Ф. особенно любил знаменный и валаамский.
Партесное пение в храме он не признавал, считая, что его «мучительно слушать с точки зрения Строгой веры». Слушая записи современного церковного пения, А. Ф. говорил, что «они рассчитаны на художественный эффект, что это не молитва и не церковь». Вместе с тем Алексей Федорович восторженно отзывался о произведениях протоиерея Петра Турчанинова и, в частности, о стихире на стиховне во Святый и Великий пяток вечера «Тебе, Одеющагося Светом, яко ризою», говорил как о благородно-созерцательном песнопении.
Алексей Федорович любил церковнославянский язык. Он считал, что его нельзя в богослужении заменять русским языком по той простой причине, что церковнославянский язык «сохраняет благоговение у верующих». Перевод на русский язык, например, второй половины Херувимской песни «Яко да Царя всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми» решительным образом не проясняет содержания, но вызывает к тому же ложные ассоциации.
Многие молитвы и песнопения А. Ф. знал наизусть. Вспоминаю, как 13 апреля 1987 года он оживленно делился впечатлениями о богослужениях на Страстной седмице. Он, в частности, напомнил мне о стихире на «Господи воззвах», составленной инокиней Кассианой и поемой во Святую Великую Среду. Вот ее содержание, по своей глубине превосходящее самого Достоевского, как говорил Лосев: «Господи, яже во многия грехи впадшая жена, Твое ощутившая Божество, мироносицы вземши чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит, увы мне! глаголющи, яко нощь мне есть разжжение блуда невоздержанна, мрачное же и безлунное рачение греха. Приими моя источники слез, Иже облаками производяй моря воду, приклонися к моим воздыханием сердечным, приклонивый Небеса, неизреченным Твоим истощанием: да облобыжу Пречистеи Твои нозе, и отру сия паки главы моея власы, ихже в рай Ева, по полудни, шумом уши огласивши, страхом скрыся. Грехов моих множества, и судеб Твоих бездны кто исследит; Душеспасче Спасе мой, да мя, Твою рабу, не презреши, Иже безмерную имеяй милость».
Особо чтил А. Ф. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, просветителей словенских. Они ему были близки не только по воспоминаниям о домовом храме в их честь в Новочеркасской гимназии, где он учился и любил молиться, но и как покровители философии и филологии. В день их памяти он и преставился ко Господу.
Позвольте теперь представить вашему вниманию некоторые рассуждения А. Ф. о вере и разуме, о догматах веры, об идеальном и материальном, о предвидении и предопределении Божием, добре и зле, о непротивлении злу насилием, о священстве, о молитве, о жизни и бессмертии, всемирной истории и путях ко спасению.
О вере и разуме
На мой вопрос: «Как поживаете, Алексей Федорович?» — в ответ слышу: «Моя душа — на тройку, разум на пять с плюсом».
«Я только и живу разумом. Разум выше всякой логики, он не признает капризов душонки, рассуждений рассудка. Разум видит непосредственно, он созерцает. Рассудок говорит: разве совместимо существование Бога с неисчислимыми страданиями людей? Разум отвечает: молчи, жалкая, бренная душонка, Бог есть!»
Обычно говорят: «В душе я верю в существование Бога, но ум мой, сомневаясь в этом ежечасно, мешает мне искренне верить». «У меня, — говорит Алексей Федорович, — все наоборот: душонка пищит, сомневается, а разум неумолимо свидетельствует — Бог есть!»
«Что есть вера?» — спрашиваю я.
А. Ф.: «Вера — утверждение факта как именно факта, без каких-либо умозаключений о нем».
Исходя из этого определения, Алексей Федорович считает, что всякий человек неосознанно и осознанно верит в фактическое существование Бога, души. «Каждый знает, что такое Бог, что такое душа, а если даже и пытается кто-то отрицать свою веру, то тем самым обманывает себя и других или просто притворяется. Спорить тут можно только по поводу определений Бога и души. Но это есть уже наука о факте. Слепая вера — предзнание. Веру и разум уместно противопоставлять в структуре, но не в познании предмета. Предмет же мы постигаем и с помощью веры, и с помощью логики, разума. Сама по себе вера не нуждается ни в какой логике, ни в каких доказательствах, хотя доказательства предмета веры, например, бытия Божия, могут быть. Бог является нам и в разуме. У Гегеля такое доказательство есть. Он называет Бога абсолютной Идеей. Это понятие у Гегеля есть предельно обобщенная действительность, бытие. В этом смысле Гегель пантеист».
* * *
«Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума» и «в разуме поющих Тя» поют в эти святочные дни в Церкви. О каком разуме идет речь?
«Под разумом здесь следует понимать ум (нус), но не рассудок. Ум наделен творческим началом, в отличие от рассудка».
«Вера в богочеловеческую личность Христа есть требование предельно развитого разума». «Литургическое богословие — лучшая школа для христиан».
* * *
24 января 1984 года. «Рассудок опирается или основывается на очевидных, чувственных фактах. Разум основывается на фактах веры. У него свои аргументы, своя интуиция. Алексей Федорович всегда руководствовался строгим принципиальным разумом. Душа для него подобна капризной женщине, она непостоянна и ненадежна».
«Православие, в отличие от католицизма, признает не только разум, но и неразумие, — то, что выше разума. Оно учит о единстве того и другого. Православные очень важное место отводят материальному, возвышая его. Бог у них являет себя в таинствах, в хлебе и вине».
«Доверие выше веры. Вера в Бога — теория. Доверие Богу — практика. Доверять значительно тяжелее, чем верить. Мы должны полностью полагаться на волю Бога, несмотря на самые невыносимые условия существования».
* * *
Цитирую А. Ф. Лосеву классическое определение религии, данное Ф. Энгельсом. «Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»[2].
А. Ф.: «Это субъективный идеализм».
Утверждение, что первобытный человек обожествлял природу, неверно, так как из этого утверждения вытекает, что он знал Бога. На самом деле он его не знал.
* * *
Как-то я привел высказывание бывшего православного священника и профессора Ленинградской духовной академии Александра Осипова из его книги «Откровенный разговор с верующими и неверующими», где он утверждал, что «от “причастия святых тайн” корни протянулись к диким кровавым обрядам ряда первобытных народов, к поеданию священного тотемного животного-первопредка и к богоядению более поздних сравнительно с тотемизмом религий»[3]. На что Алексей Федорович тут же заметил: «Уже позитивистски неверно. Тотем у первобытных людей — телесное существо, тогда как у христиан причастие — есть приобщение к духовной сущности. Но принцип этот — стремление людей к слиянию с высшим началом — действительно всеобщ. Но, главное, во имя кого это делается».
* * *
На выпускном экзамене в духовной семинарии архиерей задал семинаристу вопрос: «Что такое чудо?» Так как тот никак не мог подыскать определения, владыка решил ему помочь наводящими на правильную мысль вопросами.
— Ну представь себе, забрался звонарь на высокую колокольню и по неосторожности соскользнул оттуда вниз на камни и нисколько не зашибся, чтобы это значило?
— Случай, владыка.
Архиерей поморщился и сказал:
— Ну ладно, допустим и точно — случай. Но вот он опять влез на самый верх колокольни и, вот беда, снова слетел с нее на землю и не расшибся. Что же это будет тогда?
— Это, владыка, везенье!
— Экой какой ты? Ну вот звонарь и в третий раз поднялся на колокольню, закружилась у него голова и он свалился на землю и, как ни в чем не бывало, остался живым. Понимаешь, что это?
— Как же не понимать, Ваше Высокопреосвященство, — точно обрадовался семинарист. Это будет самая настоящая привычка.
— Чудо это, невежда. Знать надо.
О догматах веры
Отец Павел Флоренский как-то спросил Алексея Федоровича: «Есть ли догмат о воскресении Божией Матери?».
Алексей Федорович ответил: «С детства ежедневно читаю Символ веры и не встречал». А сам задумался: «А почему же, действительно, нет?» Позднее нашел для себя объяснение. Потому что Воскресение Христа отцы Церкви решили почитать без какого-то бы ни было умаления, назвав в этой связи воскресение Богоматери — Успением».
* * *
В восьмом члене Символа веры что читаем?
— И в ДÏуха СвятаÏго, ГоÏспода, ЖивотворяÏщаго, ИÏже от ОтцаÏ исходяÏщего, ИÏже со ОтцеÏм и СыÏном спокланяÏема и сслаÏвима, глагоÏлавшаго пророÏки.
— Раз уже сказано «от Отца исходящего», значит, не следует говорить «и от Сына», так как Бог един.
* * *
Алексей Федорович считает, что рассуждать можно даже о догматах, то есть рассматривать (но не спорить) их с точки зрения логики, эстетики, диалектики, морали и пр.
* * *
Догматы веры — формально миф. Заклинания во имя Иисуса — формально магическая операция. В них проявляется магическая сила имени.
Об идеальном и материальном
Однажды, 26 января 1984 года, я заговорил с А. Ф. о проблеме идеального и процитировал К. Маркса: «Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»[4].
— Сплошная путаница, — возразил Алексей Федорович. — С одной стороны — субъективный идеализм (идеальное существует только в голове, в субъективной реальности), с другой — отрыв идеи от материи.
— Скажи, без математики ты можешь обойтись?
— Нет, конечно.
— А ведь это обобщение, абстракция. С ее помощью мы можем, скажем, высадиться на Луне, доверяя этим знаниям. По мере обобщения мы от единичного, конкретного переходим к абстрактному, неконкретному. Например, француз ® человек® живое существо ®существование ® бытие. Это так, если мы говорим о развитии понятий. Когда же речь идет о становлении сущности чего-либо, то мы материю не имеем право отрывать от формы. И тогда — бытие есть предельная конкретность.
* * *
— «Идеи не бывают “ничьи”», — цитирую В. И. Ленина.
— Дальше своего носа они ничего не видят. А мир как целое. Разве жизнь возможна только на земле?
Земля, луна, солнце… в отдельности не есть мир, но во всей своей совокупности они составляют нечто целое — мир. Таким образом, мир есть предельное обобщение действительности. И это обобщение не есть пустая абстракция. Оно реально, объективно существует, так как сознание отражает действительность во всей ее полноте.
Знаешь ли ты, что такое всё? Да, знаю. Что? То-то, то-то, то. Значит, это все существует? Конечно. Это все ни от кого не зависит? Да, оно самостоятельно развивается и творит конкретное. Это и есть Бог!
* * *
15 апреля 1987 года. Целое всегда выше своих частей, но не является их суммой. Это целое есть несовершенное отражение совершенного Абсолюта. Повторяя слова Канта: «Бог есть мироздание в целом», Алексей Федорович добавляет: «Как в теоретическом плане, так и в своем историческом развитии». Идеи, таким образом, есть не что иное, как целостности, универсалии, и существуют они реально, а не в воображаемом мире.
А в мире? Неужели мир не развивается, не функционирует? Если мир живет, то, значит, есть и мировой разум.
Всякий отличит живое от неживого. Каждый знает, что из неживой материи не может родиться живое. Понимание же материи как самодвижущейся субстанции есть уже признание в ней жизни. В таком случае понятно ее развитие до состояния «мыслящей материи».
Если мы заявляем, что материя порождает дух, сознание, то тем самым мы утверждаем всемогущество материи. Таким образом, материя здесь есть Бог. Правда, слишком ограниченный и примитивный.
Материалистам не удается объяснить направленность движения материи. Каким образом из неживой материи появляется живая, и даже дух? Говорят, что миром управляют всякого рода законы. Так это же демоны какие-то, демонизм! Если бросают игральную кость и постоянно получают одно и то же число, то, как правило, предполагают, что в этой кости имеется какая-то подделка. Аналогично, если существует постоянный и непреложный какой-то закон, значит, он замыслен. Материя сама себя приводит в движение. Стало быть, она не мертвый механизм, а живой организм. Но как объяснить тогда его структуру, упорядоченность, направленность развития? Так это скрытый пантеизм. Поздравляю вас, вы — скрытый верующий. Только вера ваша ограниченна и примитивна. Пантеизм — религия. Но Бог его крайне несовершенен, бессодержателен. От пантеизма можно избавиться, только признав тварность мира. Для пантеиста подсознательно «все позволено». Он же часть божества-материи.
Говоря как-то на эту же тему, А. Ф. сказал: «Материалист ничего не видит дальше своего носа. Его недостаточные обобщения суживают поле видения, делают его близоруким. В. С. Соловьев пишет, что никто так высоко не оценил материю, как христиане. Они возвысили ее до Богочеловека. Тогда как сами материалисты понимают ее как мертвое вселенское чудовище (труп). Это же — сатана. Он тоже присутствует везде, но он ничто. Он — смерть. Поэтому материализм есть разновидность сатанизма».
* * *
«Быть материалистом, — пишет В. И. Ленин, — значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств. Признавать объективную, то есть не зависящую от человека и от человечества истину, значит так или иначе признавать абсолютную истину»[5].
Алексей Федорович с иронией: «Значит, святые отцы были материалисты, так как признавали эту объективную реальность».
Материалистическое учение о материи, законах природы, действующих в вещах, есть вырождение христианского учения о троичности Лиц Божества и о воплощении Сына Божия, — вырождение, которое, тем не менее, в такой же мере мифологично и догматично, как и любая религиозная догма.
Марксистско-ленинская философия есть система догматов, которые требуется усвоить не рассуждая. А еще упрекают религию, что она запрещает мыслить. А апостол Павел пишет о Боге, «иже всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти»[6].
Марксисты видят критерий истины в своей церкви — партии. Смирение перед партией — положительная нравственная категория. Во всех остальных случаях оно безнравственно.
* * *
6 февраля 1984 года. Речь зашла о позитивистах Огюсте Конте и Герберте Спенсере, ограничивающих значение факта возможностями наглядности.
— В таком случае меня можно считать также позитивистом. Только для меня границы наглядности шире обычных: они включают в себя и идеальное, и социальное, и трансцендентное.
Что такое надындивидуальная логика?
«Я думаю, что эта логика, которая заложена в самой действительности. Все идеи мы черпаем из нее же. А это значит, что понятие Бога — Абсолюта, или, лучше, Личностного Абсолюта, выведенное на основе правильной теории обобщения, есть результат отображения в нашем сознании Его подлинного существования, Его Сущности.
Алогично утверждать, будто бы мир существует без Бога, психические процессы — без души. Наука изучает процессы и явления, но не их суть.
Утверждают, души нет, а душевные явления изучают. Где же логика? Явления чего?»
Был такой старый анекдот. В зале Большого театра один слушатель оперы обращается к другому:
— Что-то певица безобразно поет.
— Так она поет корой головного мозга.
О предвидении и предопределении
6 февраля 1984 года. Цитирую слова преподобного Иоанна Дамаскина из 30-й главы второй книги «Точное изложение православной веры»: «Следует иметь в виду, что Бог все предвидит, но не все предопределяет»[7].
Это неверно. Бог все предвидит и все предопределяет. Бог за все, что происходит, отвечает. Только не перед человеком, а перед Собой. На все воля Божия. Иначе это судьба, бессмысленное предопределение.
Бог попускает существование зла. Человеку это попущение непонятно, не может же он быть советником Богу. Бог сотворил человека из ничто, из небытия, «по образу и подобию» Своему. Бог свободен, ни от кого не зависит. Он утверждает Себя в Себе. В человеке Бог предопределил свободу выбора: утверждаться ему в Боге или в небытии. Утверждаясь в меоне[8], человек становится его рабом и полностью подчиняет себя ему, и наоборот. Меон же есть стихия бессодержательная, пустая, мертвая. Утверждаясь в Боге, человек обретает в Нем источник жизни, смысла, истины, красоты и любви. Однако выбор Бога еще не спасает человека. Требуется исполнение им воли Божией. Так предопределил Бог. Диалектически тут все можно объяснить. В жизни же это понимание можно только выстрадать. Зло торжествует, а ты веришь: Бог, «сокровенная человеков яве предведый[9]», — Жив, и волос с головы твоей не пропадет[10]. Ты не можешь победить зло, хотя и борешься с ним и продолжаешь эту борьбу вопреки отчаянию, доверяя Богу. Доверие Богу — вот что заставляет терпеть всякие страдания. Если что-то из твоих добрых дел и выходит злое, то это уже от тебя не зависит. Так должно было случиться. При этом ты сам не лишен греха. Однако ты веришь — Бог милосерд! Бог — любовь! Ты продолжаешь каяться и молиться.
Что такое фатализм, я не знаю. Это хорошо знают на Востоке. Для нас же есть воля Божия.
О добре и зле
Добро существует само по себе. Оно противопоставляет себя себе, рисуя свой образ. Добро бывает разных степеней. Представление о добре у разных людей неодинаковое, но в совокупности мы имеем абсолютное добро.
Добро и зло нельзя рассматривать как плюс и минус. Зло нуждается в добре, иначе ему не на что изливаться. Зло не существует без добра. Добро же существует само по себе. И если оно противопоставляется чему-то, так только добру высшего порядка.
Здесь уместно вспомнить ответ о. Давида на вопрос Алексея Федоровича:
— Злые силы нас окружают со всех сторон, покоя нет от них. Как быть?
— Не обращай на них никакого внимания. Ведь они же ничто и поэтому крайне нуждаются в нашем внимании. Они только этим и существуют. Зная об их существовании и о том зле, которое они творят, не плюй в них. Препятствия всякого рода к совершенствованию в деле веры, к добродетели, к христианской жизни надо воспринимать как средства к их достижению.
* * *
Алексей Федорович, апостол Павел, обращаясь к коринфянам, пишет: «Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела»[11].
Почему блуд считается одним из самых тяжких грехов? Ведь и алкоголизм, и наркомания, и гнев, и объедение, и леность — грехи не только против собственной души, но, как и блуд, против тела.
— Не знаю, как тебе ответить? Эти вопросы окутаны тайной. Нам приходится блуждать в тумане и принимать решения, полагаясь на свою совесть. Конечно, мы при этом бесконечно ошибаемся. Прости, Алексей, за тупость. Ты мне не задавай таких вопросов.
О непротивлении злу насилием
Как вы толкуете слова Иисуса Христа «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»[12]?
Как всякое место из Священного Писания, воспринимаю его только в контексте целого. Например, здесь следует вспомнить также и другое речение: «Не мир пришел Я принести, но меч»[13]. Ни одно евангельское изречение не следует рационализировать, брать само по себе, изолированно от остального текста.
Заповедь гласит «не убий», а Александр Невский убивал на войне и прославлен как святой. Святитель Николай на Вселенском соборе в праведном гневе заушил злочестивого Ария, и этот поступок расценен как достойный. Куда девалось смирение? Да и вообще, помимо законодательства всегда существовал суд, призванный применять эти законы в каждом конкретном случае из жизни. В подобных вопросах главный советник — совесть, Ангел-хранитель. У человека должно быть чувство собственного достоинства — справедливая оценка самого себя, но не завышенная и не заниженная, не гордыня и не самоуничижение.
Л. Н. Толстой, например, сочинив свое евангелие, получил дешевое признание многих невежд. Непротивление злу насилием у него возведено в Абсолют. Настоящий христианин нередко придерживается этого принципа, но во имя Бога.
О священстве
Все прекрасное редко! Также и священство. Вспомним отцов Иоанна Кронштадтского, Алексия Мечева, Валентина Амфитеатрова. Это — тузы.
* * *
Известно, что у многих евреев в крови — житейский материализм и национальный эгоизм. Означает ли это, что еврей не может быть православным священником или епископом?
— Может. Был, например, патриархом Тихоном в священный сан рукоположен Николай Федорович Ремов — сын священника, женатого на крещеной еврейке. Впоследствии Николай стал епископом Варфоломеем, преподавателем Московской духовной академии и семинарии. О нем ректор академии, епископ Феодор (Поздеевский), говорил мне как о истовом и глубоко верующем владыке. Со слов владыки Феодора, в это время в духовной академии выделялись своей религиозностью также владыка Илларион (Троицкий) и отец Павел Флоренский.
Известен своей благочестивой богоугодной жизнью и священник из еврейской семьи — Иосиф Фудель. Был также евреем архимандрит Михаил (в миру Павел Васильевич Семенов), впоследствии ставший епископом Древлеправославной церкви Христовой. Митрополит Леонид (Лев Львович Поляков) Рижский и Латвийский, врач по профессии, ныне здравствующий, также еврей по матери. Владыка Хризостом (Мартишкин) рукоположил в 70-е годы более сотни человек во священники, из них несколько евреев, и в их числе кандидат филологических наук Георгий Эдельштейн, который до сих пор служит в сельском храме под Костромой. Известно, что многим людям свойственен зоологический антисемитизм. Также известно, что у многих евреев в крови их национализм. Это и заставляет относиться к их рвению во священники с некоторой осторожностью.
* * *
«В настоящее время священник должен быть гением, чтобы правильно руководить людьми». Он должен быть высоконравственным, высокообразованным, разбираться в вопросах политики. «Если он не может ответить проснувшемуся разуму человека, что есть Святая Троица, непорочное зачатие и т. п., то в этом уже — соблазн».
О молитве
Воскресенье, 27 февраля 1983 года, день смерти историка философии и переводчика А. С. Богомолова.
А. Ф.: «Сказано: “непрестанно молитесь, всегда радуйтесь”. А как же эти абсолютные принципы претворять в жизнь? Вот скоропостижно скончался хороший человек, прекрасный ученый Алексей Сергеевич Богомолов, а я что, должен радоваться? А призыв непрестанно молиться в наш век с его напряженным ритмом жизни выполним ли? Даже самая краткая Иисусова молитва должна читаться со вниманием.
Старец Давид утверждал, что слова “Иисусе мой”, произносимые перед всяким делом и после окончания его, воспоминаемые в паузы хлопотливой жизни нашей, — освящают нас и заменяют всякую иную молитву».
А. Ф. говорил, что «если их произносишь без особого даже сосредоточения, все равно они, как осенение себя крестным знамением, освящают наше существо».
* * *
«У Отцов Церкви человек, занимающийся умным деланием, подобен Богу, по благодати. Молитва человеку нужна для утверждения себя в Боге. Райская жизнь есть не что иное, как непрестанное славословие Бога».
* * *
«Интуитивисты Нил Сорский, епископ Игнатий Брянчанинов придавали огромное значение умному деланию, тогда как епископ Феофан Затворник главным считал мораль и доброделание. Занявшись переводом “Добротолюбия”, он оставил без внимания многое об умной молитве, тем самым ограничивая ее применение».
О жизни и бессмертии
«Жизнь — развитие в условиях неизвестности результата развития. Адам до грехопадения знал смысл своей жизни. Его жизнь была осознанной, содержала и цель, и результат. Сама по себе жизнь бессмысленна. Она предполагает наличие движущего принципа. Живая жизнь — жизнь в чем-то. Например, жизнь во Христе.
Жизнь сама по себе есть становление, хаос, самотворчество и самоуничтожение. Ум же дает жизни цель, направление развития, структуру. Ум, эйдос, дух вкладывают в meon, в материю смысл. Наличие надежды у человека свидетельствует о его бессмертии. Он не мыслит себя мертвым субстанционально. Мы говорим: “Я умру”. Подлежащее “Я” здесь выше своего предиката — “умру”. Смерть — одно из состояний “Я”-субстанции, сопровождение “Я”. Точно так же, говоря “стена белая:, мы признак — белизну — не идентифицируем со стеной. Ведь белым может быть что угодно».
* * *
Как следует понимать слова Спасителя: «Созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее»[14]?
«Это надо понимать, наверное, не как сохранение общественного церковного института до последних времен, а как духовную победу Церкви над злом. При этом церкви как таковой может не остаться на земле и верующих будет крайне мало. И, тем не менее, врата ада не одолеют ее».
***
«Николай Бердяев писал о жизни будущего века как о неразработанном церковью вопросе. Не может существовать ад рядом с всеобъемлющей любовью Бога[15]. Во всеобщее воскресение мертвых верили и Ориген, и святитель Григорий Нисский. Великая тайна, это — судьба сатаны, сам — ад, возможность покаяния темных сил».
О всемирной истории
«Всемирная история есть всемирный суд Божий. Исторический процесс начался с момента избрания частью небесных сил пути самовозвеличивания. Этот процесс направлен в сторону от Бога, и критерием удаления от него является все более низкое нравственное падение человека. Трагизм растет!»
* * *
Как-то я спросил у Алексея Федоровича:
— Что понимать под хулой на Духа Святого?
Алексей Федорович ответил:
— Это активная разносторонняя борьба против Бога. Это воинствующее безбожие. Человек утверждает себя вне Бога и в своем самоутверждении покушается на Бога. Об этом красноречиво свидетельствовал Михаил Бакунин, заявлявший, перевертывая афоризм Вольтера: «Если бы Бог действительно существовал, следовало бы уничтожить его»[16].
В истории появляются такие фигуры, влияние которых оставляет ощутимый след на целые столетия. Об этих людях говорят, что они одержимы тем или иным демоном. Через них действует дух истории.
В известное время, в определенном государстве миллионы людей поставили своей главной задачей уничтожение Бога. В такую эпоху уже не может быть духовных учителей. В этот период новые нормы должны рождаться только в молитвах.
Принципы Свободы, Равенства, Братства — впервые провозгласило христианство. Эти идеи живы и теперь, но теперь они провозглашаются во имя человека, существа смертного, непостоянного.
О путях спасения
7 января 1984 года. «Христианство мне представляется религией страшной и трагичной. На эти размышления наводят меня слова Рождественского тропаря: “Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума”. Миру с его клоакой — местом всякого греха и скверны. И далее, “в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды” (в греческом языке — справедливости). А кондак празднику потрясает своей глубочайшей диалектикой, недоступной для понимания даже неоплатоникам. “Дева днесь Пресущественного (в греческом языке — сверхсущего) раждает, и земля вертеп Неприступному приносит” <…> “нас бо ради родися Отроча Младо, превечный Бог”. Здесь временное и вечное соединено воедино».
* * *
«Христианская вера — в высшей степени духовная религия. Однако аскетизм не единственный путь спасения. Хотя такие богатыри духа, как преп. Серафим Саровский, преп. Антоний, Макарий Египетский и другие — избранники Божии и отличались своей аскезой, тем не менее Церковь признает возможность спасения и в миру.
Вообще всегда были и есть в Православной церкви деятели и созерцатели. Так, например, святой Иосиф Волоколамский (поверенный во всех государственных делах) и святой Нил Сорский (уединенный молитвенник) являлись выразителями на Руси этих двух противоположных по форме, но единых по идейному содержанию направлений.
Между тем были среди Отцов Церкви синтетические типы, которые соединяли в себе оба направления. Это святые Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Афанасий и Кирилл Александрийские, Иоанн Дамаскин, Иоанн Кронштадтский, митрополит Филарет (Дроздов) и многие другие.
Таким образом, пути спасения разные: для созерцательных типов — через богомыслие, для чувственных — сердечный, для людей дела — доброделание, милосердие. Кто-то спасается чадородием, а кто-то через страдания.
Нельзя представлять себе свое спасение только как дело Бога. Бог хочет нашего благого произволения, наших трудов в деле спасения. Иначе это какой-то фатализм, рок, судьба. И в деле спасения нам помогают голос Бога, совесть христианская, которая является индикатором всех наших мыслей и деяний».
* * *
6 февраля 1984 года. «Источником для руководства в спасении служат нам откровения Универсальной Божественной Личности Иисуса Христа как в Священном Писании, так и в Священном Предании. Сама Церковь основывается на Священном Предании. Различного рода сектанты строят свое вероучение только на Священном Писании, не признавая Священного Предания.
Если брать единичное, отдельное из целостного учения Христа и на этом факте строить систему, то можно получить произвольное число этих систем».
Читать Библию надо по-церковному, а не как беллетристику. Священное Писание — есть миф. Миф же выше науки, богаче ее. Поэтому в нем события изложены по-человечески.
Протестанты в истолковании своего исповедания Бога ссылаются на слова апостола Павла, что «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине»[17]. И поэтому Бог у них являет себя в нравственности.
* * *
Среди моих заметок обнаружил я и своеобразное блицинтервью с А. Ф.:
— Что отличает духовно зрелого человека от незрелого?
— Мудрость.
— Что есть мудрость?
— Мудрость — есть разумное освоение неразумия (жизни).
— Мистика — это что такое?
— Мистика — наглядное и ощутимое восприятие надмирного мира.
— Как Вы относитесь к экуменизму?
— Опасаюсь.
— А к униатству?
— Это папская хитрость.
— Что является мерилом истинности того или иного представления?
— Соответствие с действительностью.
— Что есть истина?
— Максимальная обобщенность существующего, то есть Бог, точнее, Богочеловек, Церковь, Жизнь в Боге.
* * *
«Истина открывается человеку только по благодати свыше. Вот почему, к примеру, Папство — принижение Божества. В Православии даже мнение Собора может быть признано ложным. Так, например, VII Вселенский Собор (787 год) не признал решения иконоборческого собора 754 года».
* * *
— Спасибо, Алексей Федорович, за духовную пищу.
— Прости, Алексей, за скудость мысли.
На вопрос «что?» и «почему?» как-то можно ответить, но скажи мне, КАК ЖИТЬ?
В заключение я хотел бы привести здесь высказывание А. Ф. Лосева о возможностях Русской православной церкви в связи с возникшими еще при его жизни переменами в общественном сознании. Он говорил: «Наша эпоха характеризуется рядом небывалых особенностей. Возникает множество насущных вопросов, на которые Святая Церковь соборно пока не имеет возможности дать исчерпывающие ответы. Надо терпеть и молиться!»
И еще: «Ввиду отсутствия разработанных Церковью в настоящее время некоторых общих и частных вопросов для практического руководства христиан многие индивидуальные ошибочные решения по этим вопросам получат, очевидно, Божие снисхождение».
* * *
Мы чтим Алексея Федоровича как религиозного мыслителя, философа, филолога, переводчика, публициста и педагога. Однако нельзя забывать, что Алексей Федорович был прежде всего монахом. Для него Богопознание и Богообщение были самой жизнью. Но Богу, по-видимому, было так угодно, чтобы монах Андроник потрудился в миру, благовествовал в ученой среде. Он неустанно свидетельствует об Истине и, как сам выражался, «непостижимо много делал для ее познания», работал как «ломовая лошадь». Между тем мне часто приходилось слышать от него: «считаю прожитую жизнь неудачной», «всю жизнь я занимаюсь ненужным, не своим делом», «самого главного я не договариваю».
Алексей Федорович в последние годы своей жизни стал часто видеть сны. Он почти каждый час просыпался, но вскоре вновь засыпал после глотка-другого настоя валерианы. Сны оставляли у него тягостные ощущения. Ему снилось то, что он куда-то проваливается, то он сбился с пути и никак не найдет свой дом на Арбате, так как кругом какие-то высокие строения, или он не может выбраться из пустыни, где оказался вдруг в одиночестве; то не допускают к публикации его труды. В некоторых снах он чувствовал, что вообще зря прожил жизнь. Эти сны Алексей Федорович объяснял своей нерешительностью, неуверенностью, обреченностью. Вообще Алексей Федорович и наяву считал, что труды его напрасны, по крайней мере для современников, что их читают единицы. А тех, на кого он оказал глубокое влияние, — «едва ли с десяток наберется».
Слава Богу, эти опасения оказались полностью несостоятельными. Алексея Федоровича читают, изучают, издают, переводят, цитируют. Монаха Андроника почитают как исповедника, молитвенника и истинного богослова.
Он мудро определил, в чем заключалась по отношению к нему Воля Божия, и с истинным монашеским послушанием исполнил Ее.
Добрый и верный раб Божий, монах Андроник, нет никаких сомнений, вошел в радость Господа нашего Иисуса Христа.
5 октября 2018 года
Представленный текст является переработанным материалом предыдущих публикаций. Внесены также дополнительные заметки.
О. Алексий Бабурин. Из общения с А. Ф. Лосевым // Новый журнал. Нью-Йорк. 1993. Сентябрь-Декабрь. Кн. 192–193. С. 444–453.
Бабурин Алексий, иерей. Монах Андроник (из разговоров с А. Ф. Лосевым) // Москва. 1995. № 4. С. 187–190.
[1] В миру Любовь Леонидовна Нечуй-Левицкая, внучка украинского писателя Ивана Семеновича Нечуй-Левицкого.
[2] Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. Изд. 2. Т. 20. С. 328.
[3] Осипов А.А. Откровенный разговор с верующими и неверующими. Размышления бывшего богослова. Л.: Лениздат, 1983. С. 60.
[4] Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. 2-е изд. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. Т. 23. С. 21.
[5] Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Изд-во политической литературы, 1968. Т. 18. С. 134–135.
[6] 1 Тим. 2:4
[7] Точное изложение православной веры. Творение Святого Иоанна Дамаскина. СПб., 1894.
[8] Греч. μή ὄν — небытие. Иногда — относит. небытие, «еще не бытие».
[9] Пятая утренняя молитва святителя Василия Великого.
[10] См. Лк. 21:18.
[11] 1 Кор. 6:18.
[12] Мф. 5:39.
[13] Мф. 10:24.
[14] Мф. 16:18.
[15] См.: Николай Бердяев. О назначении человека. Ч. 3. О последних вещах. Этика эсхатологическая. Глава 2. Ад. М.: Республика, 1993. С. 229–241.
[16] Бакунин М. А. Избранные сочинения. Т. 2: Кнуто-германская империя и социальная революция / С предисл. Дж. Гильома; пер. с фр. Вл. Забрежнева. Петербург — Москва: книгоиздательство «Голос труда», 1919. С. 163.
[17] Ин. 4:24.
