В мае 2018 года отмечает юбилей Максим Скороходов — автор журнала «Юность», известный литературовед, историк русской литературы, старший научный сотрудник Института мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук (ИМЛИ), автор многочисленных научных, научно-популярных и публицистических статей, один из составителей и комментаторов Полного собрания сочинений Есенина, авторов и редакторов «Летописи жизни и творчества С. А. Есенина», специалист, активно работающий в коллективах, которые организовали ряд международных фестивалей музеев «Интермузей», разработали программы комплексного развития нескольких десятков отечественных музеев, концепцию развития музейного дела в Российской Федерации.
— Что Вы можете сказать о своем вхождении в литературоведение?
— В какой-то степени я являюсь продуктом социального эксперимента, который проводился в Московском государственном педагогическом институте имени В. И. Ленина. В те времена, в середине 1980-х, был крайне высокий конкурс на исторический факультет, причем среди поступающих подавляющее число составляли юноши. Экзамены были по русскому языку и литературе (письменно и устно), иностранному языку и истории. Принимавшие у нас экзамены преподаватели-филологи прикладывали немалые усилия для того, чтобы мы получили как можно более низкие баллы. Экзаменаторы по иностранным языкам и истории были, напротив, настроены на удивление дружелюбно. Вскоре особенности такого поведения разъяснились — оказалось, что на исторический факультет зачисляются лишь обладатели 19 из максимально возможных 20 баллов, остальным же абитуриентам-юношам, собранным в просторную аудиторию, было предложено переквалифицироваться в филологи, точнее — овладевать специальностью учителя русского языка и литературы. И практически все согласились стать участниками этого эксперимента. Не знаю, подводил ли кто-либо результаты такого массового (человек по 60 в течение нескольких лет) перемещения абитуриентов. Думаю, идея тогдашнего декана факультета русского языка и литературы Владимира Андреевича Лукова была вполне разумной — ведь на протяжении многих десятилетий существовали единые историко-филологические факультеты: история и литература тесно взаимосвязаны и как предметы курса, и как научные специальности. Я больше тяготел тогда к истории искусств, а искусство в своем развитии неотделимо от литературного процесса. Сейчас часто и совершенно справедливо говорят об историко-литературных и культурных контекстах как о чем-то едином, как о гранях одного динамичного явления. Напомню, что в советские времена была такая важная для будущего специалиста форма обучения, как факультет общественных профессий. На нем я и приобщался к истории искусств, так что практически ничего из запланированного к обязательному изучению не пропустил, а вот обрел довольно много.
— Кого Вы хотели бы назвать из Ваших педагогов?
— Очень и очень многие преподаватели (некоторые из них до сих пор активно работают!) — не только уважаемые в научном мире ученые, но и методисты, авторы учебников, адресованных широкой аудитории, в том числе студентам, книг о том предмете, изучению которого они посвятили свою жизнь. Среди моих экзаменаторов при поступлении в институт был известнейший историк петровского времени, автор множества книг Николай Иванович Павленко. Выходец из кубанского казачества, он прожил большую, насыщенную событиями жизнь — больше столетия! И многое успел сделать. Долгую жизнь прожила и замечательный исследователь английской и других западных литератур Нина Павловна Михальская, к счастью, в течение года она не только читала нам лекционный курс, но и вела в нашей группе семинарские занятия. Интерес к стихам, их структуре многим из своих студентов уже на первом курсе, читая курс введения в литературоведение, привил Олег Иванович Федотов, в то время недавно перебравшийся в Москву из Владимира и потому приводивший в качестве примера случайно появившегося стихотворного текста прочитанные на улице города слова «Водитель, будь внимателен на улицах Владимира…». Часто вспоминаю работавших на кафедре общего языкознания супругов — участника Великой Отечественной войны профессора Александра Константиновича Панфилова и доцента Наталью Михайловну Киселеву. На втором курсе я попал в спецсеминар Натальи Михайловны, и вскоре она отправила меня к пятикурсникам — слушать лекции по стилистике, которые читал Александр Константинович. Несколько важных положений этого курса я сразу же использовал в своей практической деятельности, начав писать не только научные работы, но и рецензии, небольшие информационные заметки, готовить публикации. Тиражи периодики в перестроечное время были большими, мои публикации появлялись в «Литературной России», «Книжном обозрении», журнале «В мире книг» («Слово»), газете «День». На всю жизнь запомнились семинарские занятия, которые вел живущий теперь в Соединенных Штатах Олег Анатольевич Проскурин. Всегда особый интерес вызывали лекции Игоря Олеговича Шайтанова, бывавшего в Великобритании и рассказывавшего нам о своих поездках. Среди русистов нельзя не вспомнить Веру Казимировну Радзиховскую, которая уже после завершения мной учебы в вузе пыталась научить меня польскому языку.
— И все же кто привил Вам любовь к Есенину?
— На третьем курсе я писал курсовую работу о Есенине под руководством Людмилы Васильевны Занковской, которая значительную часть своей научной деятельности посвятила есенинской тематике. У нее хранились и автографы поэта. Хотя я бывал у нее в гостях, но ничего посмотреть не удалось… В «Литературной газете» я общался с Юрием Борисовичем Юшкиным, который многое сделал для изучения и популяризации есенинского наследия. А затем писал кандидатскую диссертацию под руководством основоположника есениноведения Юрия Львовича Прокушева. Кстати, я оказался единственным его аспирантом, который защитил диссертацию. Обращение к Есенину неслучайно. Есенин — знаковое явление в русской словесности. Есть авторы более искусные в словотворчестве, есть те, которые удостоились большего внимания исследователей или переводчиков, есть более благосклонно принятые критиками и литературоведами, есть те, кто кометой пролетел по литературному небосклону, а теперь не вызывает сколь-либо заметного интереса как читателей, так и специалистов. Есенина вряд ли можно считать лидером в какой-либо из названных групп. Он занимает совершенно особое место, как совершенно верно говорил Юрий Львович Прокушев, «Есенин — это сама Россия». И в этих словах, в их осмыслении каждым человеком, и не только русским, а всеми читателями Есенина, принадлежащими к разным национальным и культурным традициям, кроется неразгаданная загадка есенинского обаяния. Его не только читают и с детства запоминают его строки наизусть, о нем мечтают, о нем напряженно дискутируют. Отношение к Есенину во многом определяет духовную сущность человека, его представление о России и мире. Но Есенин важен не только для нас, жителей России, но и для представителей других государств. Как-то мне довелось работать в Бишкеке председателем жюри конкурса сочинений о Есенине, в котором приняли участие школьники Киргизии. Во многих сочинениях, проникнутых неподдельным интересом к русскому автору, преобладала важная мысль: знакомство с есенинским творчеством позволяет узнать Россию — ее людей, ее природу, ее традиции. Чтение стихов русского поэта побуждало участников конкурса задуматься и о своей жизни, о любви и гармонии. Есенин выступает проводником русской культуры в мире, продвигает ее среди разных народов. Неслучайно произведения поэта, по некоторым данным, переведены более чем на 140 языков. К сожалению, далеко не все сведения доступны исследователям, однако работа по созданию базы данных о переводах и рецепции Есенина в мире в последнее время активизировалась. Например, сейчас наши индийские коллеги выявляют переводы поэта на языки народов Индии, для этого им потребуется посетить целый ряд индийских штатов.
— Прослеживается ли есенинское влияние на национальные литературы?
— Безусловно. Примеров можно привести множество, поэтому кратко остановлюсь лишь на нескольких. На одну из недавних Есенинских конференций в Москву приехала большая вьетнамская делегация — переводчики, литературоведы, преподаватели университетов. Все они занимаются изучением наследия поэта и переводами его произведений на вьетнамский язык. Был среди них и Хоанг Тхюи Тоан, который впервые приехал в Советский Союз в 1954 году 16-летним юношей. Учась на третьем курсе педагогического института имени В. И. Ленина, он узнал, что один из спецкурсов читает молодой педагог Юрий Львович Прокушев, вдохновенно рассказывавший студентам о замечательном русском поэте. Сокурсница дала Тоану том сочинений Есенина, выпущенный киевским издательством «Радянський письменник», эту книгу подарила ей директор одной из московских школ, в которой девушка проходила практику. Увлекшись Есениным, Тоан стал пропагандистом есенинского творчества во Вьетнаме. Он перевел немало стихов Есенина, воспитал целую плеяду профессиональных переводчиков с русского на вьетнамский язык. Как пишет известный специалист по иудаике Валерий Аронович Дымшиц, Есенин оказал заметное влияние на развитие американской поэзии на идише. Руководитель Есенинской группы ИМЛИ Наталья Игоревна Шубникова-Гусева подготовила к печати книгу «Есенин в Польше» — итог многолетней работы в польских архивах и библиотеках, общения с польскими исследователями и переводчиками. В этой монографии убедительно показано, насколько велико было влияние Есенина на развитие польской литературы в период между Первой и Второй мировыми войнами. Есть немало исследований, свидетельствующих о влиянии русского поэта на творчество самых разных писателей, на развитие литературного процесса в ряде стран мира.
— И все же, наверное, наибольший интерес к Есенину испытывают граждане России?
— Есенин важен для России, это наш национальный гений, его творчество вобрало в себя все многообразие русской культуры, русского быта, взлеты и досадные ошибки. Есенина хоронили в декабре 1925 года как великого русского национального поэта (так гласил транспарант), так он воспринимается и теперь. Важен Есенин и для всего постсоветского пространства. Я говорил уже о внимании к есенинскому наследию в Киргизии. Есенинские «Персидские мотивы» многократно переводились и в государствах Закавказья, и в странах Средней Азии, а также на персидский и арабский языки. Переводчики и читатели ощущают созвучие есенинской лиры своим национальным культурам и вместе с тем ценят поэта как носителя русского духовного кода.
— Вы являетесь одним из организаторов ежегодно проходящих международных есенинских конференций. Что дают они не с чисто научной стороны — чтение докладов и издание сборников статей, безусловно, актуально для есениноведения, — а как стимул для развития межкультурного диалога?
— Личное общение всегда очень важно. Никакие дистанционные варианты обсуждения не могут заменить живую дискуссию и заинтересованный обмен мнениями. Основными организаторами конференций выступают ИМЛИ, Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина и Государственный музей-заповедник С. А. Есенина на родине поэта, а также Международное есенинское общество «Радуница». В конференциях участвуют представители Австралии, Азербайджана, Белоруссии, Болгарии, Бразилии, Вьетнама, Германии, Грузии, Индии, Испании, Италии, Канады, Киргизии, Китая, Латвии, Монголии, Польши, Сирии, Турции, Узбекистана, Украины, Франции, США… Незабываемое впечатление оставляет у них поездка в есенинское Константиново, экскурсии по местам, связанным с его детством и творчеством. Даже если кто-то по каким-либо причинам не может принять личное участие в наших конференциях, я стараюсь использовать любую возможность, чтобы свозить их на родину поэта. Так, прошлой осенью из Гродно приехала в Москву для участия в конференции, посвященной Паустовскому, лингвист Татьяна Викторовна Сивова. Я выкроил день, поехали в Константиново, провел для коллеги экскурсию — и теперь в нашем сборнике планируется к публикации ее статья о поэте. Со многими участниками наших конференций завязываются научные, творческие и личные контакты. Благодаря такому общению активизируется поисковая работа, обнаруживаются новые материалы. Хотя о Есенине известно очень многое, случаются и открытия. В этом году я опубликовал неизвестную ранее дарственную надпись Есенина издательскому работнику Иосифу Вениаминовичу Аксельроду — копию автографа прислал из США один из дальних родственников адресата. Недавно прочитал интересное и довольно пространное исследование о цветописи Есенина, опубликованное в 1930-е годы известным режиссером, теоретиком искусства Сергеем Михайловичем Эйзенштейном. В 1930–1940-е годы Есенина печатали мало, но память о нем жила, его произведения читали, переписывали от руки, исполняли публично со сцены. А потом, с 1950-х годов, наступает период все возрастающей популярности Есенина. О проявлениях всенародной любви к Есенину можно говорить много. Но там, где любовь, возникают и чувства противоположные — и это тоже нужно учитывать, так что не всегда бывают чисто научные дискуссии. Печально, что, несмотря на пристальное внимание к проблеме всех эшелонов власти, включая президентскую, не утверждены и не вступили в законную силу регламенты, регулирующие использование земель и строительство на территории достопримечательного места «Есенинская Русь». Эта территория, занимающая значительную часть Рыбновского района Рязанской области, связана с жизнь и творчеством поэта. И ее нужно спасти от застройки коттеджами и торговыми центрами, сохранить культурный ландшафт, существующие лесонасаждения.
— Вероятно, стремлением спасти есенинские места и обусловлено Ваше внимание к музеям и музейному делу?
— Да, исторически сложилось именно так. Работая в 2002 году в Константинове, а туда я стараюсь приезжать при каждом удобном случае, издалека заметил людей, шагающих по константиновским холмам, что на окском берегу. Познакомился, и выяснилось, что это авторы концепции развития музея-заповедника Есенина, сотрудники ООО «Экокультура». И с тех пор я в содружестве с представителями этой организации, работающей несколько десятилетий под руководством Галины Алексеевны Зайцевой, участвую в реализации музейных проектов — организации и проведении фестивалей, научно-методических семинаров, разработке концепций и программ развития музеев, отраслевых документов. В музеях работают замечательные люди — в основном подвижники, влюбленные в свое дело, в своего героя, будь это Есенин, Паустовский, Пушкин, Поленов, прославленная актриса Ермолова, великие ученые Менделеев и Павлов. Меняются времена, меняется восприятие окружающего мира людьми, прежде всего молодежью. И музеи оказываются в крайне сложной ситуации — нужно сохранить уникальные коллекции, раритеты и при этом сделать экспозиции, интересные представителям разных поколений, заинтересовать гостей музея яркими программами. При этом музеи учатся зарабатывать средства для своего существования и развития — без этого им не прожить. Я с глубочайшим уважением отношусь к сотрудникам музеев, которых считаю коллегами, стараюсь поделиться с ними своими разысканиями, выступаю на семинарах, конференциях, редактируя музейные путеводители. Сильные музеи, предлагающие интересные программы, — это один из ключевых факторов развития туризма. Туризм же в свою очередь содействует формированию инфраструктуры гостеприимства — появляются новые дороги, кафе, гостиницы, жизнь местных жителей становится более интересной, они могут зарабатывать себе на жизнь, не уезжая в крупные города. Вот на работу в село Константиново некоторые музейные сотрудники приезжают из Рязани. Замечательно, что в Рязанской области развитие туризма и культуры курируется одним министерством и что министр культуры и туризма Рязанской области Виталий Юрьевич Попов, музыкант и педагог, прекрасно разбирается и в проблемах региона, и в вопросах культуры. Хотя в регионе немало различных культурных учреждений, в областной программе развития культуры и туризма есенинскому музею-заповеднику посвящена отдельная подпрограмма. Это очень важно — близится 125-летие со дня рождения поэта, и его нужно отметить ярко! И так, чтобы восстановленные объекты и новые экспозиции получились качественными и просуществовали не одно десятилетие.
— Интерес к истории, в том числе к истории искусства, помогает в Вашей работе. А используется ли опыт, полученный при изучении истории педагогики?
— Да, владение методологией, определенными знаниями никогда не может оказаться лишними. Я давно занимаюсь ранней биографией Есенина, в том числе периодом его учебы в Константиновском земском училище и Спас-Клепиковской второклассной учительской школе (Спас-Клепики — тоже Рязанская область, в здании этой школы расположен отдел есенинского музея-заповедника), и показал на конкретных примерах, что знания, полученные в годы учебы, нашли непосредственное отражение в произведениях поэта, например, в маленькой поэме «Марфа Посадница» — об этой исторической личности Есенин читал в школе, как и о герое другого произведения — Евпатии Коловрате. Потом я стал применять эту методологию для рассмотрения творчества других авторов. Оказалось, что учебники оказали существенное влияние на формирование образной системы Брюсова и Белого — выпускников московской Поливановской гимназии, Паустовского и Булгакова — воспитанников Киевской первой гимназии. Изучение истории образования помогает глубже проникнуть в творческую лабораторию писателей, ведь нужно учитывать все истоки их творчества. Вот мы опять возвращаемся к важности музеев, поскольку именно здесь, особенно в территориальных музеях — музеях-заповедниках, сохраняются культурные контексты эпохи. Сохраняется, представляется посетителям, а порой и воссоздается усадебная культура, понимаемая в широком смысле — и крестьянской усадьбы, и дворянской, и купеческой. Кстати, новый поддержанный Российским научным фондом проект, в реализации которого я участвую, называется «Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взгляд». Наша первая поездка намечена… к Есенину, в Константиново.
