Рассказ
Уно встретил меня радушно, его слуга Юхан обслуживал нас расторопно — налил коньяку, принес тарелку с нарезанным ломтиками лимоном и шоколадные конфеты. Но все равно во мне почему-то нарастало странное чувство, что Уно ждет не дождется, когда же я уйду.
Мы сидели в каминном зале его парижской квартиры. На зеленом мраморном столике перед нами стояла початая бутылка очень дорогого коньяка Martell. Сквозь огромное, в пол, окно зала виднелась вдали верхушка Эйфелевой башни.
Мы, сокурсники Уно, знали, что он сделал блестящую карьеру и живет в Париже. Дозвониться до него было практически невозможно, не говоря уж о визите. То он в Пекине, то в Токио и всегда «занят, очень занят». На письма по электронной почте отвечал коротко и с большим опозданием.
Бывая в Париже, я всегда звонил ему, — наша сокурсница Тийна развелась с мужем и буквально умоляла меня разыскать Уно, узнать, свободен ли он. Что тут скажешь… Старая любовь не ржавеет.
И вот мне наконец повезло, он пригласил меня в гости.
Все было вроде бы так, как тогда, в университетской общаге в Тарту, когда мы с Уно и другими студентами-физиками и математиками ночи напролет спорили о дальнейшей судьбе нашей цивилизации.
Но вот поведение его слуги, Юхана… Я бы такого камердинера уже давно прогнал, как говорится, в три шеи.
Наглый юноша уселся без спросу на диване рядом со мной, закинул ногу на ногу и принялся то и дело вмешиваться в нашу беседу. И это еще не все. Вы бы только видели, с каким восхищением Уно смотрел на парня, как он хохотал, выслушивая его неуместные реплики!
Мы с Уно обсуждали, удастся ли к трехтысячному году реализовать всем известный проект частичной колонизации Луны.
— Оказывается, эстонцы не зря посылают собеседника на Луну, когда сердятся! — пошутил я. — Старый добрый скайп — наше изобретение, а послать на Луну — наше, так сказать, заклинание. Которое, по-видимому, начинает сбываться. Смотри-ка, заклинания работают!
— Но вы до этого не доживете, — вмешался слуга. — Кстати, по грибы эстонцы тоже посылают, когда сердятся. Но грибов в эстонских лесах становится все меньше. Наверное, именно потому, что часто посылают.
Уно расхохотался, смеялся до слез.
— А ты, Юхан, как считаешь? — спросил он, вытирая слезы. — Будет колония на Луне в начале следующего тысячелетия?
Юхан устроился на диване поудобнее, пощелкал зажигалкой, прикуривая сигарету, выдохнул дым мне прямо в лицо и важно произнес:
— Конечно, будет. Вещи — тени идей.
Надо же… камердинер читал Платона!
Уно снова рассмеялся. Он пришел от ответа слуги в такой восторг, словно Платон и Сократ лично явились в его квартиру, развалились на диване у камина и принялись философствовать.
— Вещи — тени идей? — спросил я. — Это ведь только сентенция! Что ты имеешь в виду, Юхан?
— Да, сентенция, — преспокойно согласился слуга. — А значит, обобщение. Обобщения не надо пояснять. Надо просто внимательно изучать жизнь, и тогда убедитесь, что они верны! Была идея послать на Луну? Была! Я вам больше скажу — теперь уже идеи — тени вещей!
— Что ты хочешь этим сказать? — недоумевал я.
— Вот, например. Будь на то моя воля, я бы уже первоклассникам выдал сборники сентенций, пословиц, афоризмов и велел бы выучить их наизусть. Вот и вся школьная программа! Пусть уже с детства знают, что яблоко от яблони далеко не падает. Как вам идейка?
«Вот умник нашелся!» — мысленно возмутился я. Мне вспомнилась слезная просьба Тийны — напомнить Уно былые времена, когда у них был студенческий роман, стройотряд, где они, влюбленные, по вечерам пели песни у костра.
— Уно, а ты еще помнишь, как вы с Тийной все крутили ту пластинку с песней «Ох, эти давнишние времена» из телепередачи «Гороскоп»? Только теперь, когда нам всем стукнуло пятьдесят, мы прочувствовали, что такое «времена давнишние»…
— Ностальгия мне чужда, — сказал Уно, внимательно наблюдая за тем, как слуга снова наполняет его рюмку коньяком. — Ты, Юхан, нарежь еще лимона и принеси.
— Понимаешь, Андрус, — продолжал он, отпив глоток коньяка, — жизнь стала теперь несравнимо интересней, чем в нашей молодости. Технический прогресс творит чудеса. Вспомни хотя бы тогдашние большие виниловые пластинки для проигрывателя!
Он встал с кресла, подошел к камину, взял в руки какой-то маленький пластмассовый черный шарик. — Угадай, сколько мегабайт информации сюда помещается? Удивлю тебя…
Но Юхан не дал ему договорить.
Он громко запел: «Ох, вы давнишние, ох, вы прекрасные, незабываемые времена! Ох, вы чудесные, как я хочу, чтоб возвращались вы хоть иногда!»
Вынужден признать, что у него был приятный тембр голоса и, по-моему, абсолютный слух. Уно слушал слугу прямо-таки с умилением.
«Этот субъект, — подумал я мрачно, — просто-напросто околдовал Уно! Ему не нужны больше ни я, ни Тийна, ни брак, ни дети».
— С вашего позволения, я бы послушал концерт в другой раз, — сказал я, решительно поднимаясь с дивана. — Мне пора.
Уно и не подумал меня отговаривать.
— Не бывает ни лучших, ни худших времен, есть только миг, в котором живем, — с неприятной ухмылкой провозгласил слуга, широко распахнув передо мной входную дверь.
— Пошел ты по грибы, — тихо, так, чтобы не услышал Уно, процедил я ему в ответ, захлопнул с размаху за собой дверь и быстрым шагом направился к станции метро «Пасси».
Внутри у меня все клокотало. Самый фешенебельный округ Парижа! Шестнадцатый! А воспитание у прислуги — отвратительное! Из грязи в князи! Как только это терпит Уно! Всегда такой вежливый, сдержанный! У нас на курсе его даже прозвали англичанином…
Вернувшись в Таллин, я встретился с Тийной и сказал ей, что обзаводиться семьей Уно не планирует. У него на уме одна только работа.
— Наверное, у нашего «англичанина» кто-то есть,— вздохнула она.
— Мне, в общем-то, тоже так показалось, — признался я.
А Уно я написал по электронной почте: «Извини, что отнял у тебя целых полтора часа твоего драгоценного времени. Тебе было со мной скучно. Конечно же, мой коэффициент интеллекта, IQ, несравнимо ниже, чем у твоего так образцово вышколенного слуги, но я уже исправляюсь — вызубрил наизусть целых пять сентенций. Тийне я про твоего слугу говорить не стал. Verba volant, scripta manent. Андрус».
Ответ пришел, к моему удивлению, быстро. «Здравствуй, Андрус. Я вовсе не хотел тебя огорчать. Видишь ли, я преуспел в делах и смог заняться претворением в жизнь моей идеи фикс. На это ушли годы. Только что все получилось. Прости, но ты был для меня, так сказать, пробным камнем. Электронный мозг моего слуги содержит в себе весь Интернет — и информацию, и поисковики. Юхан и есть, так сказать, материализация Интернета. Да, я создал робота с внешностью человека, это не так уж и ново теперь. Просто я довел сходство с человеком до совершенства. Это же приятно: по утрам не ты завариваешь себе чашку кофе и не несешь к компьютеру, тебя обслуживает мистер Интернет собственной персоной. Ты прав — общаться с людьми мне теперь не интересно. Мой слуга — лучший в мире собеседник. Ведь ему в мгновение ока доступна практически вся имеющаяся в мире информация. Ну а то, что он такой дерзкий… Я сам всегда хотел быть таким. С дружеским приветом, Уно».
* * *
Вот, значит, как… Теперь идеи — тени вещей…
Но я бы этих роботов изготавливал все-таки хотя бы ниже ростом! Законодательно запретил бы им быть выше, чем скажем, метр тридцать…
