В залипе

Художественно-просветительский рассказ

Проснулся до будильника. Если вчера не пил — просыпаюсь рано. Могу лечь часа в два, а в половине седьмого или в семь, крайний срок — в начале восьмого — распахиваю глаза. И сразу возникает потребность сесть за работу.

Вернее, потребность сохраняется во мне круглые сутки. Бывает, во сне я пишу. Быстро, много, самозабвенно. Потом, наяву, не могу отделаться от чувства, что действительно писал, даже заглядываю в тетради и блокноты, ворошу файлы в компе, надеясь отыскать эти страницы. 

Да, сегодня опять проснулся до будильника. Шесть тридцать семь. Отличное время. Если быстро умыться, сделать кофе, покурить, то в семь часов я буду за своим письменным столом. Тишина, позволяющая углубиться, вжиться в сюжет, в героев. Родных, но уже подзабытых — некоторые рассказы и повести начаты несколько лет назад, к ним я возвращаюсь редко и коротко. И все труднее выбрать, что продолжать. С десяток текстов, равно дорогих. Они не дают покоя, лепечут жалобно: «Меня, меня допиши, меня».

Выполняя обещание жене, перед первой сигаретой делаю глоток кефира. У ее знакомой недавно умер муж, чуть старше меня, — покурил на пустой желудок и умер. Сердце… Кефир может уберечь…

Выхожу на лоджию. Небо чистое, воздух теплый. За четыре дня наступило лето. В конце апреля земля еще была как кость, третьего мая выпал снег по щиколотку, а сегодня, десятого числа, деревья в листве, летают мухи и мошки. Вид с нашего двадцать первого этажа прекрасный. Большинство зданий намного ниже, и чувствуешь себя королем города. Вдали невысокие, но все-таки горы. Хребет. Или точнее отроги. Короче, цепь возвышенностей. Так или иначе, но они дают не забыть, что я на Урале. 

Слева груды домов, из которых торчат башня «Исеть» и «Высоцкий». Под лоджией, в окружении пятиэтажек, пять особнячков. Три каменных и два черных, деревянных. Детская площадка, ряды сарайчиков, клумбы из покрышек. Когда смотришь на это, кажется, что ты в маленьком, приземистом городке, но почему-то вдруг поднялся в небо, воспарил. Пол исчезает, ты действительно как бы висишь без опоры, изучаешь городок с высоты птичьего полета. И покуриваешь сигарету.

А справа самое интересное. Там лес и озеро Шарташ. Картину, правда, портят выросшие за несколько месяцев три многоэтажки разной высоты — количество этажей сейчас, без очков, посчитать не могу, — но все равно вид завораживает. И хочется полететь туда, в необъятные дали, покружиться над водой. Или пешочком пойти…

Когда приобретали квартиру в этом доме, планировали с женой проводить на Шарташе каждые выходные, купить велики и гонять по лесным дорожкам, я собирался рыбачить… За два с лишним года побывали два раза, но благодаря Интернету я изучил шарташские окрестности подробно и детально.

Там есть странные скалы, которые называют Каменные палатки. Их я видел своими глазами. А вот так называемые мегалиты — только на фотках. Такие ровные стены из плотно лежащих друг на друге плит, что кажется — их действительно сложили люди. А потом еще подтесали какими-то сверхмощными инструментами, срезали выступы острейшими и прочнейшими пилами.

Одни утверждают, что это старинные карьеры и каменоломни, другие — что остатки древних зданий. Судя по форумам на сайтах, спорят давно и яростно. У нескольких краеведов отстаивание своей позиции по этим стенам и правильным углам, лестницам с гигантскими ступенями — цель жизни. И не жалко время тратить на длиннющие посты, фотогалереи…

Тушу сигарету в пустой пепельнице. Вчера перед сном очистил ее, ссыпал окурки в целлофановый пакетик, завязал, чтоб не воняло, бросил в мусорное ведро… Каждый вечер перед сном делаю так — день приятнее начинать с пепельницей без вчерашних окурков. Этакое обновление, что ли…

С чашкой кофе вхожу в кабинет. Настрой бодрый. Хорошо, что вчера не выпивали. Вчера было Девятое мая. Отметили дома, без алкоголя. Смотрели фильмы в компьютере — про войну, но без особо кровавых сцен. «Двадцать дней без войны», «В августе 44-го», «Женя, Женечка и “Катюша”», «Баллада о солдате» и — раз уже пятый — новый фильм нашего земляка Алексея Федорченко «Война Анны». Прекрасная вещь, недаром все премии собрала…

Да, вчера был праздник, а сегодня надо работать. Начатого полно, и все буксует. 

Кабинет у меня идеальный. Разумный комфорт и необходимый аскетизм. 

Письменный стол из «Хоффа», удобное полукресло, настольная лампа, которая не слепит глаза, два книжных шкафа, столик для принтера, кушетка, над которой графика: два хакасских ребенка возле юрты: напоминание о родных краях.

 Усаживаюсь, открываю ноутбук. Ввожу пароль. На экране с полсотни папок и файлов. Лишь по центру прогалинка заставки: поросший желтой травой склон горы… Надо бы переместить папки и файлы в «Документы». Но ведь все может в любой момент понадобиться, все в работе.

Внизу экрана рядок иконок — Finder, Siri, Safari, «Почта»… Кликаю на Safari — глянуть надо, как там в мире. 

Выскакивают новости; взгляд цепляется за такую: 

«Россия направила замечания в NASA из-за запаха спирта на борту МКС».

— Что они там, бухнули в честь Победы?

Конечно, щелкаю мышкой по сообщению. Мгновенно появляется развернутая информация:

«Россия направила свои замечания в NASA из-за выброса с атмосферу Международной космической станции (МКС) изопропилового спирта после стыковки космического корабля Dragon-2. Об этом агенству “РИА Новости” рассказал глава Центра подготовки космонавтов Герой РФ Павел Власов».

Хм, «агенству»… Вообще писать даже в федеральных СМИ стали с ошибкой на ошибке. 

«Экипаж МКС почувствовал запах этого вещества 3 марта после стыковки со станцией американского беспилотного корабля Dragon 2. Тогда его концентрация в атмосфере МКС выросла сразу до 6 мг на 1 м³. Это не превышает допустимых пределов, однако по указанию наземных специалистов экипаж включил системы очистки воздуха, после чего концентрация снизилась до 2 мг на 1 м³».

— Ну и новость, — хмыкаю снова, — запах два месяца назад появился, а новость…

Обрываю иронический бормоток: скорее всего, тогда было сообщение, а тут-то говорится про замечания, а не про само появление. Хотя в топ эта новость попала наверняка из-за событийного дефицита — очередной выходной, писать особенно не о чем.

А что за спирт такой? Как его? — изопропиловый. Первый раз встретилось. 

Вбиваю слово в поисковик. Вот ссылка на «Википедию». Секунду-другую не решаюсь кликнуть — туда, в «Википедию», только войди. Выбраться очень трудно.

Любопытство перевешивает. Итак… 

«Изопропи́ловый спирт (пропано́л-2, втор-пропанол, изопропано́л, диметилкарбино́л, сокр. ИПС — широко используемое сокращение) — органическое соединение, простейший вторичный одноатомный спирт алифатического ряда. Существует 1 изомер изопропанола — пропанол-1, обладающий прямой цепью.

При нормальных условиях прозрачная, бесцветная жидкость с резким характерным запахом и мягким горьким типичных для спиртов с короткой углеводородной цепью вкусом».

Мм, если о вкусе пишут, значит, пить можно… И тут, кстати, ошибка: «типичных вкусом». Господи…

«Как и все летучие спирты, огнеопасен. Умеренно токсичен (считается, что в 2 раза более этанола [источник?]), требует осторожного обращения».

Так, «Химические свойства…», «Физические свойства…» В этом я ничего не понимаю. 

Вот:

 «Отравления изопропанолом случайны и в основном происходят с детьми младше 6 лет. Летальный исход от отравления изопропанолом происходит крайне редко.

Небольшие дозы изопропанола, как правило, не вызывают значительных расстройств. Серьезное токсическое воздействие на здорового взрослого человека при пероральном употреблении может быть достигнуто при дозах порядка 50 мл и более».

Что такое «перорально»?

Нахожу в той же «Википедии»: «Перора́льный прием лекарственных средств — прием лекарства через рот (лат. per os, oris), путем проглатывания лекарства.

Преимущественно прием лекарственных средств данным способом назначают для лекарств, которые хорошо всасываются слизистой оболочкой желудка или кишечника. При лечении заболеваний органов пищеварения в некоторых случаях, напротив, применяются плохо всасывающиеся лекарственные препараты…»

Все, все, дальше не надо. Все ясно.

Возвращаюсь к статье о спирте. 

«Изопропанол при приеме внутрь метаболизируется в печени под действием алкогольдегидрогеназы в ацетон, что обусловливает его токсическое действие.

При приеме внутрь вызывает опьянение, сходное с алкогольным. Хотя токсичность изопропанола примерно в 3,5 раза выше, чем у этанола, его опьяняющее действие также выше, но уже в 10 раз. По этой причине смертельные отравления изопропанолом, в сравнении с отравлениями от этилового спирта, случаются реже, так как человек впадает в алкогольный транс гораздо раньше, чем сможет самостоятельно принять смертельную дозу изопропанола, если только не выпил единовременно от 500 мл.

Биологический полураспад изопропилового спирта в организме человека составляет от 2,5 до 8 часов».

Хочу закрыть статью. Но взгляд скачем по строкам ниже. Прочитываю не каждую, выхватываю, как мне кажется, основное.

Интересно. Несмотря на противоречия, кажется, не особо опасней того этилового, который мы пьем. И опьянение наступает быстрее. Почему его не продают?

И сам же над собой хихикаю:

— Ну так вижу картинку — сидят десять мужиков вокруг одной бутылки. Хлоп по пятьдесят, и в говно. Не поговорить, ничего… И у торговли кризис…

Веду курсор к левому верхнему углу. Сейчас появится крошечный красный кружок. Щелкну по нему — Интернет исчезнет. Опущу крышку, отставляю ноут в сторону и подтяну к себе стопку тетрадей и блокнотов. Выберу, над чем буду работать… 

Взгляд цепляется опять. На этот раз за такие слова:

«Самые ранние археологические находки сосудов для вина датируются 5400–5000 гг. до н. э.».

А что было пять тысяч четыреста лет назад?

Мне действительно любопытно. Число не очень-то внушительное, но когда подумаешь, что Христос жил две с небольшим тысячи лет назад, а Гомер примерно три тысячи… И какой была человеческая цивилизация за две тысячи до Гомера?

Та-ак… 

«6-е тысячелетие до н. э.

6-е тысячелетие до н. э. — временной промежуток с 6000 по 5001 год до нашей эры.

Во время 6-го тысячелетия до н. э. сельское хозяйство распространилось с Балкан на территорию современной Италии и в Восточную Европу, а из Месопотамии — в Древний Египет. Население мира сохраняло стабильную численность на уровне около 5 миллионов человек.

Согласно теории черноморского потопа, около 5600 года до н. э. Черное море наполнилось соленой водой (прорыв проливов Босфор и/или Дарданеллы). После прорыва проливов, в водоем влилось около 12 500 км³ соленой воды. Пресноводное внутреннее озеро после этого значительно увеличилось по площади и превратилось в море с соленой водой.

Около 5500–5000 годов до н. э. на месте Балтийского моря образовалось послеледниковое Литториновое море».

Это — ладно, пропустим… Вот, «События».

Ок. 5900 года до н. э. — на Балканах складывается доисторическая культура Винча.

Ок. 5760 года до н. э. — извержение вулкана Пюи-де-Дом во Франции. [источник не указан 819 дней]

Ок. 5600 года до н. э. — масштабный катастрофический подъем уровня Черного моря.

Ок. 5600 года до н. э. — начало опустынивания Северной Африки, что в конечном итоге привело к образованию пустыни Сахара. Возможно, этот процесс заставил некоторые коренные народы мигрировать в район Нила на восток, тем самым положив начало египетской цивилизации.

Ок. 5600 года до н. э. — т. н. «люди красной краски» (Red Paint People) обосновались в районе между нынешними Лабрадором и штатом Нью-Йорк.

Ок. 5600 года до н. э. — культура Халаф и культура Хассуна-Самарра в Северной Месопотамии.

Ок. 5500 года до н. э. — на территории Греции появляются первые поселения земледельцев.

Ок. 5500 года до н. э. — культура Синьлэ в Китае.

Ок. 5500 года до н. э. — в Северном Причерноморье появилась трипольская культура.

Ок. 5480 года до н. э. (между 5481 и 5471) — аномально большая солнечная активность, вызвавшая подъем содержания атмосферного углерода-14 на 2 %.

Ок. 5450 года до н. э. — извержение вулкана Гекла в Исландии.

Ок. 5400 года до н. э. — основание города Эриду — по шумерской мифологии самого первого города на Земле.

Ок. 5400 года до н. э. — ирригация в Месопотамии.

Ок. 5300 года до н. э. — культура Бэйсинь в Китае.

Ок. 5200 года до н. э. — первые поселения на Мальте.

Ок. 5000 года до н. э. — культура Хэмуду в Китае».

Сколько их там, культур, в Китае? Каждые триста лет — новая культура… Интересно, что о вине пока ни слова. Может, в «Изобретениях и открытиях»?

Стук в дверь. Испуганно, словно занимаюсь чем-то неприличным, провожу пальцами по тачпаду, и возникает рабочий стол, усеянный файлами и папками. Понимаю, что это подозрительно, нажимаю на один из файлов два раза. Он разворачивается в начало рецензий на одну неважную книгу для интернет-журнала с неплохими гонорарами.

Все это занимает не больше секунды. А потом я произношу шутливо-деловым тоном:

— Да-да, войдите.

Входит жена…

Когда-то, ожидая в съемной однушке, когда переедем сюда, в просторную квартиру, мы представляли, как будем в ней жить. 

«У тебя будет свой кабинет, — говорила жена, — и перед тем как войти, я буду стучаться в дверь. Тихо и нежно».

Я фыркал:

«Зачем стучаться?»

«Чтоб не врываться в твое личное пространство. И не отрывать тебя от работы. Если ты будешь очень занят — говори, я не обижусь. Буду ждать, когда освободишься». 

Часто, особенно по утрам, она так и делает — стучится и ждет разрешения…

— Привет, любимый!

— Доброе утро, солнышко!

Она садится ко мне на колени, теплая и мягкая со сна.

— Пишешь?

— Да… пишу вот…

— Извини…

— Да ты что! Так хорошо, что ты пришла.

— Правда? 

— Конечно! Что тебе снилось?

— Снилось? — Жена вспоминает, сдвинув брови. — А, что мы не справились с белыми ходоками. Они нас убили, а потом мы стали ими. И пошли дальше…

— Мм, неплохой поворот сюжета. Но ведь мы победили, спасибо этой… Как ее?

— Арье?

— Ну да. Одним ударом — всю армию…

— Посмотрим сегодня четвертую серию? — перебивает жена; ей неприятна моя ирония по поводу «Игры престолов». — Скоро уже пятая выйдет…

— Конечно, посмотрим.

— Ладно, — она целует меня, — я в душ. Что приготовить на завтрак?

— Можно омлет. Или пельмени.

— Пельмени на завтрак?

— А что — по радио тут говорили, что двадцать четыре процента екатеринбуржцев завтракает пельменями.

— Не помнишь, вареники есть?

— Вроде есть. С картошкой и грибами. Но я пельмени…

— Хорошо.

Снова поцелуи, и жена уходит.

Некоторое время смотрю на статью, кручу валик мышки. Примерный объем рецензии должен быть пять тысяч знаков. Написано три семьсот двадцать восемь. Еще одно усилие — и можно сдавать. Одно усилие…

Но вместо усилия возвращаюсь к статье в «Википедии» про шестое тысячелетие до нашей эры.

Итак, «Изобретения и события»?

«Появление земледелия в долине Нила

Выращивание риса в Азии

Кирпич изобретен в Месопотамии. [источник не указан 927 дней]

Каменные и металлические артефакты, плетеные, гончарные и тканые изделия (Африка)

Мертвые хоронятся в зародышевом положении, в окружении погребальных принадлежностей и артефактов, лицом на запад (Африка)

Украшенные глиняные кувшины и вазы с черным верхом; костяные гребешки, статуэтки и посуда обнаружены в большом количестве (Африка)

Разнообразные украшения из различных материалов (Африка)

Предметы производятся не только из-за функционального, но и из-за эстетического значения (Африка)

Организованные постоянные поселения вокруг районов земледелия (Африка)

Мифические события[править | править код]

25 мая 5493 года до н. э. — день сотворения Адама, от которого вела летосчисление александрийская хронология».

Хм, через пятнадцать дней у Адама — день рождения. Надо запомнить… А про вино так ничего и не оказалось. Может, открыть статью про вино? 

Но меня теперь больше интересует черноморский потоп. Никогда раньше ничего о нем не слышал. Или прочно забыл. Надо глянуть…

«Тео́рия черномо́рского пото́па — научная гипотеза, согласно которой около 5600 г. до н. э. имел место масштабный катастрофический подъем уровня Черного моря, возможно, послуживший исторической основой легенд о Всемирном потопе. Причиной прорыва вод из Средиземного моря в замкнутое прежде Черное море считается землетрясение. До этого катаклизма уровень Черного моря был, очевидно, ниже общего уровня мирового океана.

Черноморский потоп мог послужить исторической основой легенды о Всемирном потопе, распространенной среди народов Ближнего Востока. Дарданов потоп (по имени мифологического Дардана, сына Зевса) упоминается и в греческих сказаниях о Трое.

Согласно гипотезе А. Я. Аноприенко и некоторых других исследователей, не исключена и связь этого катаклизма с легендой об Атлантиде, пересказанной Платоном в диалогах “Тимей” и “Критий”.

Черноморский потоп, очевидно, привел к масштабному переселению народов неолита. По мнению Райана и Питмана, с побегом от вод потопа следует связывать продвижение в середине 6-го тыс. до н. э. сельского хозяйства неолитического типа из Анатолии в район Среднедунайской низменности».

Так, про сельское хозяйство на Балканах я уже читал… А что, есть версия, что Атлантида могла быть в районе Черного моря? 

Книги про Атлантиду в полудетском возрасте я очень любил. В них было про Средиземное море, про Атлантический океан возле Гибралтара… Ну-ка, есть ли в статье в «Википедии» об Атлантиде черноморская теория… 

«1. История мифа

1.1. “Диалоги” Платона

1.2. Миф об Атлантиде в контексте творчества Платона».

Дальше, дальше… «Атлантический океан», «Средиземное море»… Хм! «Атлантида в Андах», «Атлантида в Бразилии». Вообще долбанулись… Вот:

«Прообразом для событий легенды об Атлантиде могло послужить катастрофическое поднятие уровня Черного моря, которое, возможно, произошло в шестом тысячелетии до нашей эры. Предполагается, что во время этого черноморского потопа в течение менее чем года уровень моря повысился на 60 метров (другие оценки — от 10 до 80 метров) в связи с прорывом Босфора средиземноморскими водами.

Затопление больших территорий северного причерноморья могло, в свою очередь, дать толчок распространению из этого региона в Европу и Азию различных культурных и технологических новшеств».

И все? Что-то доводов-то для такой теории немного у вас, господа.

По инерции просматриваю статью дальше…

А, оказывается, это тоже по черноморской теории…

«Румынский исследователь Николай Денсушяну в своей работе “Доисторическая Дакия” (1913) отождествлял Атласские горы с южными Карпатами в районе Олтении, а Атлантиду в целом с Румынией, отмечая соответствие размеров и расположения Нижнедунайской равнины описанию центральной равнины Атлантиды и вводя предположение о смешении Платоном терминов “река”-“море”-“океан” с одной стороны и “остров”-“страна” с другой.

При такой привязке возникает сложность с нахождением соответствия столице Атлантиды, которая, по Платону, находилась в 9–10 км от берега и в центре города находилась невысокая гора. В дельте Дуная нет подводных гор, а единственный остров — о. Змеиный — не имеет признаков присутствия человека до VII века до н. э., хотя древними греками на острове был построен храм, посвященный Ахиллу, и в письменных источниках — так, тут что-то по-гречески, — его иногда обозначают как Остров блаженных».

Ну ладно, понятно…

Подвожу курсор к плашке «Атлантида-Википед…»; уже появляется крестик и прям просит: «Нажми, закрой». А глаза, словно их направляет какая-то сила, выхватывают: 

«В 1624 году английский ученый и политик Фрэнсис Бэкон Веруламский в книге “Новая Атлантида” (Nova Atlantis) отождествил с Атлантидой Бразилию».

Что, тот самый Фрэнсис Бэкон? 

Проверяю. Да, у него есть «Новая Атлантида». 

Как-то я пропустил эту книгу. Кусто читал, Григория Адамова читал, Жюля Верна, конечно, Беляева, Рериха, Анчарова… Много еще кого. Даже Валерия Брюсова. А вот Бэкона — нет. Но, может, ее и не перевели в то время, когда я увлекался Атлантидой. 

Фрэнсис Бэкон, это серьезно… 

«…отождествил с Атлантидой Бразилию.

Вскоре вышел в свет новый атлас с картой Америки, составленный французским географом Николя Сансоном, в котором на территории Бразилии были указаны провинции сыновей Посейдона. Такой же атлас издал в 1762 году Роберт Вогуди.

Наиболее последовательным сторонником локализации Атлантиды (или ее колоний) на территории Бразилии был знаменитый британский ученый и путешественник полковник Перси Гаррисон Фосетт (1867–1925?). Главным указанием на существование в неисследованных районах Бразилии остатков доисторических городов Атлантиды для него служила т. н. Рукопись 512 — документ XVIII века, в котором описывалось открытие португальскими искателями сокровищ (бандейрантами) в 1753 году руин неизвестного мертвого города в глубине провинции Баия.

“Главной целью” своих поисков Фосетт называл “Z” — некий таинственный, возможно, обитаемый город на территории Мату-Гросу, лишь предположительно тождественный городу бандейрантов 1753 года. Источник сведений о “Z” остался неизвестным; эзотерические предания со времен Фосетта до наших дней связывают этот мифический город с теорией Полой Земли».

О Господи Исусе, как любит восклицать писатель Евгений Попов. 

«Материальным свидетельством существования неизвестной доисторической цивилизации на территории Бразилии Фосетт считал статуэтку из черного базальта. По словам Фосетта, эксперты из Британского музея не смогли объяснить ему происхождение статуэтки, и с этой целью он обратился за помощью к психометристу, описавшему при контакте с этим артефактом “большой, неправильной формы континент, простирающийся от северного берега Африки до Южной Америки”, на который затем обрушилась природная катастрофа. Название материка было Атладта.

По словам Фосетта, в своей экспедиции 1921 года он смог собрать новые свидетельства существования остатков древних городов, посетив район реки Гонгожи в бразильском штате Баия. В 1925 году Фосетт со спутниками не вернулся из поиска затерянных городов в верховьях реки Шингу, обстоятельства гибели экспедиции остались неизвестными».

Вот как — начитался теоретических и фантастических материалов, наслушался шарлатана, отправился и сгинул…

А что это, собственно, за рукопись… «Рукопись 512».

Щелкаю на выделенное синим, появляется статья о ней.

«Рукопись 512 (Документ 512) — архивная рукопись, относящаяся к колониальному периоду истории Бразилии, в настоящее время хранится в запаснике Национальной библиотеки Рио-де-Жанейро».

Не устаю поражаться чуду Интернета. Конечно, уже самому смешно, что поражаюсь, хотя если вспомнить, что было двадцать лет назад… 

Двадцать лет назад я учился в Литературном институте, и чтоб написать курсовую, даже самый несчастный доклад, нужно было обкладываться книгами. А теперь вот — щелчок за щелком можно узнать обо всем на свете, постичь всю мудрость человечества. От Курочки Рябы до каких-нибудь квантов.

«Документ, — читаю дальше, — озаглавлен “Историческая реляция о неведомом и большом поселении, древнейшем, без жителей, кое было открыто в год 1753” и представляет собой повествование, оставленное неизвестной группой португальских бандейрантов (имя непосредственного автора — главы экспедиционного отряда (бандейры) — утрачено), рассказывающее об открытии бандейрантами в глубине бразильского сертана руин затерянного мертвого города с признаками древней высокоразвитой цивилизации греко-римского типа. Также, содержится указание на находку золотых и серебряных месторождений.

Документ написан на португальском языке и имеет 10 страниц. Написан в форме экспедиционного отчета; при этом, принимая во внимание характер взаимоотношений между автором и адресатом, его можно охарактеризовать также как личное письмо. Текст документа содержит существенные пропуски в результате порчи, которая, по-видимому, произошла из-за воздействия термитов на протяжении десятилетий, в течение которых Рукопись была затеряна в архиве (1754–1839 гг.).

Рукопись 512 — едва ли не самый знаменитый документ Национальной библиотеки Рио-де-Жанейро и с точки зрения современной бразильской историографии является “основой самого большого мифа национальной археологии”. В XIX–XX вв. затерянный город, описанный в Рукописи 512, был предметом горячих споров, а также неустанных поисков, которые предпринимали искатели приключений, ученые, исследователи.

Благодаря своему яркому и красочному стилю повествование Рукописи 512, по мнению некоторых, входит в число лучших литературных произведений на португальском языке».

— Любимый, тебе сколько пельменей? — кричит из кухни жена.

— Если большие — двенадцать, если маленькие — двадцать.

— О’кей!

«Документ повествует, как отряд увидел горы, сверкающие многочисленными кристаллами, что вызвало изумление и восхищение людей. Однако поначалу им не удалось обнаружить горный проход, и они стали лагерем у подножья горной цепи. Затем один негр, член отряда, погнав белого оленя, случайно обнаружил мощеную дорогу, проходившую сквозь горы. Взойдя на вершину, бандейранты увидели сверху большое поселение, которое с первого взгляда приняли за один из городов побережья Бразилии. Спустившись в долину, они направили разведчиков, чтобы узнать больше о поселении и его жителях, и ожидали их два дня; любопытной деталью является то, что в это время они слышали пение петухов, и это заставляло их думать, что город был обитаем. Между тем вернулись разведчики, с известием о том, что в городе не было людей. Поскольку остальные по-прежнему не были уверены в этом, один индеец вызвался отправиться на разведку в одиночку и вернулся с тем же сообщением, которое после третьей разведки было подтверждено уже всем разведывательным отрядом.

На берегах реки бандейранты отыскали след золотых и серебряных месторождений. В этом месте отряд разделился, и часть людей совершила девятидневную вылазку. Этот отряд видел у залива реки лодку с какими-то неизвестными белыми людьми, “одетыми по-европейски”; очевидно, незнакомцы поспешно удалились после того, как кто-то из бандейрантов выстрелил, пытаясь привлечь их внимание. Однако по сохранившимся обрывкам фраз в этой части документа можно также предполагать, что эта часть отряда затем столкнулась с представителями каких-то местных племен, “косматыми и дикими”.

Затем экспедиция в полном составе вернулась в верховья рек Парагуасу и Уна, где глава отряда составил отчет, направив его некоему влиятельному лицу в Рио-де-Жанейро. Примечателен характер взаимоотношений между автором документа и адресатом (имя которого также неизвестно): автор намекает, что тайну развалин и рудников он открывает только ему, адресату, помня, сколь многим он ему обязан. Он также выражает свою обеспокоенность тем, что некий индеец уже покинул отряд, чтобы самостоятельно вернуться в затерянный город. Чтобы избежать огласки, автор предлагает адресату подкупить индейца.

Один из членов отряда (Жуан Антониу — единственное имя, сохранившееся в документе) нашел среди развалин одного из домов в затерянном городе золотую монету, больше размером, чем бразильская монета в 6400 рейсов. На одной ее стороне был изображен коленопреклоненный юноша, на другой — лук, корона и стрела. Это открытие убедило бандейрантов, что под развалинами погребены несметные сокровища».

Интересная логика. Находишь в старом сарае какой-нибудь екатерининский полтинник — и переворачиваешь вверх дном всю усадьбу, уверенный, что где-то здесь закопан сундук с монетами… Кстати, а ведь я лет в двенадцать сделал то же самое: гостил у бабушки и дедушки в Минусинске, обнаружил на их огороде монету царских времен и потом изрыл его вдоль и поперек. Помню, выкапывал кусты картошки, проверял, есть ли что под ними, втыкал обратно. Несколько кустов погибло. Мне за это досталось.

А вот и про этого несчастного Фосетта… 

«Перси Фосетт

Наиболее известным и последовательным сторонником достоверности Рукописи 512 был знаменитый британский ученый и путешественник полковник Перси Гаррисон Фосетт (1867–1925?), для которого рукопись служила главным указанием на существование в неисследованных районах Бразилии остатков древнейших городов неизвестной цивилизации (по мнению Фосетта — Атлантиды).

«“Главной целью” своих поисков Фосетт называл “Z” — некий таинственный, возможно, обитаемый город на территории Мату-Гросу».

Так, это я уже читал… 

О, про него и фильм сняли — «Затерянный город Z» — 2016 год, должно быть зрелищно: теперь приключенческие фильмы не бывают скучными. Надо будет глянуть.

Копирую название фильма, вставляю в поисковик в «Яндексе», нажимаю «Видео». Да, есть. Отлично. Целиком, конечно, не буду. Впрочем, как пойдет.

— Готово!

— А, да, иду, солнышко!

Все, хватит. Закрываю все окна, плашечки, иконки. В том числе и «Видео» с фильмом. Голос жены отрезвил, вернул в реальность.

Поем и примусь за работу. 

Перед тем как закрыть ноутбук, смотрю время. Половина десятого. Е-о! Три часа на фигню… Три часа!.. И кофе не выпил. И даже курить не ходил ни разу. А когда пишу — бегаю каждые пятнадцать минут…

Да, позавтракаю — и за работу. За работу.

На кухни бубнит радио. 

— Сергей Доренко умер, — сообщает жена.

— Да? — Я как-то и не удивляюсь.

— На мотоцикле ехал, и сердце остановилось.

Садимся за стол, пододвигаю к себе тарелку с мелкими пельмешками. Плюхаю на них сметану, сыплю перец.

— А чем он знаменит, что о нем повсюду?

— Ну, журналист… У него кличка была — Телекиллер. 

— Из-за чего?

Жена намного моложе меня, поэтому девяностые помнит смутно, многого не знает.

— Мочил Примакова с Лужковым. 

— Ну, Лужков же еще тот гад…

— В чем-то гад, в чем-то не гад. Все сложно. — Я тоже помню далеко не все — это было как в позапрошлой жизни, но рассказывать надо, не выставлять же себя перед женой бессмысленным быдлом. — А Евгений Примаков последней надеждой был на то, что у нас более или менее справедливое государство получится. Он, по сути, остановил панику после дефолта. Его тогда специально премьером сделали, чтоб Россия окончательно в яму не рухнула. И когда опасность миновала, а Примаков стал героем, Березовский нанял Доренко и тот стал долбить по Первому каналу: Лужков — вор, Примаков больной и старый… Примакова, кстати, в президенты двигали… В итоге президентом стал Путин, выгнал Доренко с телевидения за репортаж о «Курске». Ну, о погибшей подводной лодке.

— Как много ты знаешь! — восхищается жена, и меня обволакивает теплая сладость.

Сдерживаюсь, чтоб не расплыться, печально вздыхаю:

— Да что тут знать — это время, когда я жил… Кстати, Навальный наверняка с Доренко пример берет в своих роликах…

— Да? В чем?

— Ну, напор, ирония, демонстрация сенсационных документов. А может, и нет. Но сходство есть. 

Прислушиваюсь к тому, что там говорят по радио. Оказывается, в финал Лиги Европы прошли и «Арсенал», и «Челси». Получается в обоих кубках только английские клубы. Такого, кажется, еще не бывало. Чтоб из одной страны.

— Спасибо, моя хозяюшка. Такие вкусные пельмешки налепила. И так быстро.

Жена реагирует на мою шутку улыбкой.

Остатки кофе выливаю в раковину — пить его, остывший, не хочется, — делаю черный чай. Жене — зеленый.

— Какие планы на день? — спрашивает она.

Вчера весь день были грозы, сыпал град, поэтому сидели дома. А сегодня вон солнце, возвращается теплынь…

— Да я поработать хотел, — отвечаю, — много скопилось. Пописать…

— У меня тоже. Поэпизодник доделать, сценарий стоит.

Жена у меня драматург и сценарист. Известная. Заказы — тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить — сыплются один за другим. Благодаря им и купили эту квартиру.

Курим на лоджии. Жена недавно перешла на айкос, хвалит, пытается и меня увлечь. Покурил пару раз — не понравилось. Но попробую все-таки — пора задуматься о здоровье.

— Ну что, кисонька, расходимся до обеда?

— Да, любимый. 

Целуемся. Я закрываюсь в кабинете, жена — в спальне. У нее там тоже письменный стол.

Усаживаюсь, ставлю чашку с чаем на картонную подставку, открываю ноутбук. И тут же морщусь: зачем открыл? Надо было браться за тетради, блокноты. Там, в них, главная работа.

Но пальцы уже включили Интернет, нашли «Спортбокс», и я читаю о выходе «Арсенала» и «Челси» в финал Лиги Европы. 

«В полуфинале “Арсенал” обыграл испанскую “Валенсию”. В первом матче команда Унаи Эмери на своем поле одержала победу со счетом 3:1. В ответной игре лондонцы в гостях победили со счетом 4:2.

“Челси” в полуфинале прошел немецкий “Айнтрахт”. В первой встрече лондонцы в гостях сыграли вничью со счетом 1:1. В ответной встрече команда Маурицио Сарри на своем поле одержала победу в серии пенальти.

Матч состоится 29 мая на Олимпийском стадионе в Баку и начнется в 21:00 по московскому времени.

Напомним, что в финале Лиги чемпионов также сыграют две английские команды — “Ливерпуль” и “Тоттенхэм”. Игра состоится в Мадриде 1 июня».

Сборная Англии тысячу лет не добивается больших побед, зато вот клубы ставят рекорды… Кто у них там забивает во внутреннем чемпионате?

«Салах Мохамед — 22 (3)». Это египтянин, помню, как мы его боялись на нашем домашнем чемпионате. 

«Мане Садио — 20». По фамилии явно не англичанин, да и внешне. Судя по фотке — чистокровный негр.

«Агуэро Серхио — 20 (2)». Аргентинец. 

«Обамейянг — 20 (4)». Тоже стопроцентно не англичанин. 

Только пятым идет «Варди Джейми — 18 (4)». Не хочу уточнять, кто он, но хочется верить, что с Британских островов. Играет в «Лестере», а «Лестер» у нас где? На девятом месте.

Просматриваю турнирную таблицу английского чемпионата.

«Ман Сити» с девяносто пятью очками на первом месте. За ним — «Ливерпуль», «Челси», «Тоттенхэм», «Арсенал». «Манчестер Юнайтед» только пятый, и, кажется, давненько у него дела не клеятся.

Помню… Какой это был год, когда он вырвал Лигу чемпионов у «Баварии». Вот это был матч… Сейчас.

Набираю в «Видео» «Финал Лиги чемпионов Манчестер Бавария». «Яндекс» с ходу выдает столбец роликов. Нажимаю на верхний.

Что? Девяносто девятый год? Это ж, это — двадцать лет назад! Может, не то? 

Нет, он, тот самый финал. Обалде-еть… Что-то, действительно, как в позапрошлой жизни было, а что-то пусть не вчера, но… Я думал, год две тысячи четвертый — шестой… Двадцать лет назад!.. Тот же гимн Лиги чемпионов, что и теперь…

Янкера сбивают на пятой минуте рядом со штрафной, и Баслер забивает. Вратарь «Манчестера» даже не шелохнулся.

Янкер… Где теперь этот Янкер, наголо бритый нападающий «Баварии»? Помню его прозвище — «Отбойный молоток».

Смотрю в «Википедии» — тренировал «Рапид», а теперь какой-то «Хорн» из низших лиг Австрии… Моложе меня, кстати, — семьдесят четвертого года.

Кто там еще был на поле? Бэкхем, конечно… Тоже моложе меня. Вообще — семьдесят пятого. А не играет тыщу лет. Вообще сгубил карьеру отъездом в США в расцвете лет. Да и в «Реал» зря ушел — там вся команда тогда из звезд состояла. Он затерялся и покатился по наклонной.

Райан Гиггз, Энди Коул, Гари Нэвилл, Ники Батт, Петер Шмейхель, Шерингем, Сульшер… Какие имена! Это в «Манчестере». А в «Баварии»: Оливер Кан, конечно, Лотар Маттеус. Это вообще персонаж из моего детства — кажется, как себя помню, так слышал его имя. Из ребенка я превратился во взрослого человека, отслужил в армии, у меня родился ребенок, а он все играл… Конец его карьеры, правда, оказался плачевным: на чемпионате Европы двухтысячного… Да, теперь, постепенно, хронология выстраивается — сначала был этот финал, а потом последний для Маттеуса крупный международный турнир… На том чемпионате Европы сборная Германии провалилась и развалилась, многие футболисты отказывались выходить на последний матч, который уже ничего не решал. А Маттеус хоть и держался внешне молодцом, выглядел на поле клоуном. В сорок лет трудно сохранять форму. Не только в спорте.

Снова включаю видео того матча. Не всего — десятиминутный обзор.

Непрерывный шум трибун, откуда-то из его глубины голос комментатора. То ли Маслаченко, то ли Перетурина. 

«Манчестер», в красном, ничего не может сделать, атаки разбиваются, как волны о бетонную стену. А «Бавария», в сером, давит и давит, жалит атаками. Штанга. Янкер с линии вратарской через себя — в перекладину. Под конец матча меняют Маттеуса, чтоб болельщики «Баварии» проводили его аплодисментами.

Три добавленные минуты. Бекхэм подает угловой. Мяч мечется по штрафной, немцы выбивают, но кто-то из англичан слабым ударом посылает его в сторону ворот, а Шерингем по-хоккейному подправляет его. Оливер Кан поднимает руку, судья, знаменитый Пьерлуиджи Коллина, не фиксирует офсайд. Ничья. Впереди дополнительное время.

Но есть еще около двух минут. 

Опять угловой у ворот «Баварии». Тот же Бекхэм так же устанавливает мяч, так же разбегается и так же бьет. Шерингем головой направляет мяч в угол ворот. Мяч летит вяло, и кажется, что стоящий на линии ворот защитник немцев выбьет его. Или вообще он пролетит мимо. Но тут появляется Сульшер, подставляет ногу, мяч меняет направление. «Манчестер» выходит вперед. 

Растерянное лицо старого футбольного солдата Маттеуса. Финальный свисток. Англичане ликуют; Маттеус, сидя на скамейке запасных, снимает бутсы…

Да, великий матч. 

А что там было вчера?

Возвращаюсь на «Спортбокс». 

«Валенсия» — «Арсенал». Два — четыре. Судя по ролику, неплохой матч. Но, в общем-то, без чудес. Как и второй полуфинал: «Челси» — «Айнтрахт». В итоге «Арсенал» и «Челси» схлестнутся в финале Лиги Европы… Кстати, вратарь «Арсенала» Петр Чех ведь много лет играл за «Челси». Под старость лет его продали в менее богатый клуб «Арсенал». Теперь он встретится с бывшими товарищами не только в чемпионате Англии. Интересный сюжет. Надо будет посмотреть. Болеть буду за «Арсенал»…

А что с нашим чемпионатиком? 

Красноярский «Енисей» практически вылетел, а питерский «Зенит» — чемпион, это понятно. А вот за Еврокубки борьба серьезная. К завсегдатаям «Локо», «ЦСКА», «Спартаку», да и «Краснодару» уже, добавился тульский «Арсенал». На шестом месте идет, от «ЦСКА» отстает на три очка, а от «Спартака» — на одно. И это за три — да, за три — за три тура до окончания. Тут каждая осечка может стать роковой…

Давай, тезка английского «Арсенала», вперед!.. Всегда приятно, когда команда из небольшого города вырывается на международный уровень. 

А сколько, кстати, живет в Туле?

Щелк, щелк…

Да не такой уж маленький город — четыреста восемьдесят три тысячи. Хотя… Офигеть, как быстро убывает численность: в том году еще было четыреста восемьдесят пять, а десять лет назад — пятьсот. 

Да, эти города недалеко от Москвы съеживаются. Екат, например, пополняется жителями окружающих городков, а Москва — Тулой, Смоленском, Калугой… Хотя из Еката в последние года два тоже многие знакомые в Москву уехали. Тут зарплаты: двадцать — тридцать тысяч. 

Может, на заводах повыше, конечно, но у тех, с кем общаюсь — актеры, библиотекари, преподаватели, фотографы — именно двадцать — тридцать…

Я когда из Москвы сюда переехал, подофигел, что цены-то на продукты выше. Сравнить «Пятерочку» там и здесь — выше. Один поход в магазин — и самое малое полутора тысяч нет. Вдвоем с женой живем, такие походы совершаем раз примерно в четыре дня… Разделить тридцать дней на четыре: семь с половиной. Ну берем — семь походов. Умножаем на полторы тысячи. Десять пятьсот. Правильно? Только на самые необходимые продукты. Еще хочется овощей и фруктов настоящих — из палатки. Или как это здесь называют? Киоск? Ларек?.. 

Короче, один подход к этому сооружению — и пятихатки нет. 

А ведь и коммуналка, и носки-трусы, и хоть иногда в кафешке посидеть…

В последнее время я стал вести учет поступающих денег. Оттуда-отсюда, но в течение месяца стекается от шестидесяти до девяноста тысяч. И где они? Распыляются незаметно… Жена откладывает свои доходы на строительство загородного дома, хотя тоже тратит предостаточно: кремы, маникюры, обновы, заказ такси с оплатой по карте, еще там разное, это на ней. Тоже с полтос в месяц выходит.

Не шикуем. Впрочем, и не покупаем на месяц десять кило картошки, по десять пакетов макарон, гречки и риса и не сидим на них месяц, сдабривая кетчупом и соленой капустой. Как немалая часть.

А с другой стороны, у всех айфоны, у многих охренительные тачилы, десять дней на Мальдивах уже не считается олигарховостью… 

Так, об этом можно рассуждать бесконечно. Смотрю, что там с чемпионатом и — приступаю. Иначе опять день будет убит.

Наш «Урал» на одиннадцатом месте. При самом-самом лучшем раскладе выше седьмого не поднимется, при худшем может свалиться в стыковые матчи и, проиграв их, вылететь в первую лигу. Как и «Динамо», кстати.

Товарищ мой, литератор Дима Данилов, болельщик «Динамо», наверняка снова в унынии… Он давно в унынии. В смысле, как болельщик — в литературе у него наоборот дела идут отлично, и пьесы ставят повсюду, наверняка проценты идут хорошие.

Но как болельщику ему не позавидуешь — «Динамо» влачит убогое существование в футбольном мире. 

Года три назад Дима попытался помочь своей команде, написав книгу, действие которой умещалось в календаре чемпионата России. С первого туда до тридцатого. 

Дима и не скрывал, что написал ее по примеру Стивена Кинга. Кинг болеет за какую-то бейсбольную команду, которая долгое время не могла что-то там выиграть. И вот он написал о сезоне этой команды, практически хронику, и в последний момент команда вырвалась вперед и победила.

У Димы получилось наоборот — «Динамо» в итоге выбыло из Премьер-лиги. Такая вот горькая ирония… 

Кстати, в нашем деле это часто бывает: напишешь о чем-то хорошем, и начнется обвал, вплоть до того, что лампочки взрываются, или решишь излить душу в повести, как все плохо, и жизнь вдруг налаживается, а бывает, и вообще такой капец наступает — реально тянет выпрыгнуть из окна.

Не знаешь, чего и ждать. Лучше, кажется, не писать вовсе, а тянет… Вот и сейчас меня тянет к моим потрепанным, захватанным тетрадям и блокнотам, и в то же время я упираюсь, брожу в Интернете.

А минуты капают, капают, как вода из неисправного крана. И исчезают в вонючей трубе ушедшего времени-канализации.

…Жалко «Енисей». Земляки ведь почти что.

Математически он еще сохраняет шансы остаться в Премьере, но скорее всего вылетит. Девяносто девять процентов. 

Под конец сезона встрепенулся, даже выиграл у кого-то, несколько ничьих заработал, но — поздно. Красноярск вновь без большого футбола.

Сибирь с Дальним Востоком жалко в этом плане. В советское время вообще было глухо — восточнее Урала ни одной команды ни в футболе, ни в хоккее. С шайбой имею в виду. С мячом-то, конечно, и «Енисей» (футбольная-то команда раньше «Металлург» называлась, а потом и ее «Енисеем» зачем-то сделали), и «СКА (Хабаровск)», и абаканские «Саяны», и в Иркутске какая-то команда неплохая…

Но его надо на стадионе смотреть, вживую. Я ходил несколько раз, когда жил в Абакане, — классно. По телику же тоска полнючая. Поэтому он, конечно, не конкурент футболу с канадским хоккеем.

О, «Динамо» с «Ростовом» уже скоро играют. Так, если «Динамо» проигрывает, то наверняка опускается в зону стыков, а если «Ростов» выигрывает — приближается к «Арсеналу» и вполне еще может побороться за Еврокубки. 

«Ростов» — симпатичная команда. Как она в позапрошлом — или в каком там году?.. но недавно, в любом случае, — серебро отхватила. Никто не верил, а они лезли, лезли — и залезли на второе место. А «Динамо» как раз тогда из Премьер-лиги вылетело. Да, это я точно помню — мы как раз на матч «Динамо» — «Ростов» с Димой Даниловым ездили. В Раменское. И «Динамо» проиграло. Первым забило, а потом два мяча пропустило… Тоже весна была, и многое в том матче решалось… Дима расстроился. Водки купили и поехали ко мне — я тогда еще в Москве жил…

Так, ладно, не надо об этом… Об этом я повесть пишу. О том, как у меня кончилась прошлая жизнь. Начал в декабре позапрошлого года, быстро написал в тетради почти шестьдесят страниц, потом навалились другие дела — халтура разная, подработки, — и продолжить оказалось сложно. Набрал написанное в компе, добавил еще несколько страниц, и снова остановился. 

Успокаиваю себя тем, что много другого надо писать, читать, но… Наверняка просто больно. Раньше я умел боль переносить на бумагу — хорошо или плохо это получалось, не мне судить, — и она проходила. Переходила туда, в текст. А теперь не очень-то получается. Сидит внутри, как слишком глубоко вошедшая заноза, гниет потихоньку, отравляет мясо вокруг, а кожа сверху уже срослась, загрубела. Даже не больно, если не касаться…

Все, хорош, перекуриваю и принимаюсь. Есть другие начатые вещи. Про студента-платника, который вместе с родителями зарабатывает на учебу сбором ягод в тайге; про одного моего знакомого, бывшего прозаика, ставшего блогером-оппозиционером; про музыканта, которого после аварии выходила поклонница, а он от нее ушел… Пересказывать фабулы, конечно, смешное занятие, но мне каждая представляется драгоценной. Я уверен, что получатся настоящие вещи. Надо только написать.

Иду на лоджию, быстро высасываю сигарету. С жадностью, удивляющей меня самого. Словно сутки не курил. 

Тыкаю фильтр в пепельницу раз, другой, третий. Не дымит, хорошо…

Усаживаюсь за стол. Беру верхнюю тетрадь. Общая, сорок восемь листов, в клетку… Я привык писать в тетрадях. Говорят, что это признак графомании — на худой конец прозаик должен использовать писчую бумагу, а лучше сразу работать в компе, ведь в нем столько опций, — я же часто подчеркиваю в интервью: сначала в тетради.

А может, из-за этого у меня затык — из-за тетрадей? Может, сама природа, какие-то токи, флюиды прекратились, и писание от руки теперь стало невозможным. 

Бред, с одной стороны, а с другой… Я так-то к мистике отношусь саркастически, но что касается писательства… Вот не нужно стало природе или высшему разуму, чтоб человечество писало пьесы в стихах, и этот жанр исчез. Пробуют некоторые — выходит дерьмо. А ведь, кажется, так органично… Ладно, Шекспира и прочих зарубежных оставим в покое, но «Борис Годунов», «Маскарад»… Что там еще?.. Островский в стихах тоже писал, кажется… «Снегурочка» в стихах?.. Решаю проверить. 

На экране появляются новости «Яндекса». На черт они нужны — только отвлекают!

«Виторган призвал отказаться от празднования 9 мая.

Сооснователь “Фейсбука” призвал США разрушить монополию соцсети».

До сооснователя мне дела мало, а вот Витогран интересен. Надеюсь? Максим, а не папа… Максима ведь Ксюша бросила, вполне мог на этой почве крезануться, или просто пьяный набуровил.

Смотрю новость. 

«Актер Максим Виторган призвал отказаться от праздничных гуляний и мероприятий по случаю Дня Победы, поскольку нынешнему поколению отмечать “уже нечего”, считает муж телеведущей Ксении Собчак. Артист уверен, что это не означает “игнорирование, замалчивание или забвение” подвигов наших предков. Соответствующий пост он разместил на своей странице в инстаграме.

“Это День Победы для тех, кто эту победу одержал. Выжил, выстрадал, вымучил. Для тех, кто терял родных и близкий здесь и сейчас. Их уже почти не осталось. Мало кому из них мы смогли обеспечить достойную старость. И конкретно нам, как мне кажется, праздновать нечего”, — выразил свое мнение актер. Он добавил, что 9 мая — это “день Сочувствия, Благодарности и Памяти о том, что довелось пережить” участникам Великой Отечественной войны (ВОВ)”.

Пост подхватили различные СМИ, и актера не устроило, что многие из них выносили в заголовок фразу “нам праздновать нечего”, которая, по словам Виторгана, вырвана из контекста.

“Это, конечно, сделано ради хлесткого заголовка. Это мерзость. Делают они это сознательно. Да и х.. с ними. Но я немного о другом», — написал в следующем своем посте Максим Виторган. Он отметил, что эта фраза касается Энас сегодняшних (после-послевоенных)”.

Помимо этого, актер сказал, что ему нравится акция “Бессмертный полк” и “не нравится парад, не нравятся все разновидности ‘можем повторить”, готовность “прикладывать” День Победы ко всему подряд: спортивным результатам, политическим фигурам.

“Мне не нравится, когда детей рядят в военную форму. Не нравится, когда мои коллеги в этот день выкладывают свои фото со съемок в форме. Мне кажется пошлым и оскорбительным “спасибо деду за победу”. Все это мне кажется совершенно не соответствующим самой сути этого дня”, — подчеркнул Виторган. В заключение он пояснил, что предлагаемый им “День тишины” не имеет отношения “к игнорированию, замалчиванию или забвению”.

“Это скорее ближе, например, к изральскому… — интересно, кто буковку “и” пропустил — сам автор или журналисты? — дню жертв холокоста. Когда вся страна буквально замирает. Останавливаются машины и люди на улицах. Останавливаются и вспоминают, и думают”, — добавил актер в своем посте в инстаграме.

У актера уже появились оппоненты. Так, телеведущий Владимир Соловьев в беседе с изданием “Инфореактор” осудил Виторгана за навязывание своего мнения окружающим».

Как легко в очередной раз светануться. Я не про Виторгана сейчас. Его позицию опасаюсь разделить даже мысленно, хотя между «не праздновать» и «не отмечать» — большая разница. Огромная… Я про тех более или менее известных, что сидят в соцсетях и отслеживают, кто что написал. И тут же вступают в полемику у себя на страницах. А по страницам бродят журналюги и выхватывают, тащат в СМИ. Или, в крайнем случае, звонят и просят прокомментировать. Я когда был в относительной моде, иногда давал по два-три комментария в день по любому событию; правда, часто отказывался. Может, поэтому мне и перестали звонить… 

Да, чья-нибудь реплика в «Фейсбуке», «Твиттере» или еще где, а следом ответки. Все это загружается в СМИ, вот тебе и — как это теперь называется? — хайп? 

И все довольны. Максимку вряд ли начнут игнорировать режиссеры, Соловьеву, Шахназарову, Лещенке плюсики к рейтингу узнаваемости, журналюгам копеечки в карман. Знаю-знаю, сам таким некоторое время был… 

Хм, а вот это вообще отлично — плашечка в новостях: «Рекомендуем. В Москве скончался Сергей Доренко». 

Что они «рекомендуют», идиоты? Смерть?.. Даже открывать не буду. 

Открою вот это: «Анна Делви отправится на нары».

«Суд в Нью-Йорке приговорил уроженку подмосковного Домодедова и гражданку Германии Анну Сорокину как минимум к четырем годам тюрьмы за хищение более 200 тысяч долларов. Женщина выдавала себя за немецкую наследницу и подделывала чеки, что позволяло ей брать кредиты, бесплатно жить в дорогих отелях и устраивать ужины для друзей. Об этом сообщает “Русская служба Би-би-си”.

Осужденной предстоит провести в тюрьме четыре года, после чего оставшийся восьмилетний срок могут изменить на условный.

28-летней женщине, в последние годы известной как Анна Делви, вменяли использование поддельных документов и выманивание денег у отелей, финансовых учреждений и знакомых. Она убеждала потерпевших, что владеет состоянием в 60 миллионов евро. Прокуроры утверждали, что Сорокина совершила эти преступления за 10 месяцев, с ноября 2016 по август 2017 года.

В конце апреля Сорокину признали виновной в мошенничестве. Перед оглашением приговора женщина попросила прощения».

Что ж, неплохо пожила телочка, но за все надо платить. Я бы свалил — затягивать здесь нельзя. Поел вкусно, денег настрелял — и айда. И вспоминать потом об этих месяцах в родном Домодедове как о сказочном сне. И тратить потихоньку выведенные доллары.

Оп-па, а вот новость так новость: сегодня чемпионат мира стартует. По хоккею. Не зря о нем вспоминал.

Что-то поздно. В шестидесятые, читал, зимой проводился, потом — когда я был подростком — в марте, в девяностые — с конца апреля до начала мая, а теперь вот десятого мая — первые матчи. Скоро, в угоду НХЛ, вообще на лето перейдем. Когда у них там Кубок Стэнли кончается?

Так, так… В этом году на двенадцатое июня запланирован последний матч финала. Ну вот. К этому потихоньку и движемся — к хоккею как к летнему виду спорта.

А что это за команды вообще в плей-офф? «Сан-Хосе», «Колорадо», «Сент-Луис», «Коламбус» какой-то, «Вегас Голден Найтс». Господи! Где «Монреаль Канадиенс», «Питтсбург Пингвинз», «Филадельфия», «Эдмонтон Ойлерз»? Нах-нах такой Кубок Стэнли, да и НХЛ целиком…

Чемпионат… Болеть буду, с вашего позволения, начиная с четвертьфинала. Надеюсь, двухтысячный не повторится… Худший, кажется, чемпионат для нас. По крайней мере в историческое время. Уж точно — самый позорный. 

Проходил он в Питере, и я там как раз оказался. На стадионы не ходил, смотрел по телику, но токи-то чувствовал. Питер вообще болельщицкий город. И вдруг такое. Павел Буре, Яшин, Афиногенов, Сушинский… Американцам, помню, проиграли, швейцарцам, белорусам, еще кому-то… Катались красиво, но не забивали. Кто-то из комментаторов сказал: «Балет на льду». Правильно. 

Некоторые утверждают, что спортсменов нельзя критиковать. Типа они выкладываются в меру возможностей, или: а вы попробуйте, сами на диване жопу разъели, пиво сосете и поносите тех, кому в подметки не годитесь. Я не согласен. Если вышел на футбольное поле, беговую дорожку, хоккейную площадку, лыжню, будь готов, что в случае проигрыша, тем более бесславного, тебя обложат. А если победишь — будут носить на руках… Часто кумир в один миг превращается в ничтожество. 

Ну, у спортсменов и писателей есть общее. Удачная книга может принести автору славу, а следующая, которую признают провалом, ввергает его в легион неудачников. Самому-то сложно понять: гениальная это книга или графомания. Ставишь планку на шесть метров, а прыгаешь на четыре. И все вокруг хохочут и тычут пальцем.

Чем старше становишься, тем труднее писать. Страшно даже. Есть наработанные приемы, штампы, которые когда-то были свежим, новым словом. Волей-неволей повторяешься в персонажах, сюжетных ходах, языке.

По сути, все начатые мной вещи так или иначе повторяют или продолжают предыдущие. С одной стороны, так и должно быть — каждый литератор приходит со своей темой, своей миссией; одинаково сильно писать и о современности, и о далеком прошлом или будущем; быть реалистом и фантастом, модернистом, авангардистом невозможно. Некоторые пытаются, но это ремесленники, а не искренние художники.

Я часто повторяю — «в прошлой жизни», «в позапрошлой», но на самом-то деле жизнь одна, и я тот же самый, что был десять, тридцать лет назад. И пишу, по сути, одну и ту же книгу. Уверен, что честную и искреннюю. Но больно, когда критик, которого уважаю, некогда восторженно удивлявшийся моим вещам, потом советовавший включить некоторые в школьную программу, затем начинал выражать опасение, что если буду продолжать в том же духе, то стану тупиковой ветвью литературного процесса, предлагал написать неожиданное, и в итоге перестал отзываться на новые книги. 

Ну да, ему попросту не о чем стало говорить в рецензиях. Не повторять же себя самого… 

Ох, все, все. Голова очугунела. Нельзя анализировать свое. Чужое, пожалуйста, а свое — нет. Так можно вообще перестать писать, если задумаешься всерьез: что, как, зачем ты пишешь. Ежик из анекдота умер не потому, что забыл, как дышать, а потому, что стал наблюдать за дыханием. Захлебнулся воздухом и умер…

Иду курить. Покурил — захотелось в туалет. Завернул в кабинет, подхватил со стола айфон. Без просмотра ленты «Фейсбука» как-то уже и не представляю сидение на унитазе. Кажется, ничего не получится. Мало того — накатывает тревога и муторное чувство впустую проживаемых минут.

Вожу большим пальцем по экрану, посты сменяют один другой. Тексты, фотки, рисунки. Что-то отмечаю символом «нравится», что-то — «ух ты!», иногда «сочувствую», изредка «возмутительно», случается «супер».

Конечно, просматриваю, что там кто пишет. Просто так френдов не лайкаю.

Фотка рекламы «напитков из Черноголовки»: «Пей! Не беси природу!» Ставлю — «нравится».

«Планы на май-июнь 2019 год. Опять замахиваюсь на многое, рассчитываю сделать процентов 30. Но и их не сделаешь, если задачи заранее не обозначишь». «Нравится».

«На литературу не прожить. Решил открыть веганский общественный туалет на Невском. UPD: Спасибо, друзья! По результатам дискуссий, проект трансформируется в федеральную сеть веганских уборных “Зеленый великан”. Ищу компаньона и инвестора». Это явно саркастический пост. «Ух ты».

«В этот день 28 лет назад погибла Янка Дягилева. Вечная память». «Сочувствую».

«В журнале “Традиция и Авангард” вышел мой очерк о селе Кривель и окрестностях, попытка разобраться с пространством, где я живу последние годы». «Супер».

«Не успел написать про то, что наше празднование 9 мая одна из немногих оригинальных черт России сегодня, как выступил М. Виторган с алым маком — мол, надо именно так, без георгиевских лент. Для таких виторганов самое страшное — это самостоятельность, неповторимость». Так, здесь воздержусь от реакции.

Под постом комментарий: «На лесоповал!»

«Такого президента вы никогда не увидите». И ниже — ролик. Задерживаюсь, и он оживает. Но без звука. 

Мордатые парни в вышиванках и шароварах начинают срывать одежду, сдирают усы и остаются в каких-то мазохистских топиках, в сапогах на высоченных каблуках. Танцуют, дергая туловищами, вихляя бедрами. Один, невысокий, чернявый, кого-то напоминает. Рома Зверь?

Включаю звук. Сначала не могу понять слов. Что-то по-украински. 

— Сало, цибуля, хринь, сивуха…

О, да это ж Зеленский, которого на днях избрали президентом Украины. Или сделали. Компромат, что ли?..

Останавливаю ролик, делаю запрос в «Яндексе»: «Клип с Зеленским». Читаю в первой же ссылке:

«В июле 2014 года, когда на Донбассе решалась судьба Украины, когда в кровопролитных боях с российскими боевиками и предателями Украины гибли наши военные и бойцы украинских добробатов, студия “Квартал 95” размещала в Сети клипы, высмеивающие украинцев».

Так, ладно, ясно. Пускай дубасят друг друга клипами и прочим… Возвращаюсь в ленту. 

«Мой смартфонный Т9 сошел с ума, но это даже весело. Например, сегодня он настойчиво исправляет невинное местоимение “ты” на таинственный глагол “тыркуем”. Но глагол хороший, мелодичный… Посидим рядком, потыркуем ладком, как говорится…» «Сочувствую».

«Писатель Елена Чижова — из семьи блокадников, экономист, переводчик. 

И вот она дает интервью швейцарской газете и говорит, что Сталин и Гитлер погубили Ленинград “в четыре руки”, что Сталин ненавидел Ленинград. 

Сталин ненавидел Ленинград — неужели? А зачем финскую кампанию затеял? Не для того, чтоб отодвинуть границу от Ленинграда? 

Спорить не хочется — историки есть, они скажут». 

И дальше, вопреки заявленному желанию автора, длиннючий текст про то, как необходим был Ленинград советскому государству.

Того, кто написал этот пост, я знаю. Хороший писатель, мой товарищ. Елену Чижову тоже знаю: десять лет назад ей дали премию «Русский Букер». В финале была и моя книга, многие и до, и после церемонии говорили, что моя — явный фаворит, больше всех достойна. После вручения я подрался с одним литературным журналистом, пошел слух, что так я выразил обиду и досаду. Да нет, напился просто, и этот литжурналист, по-моему, был достоин отхватить. Отхватил в тот раз, а года через три, тоже на вручении «Русского Букера», он меня побил. В тот раз он был пьянее… В писательских драках кто пьянее, тот и побеждает. 

«Русский Букер» прекратил существование. А был самой престижной премией. Лауреатом я так и не стал, хотя выходил в финал три раза. Зато много других премий получил… Может, мотивации теперь нет хвататься за ручку и строчить новое… В рассуждениях о соревнованиях часто возникает слово «мотивация» — есть мотивация у того или иного спортсмена, команды или нет. К писателям это тоже, наверное, применимо. Вроде хочешь написать, а вот толчка, порыва, настоящего смысла — нет.
Что такое мотивация?
— Сири, алло!
— И вам здравствуйте, — вежливый и слегка насмешливый голос из айфона.
— Не умничай. Что такое мотивация?
— Вот что мне удалось найти. — И на экране появляется текст:
«Мотива́ция — побуждение к действию; психофизиологический процесс, управляющий поведением человека, задающий его направленность, организацию, активность и устойчивость; способность человека деятельно удовлетворять свои потребности».
Ясно… Выключаю айфон, никак не отметив пост про Чижову и ее интервью. Оправдываю себя тем, что и пост я целиком не прочитал, и интервью тем более.
Выхожу из туалета. А из спальни выходит жена.
— Привет! — говорю с искренней радостью; ощущение, что не виделись давным-давно.
— Привет, любимый. С кем ты там разговаривал?
— А?.. А, с Сири. Спрашивал, что такое мотивация.
— И что же?
— Так…
Обнимаемся. Я вдруг ощущаю, что проголодался. Нет, не то чтобы проголодался, а… Живот вроде полон, а мозг говорит: надо поесть.
— Может, пообедаем? — спрашиваю.
— Можно… А что?
— Не знаю. Давай посмотрим.
Идем на кухню, открываем холодильник.
Сметана, помидоры, банка сайры, кусок черкашинской ветчины, хлеб — хлеба едим мало, и чтобы не плесневел, кладем сюда, — кетчуп, соусы, яйца, сыр, сливочное масло в масленке…
Закрываем холодильник, открываем морозильник.
Два пакета замороженных овощных смесей, пельмени, вареники с картошкой и грибами, замороженные куриные грудки…
— Слушай, а давай закажем? — предлагает жена. — И не возиться…
Еще недавно еда на дом стоила прилично, а теперь ну не копейки, конечно, но по-божески. Если посчитать, то самому приготовить ненамного дешевле. А прибавить электричество, воду на мытье посуды, то, может, то на то и выйдет.
Доставок развелось — куча. Ну, не куча, но этих, с ранцами «Яндекс-еда» и с зелеными… забыл название… бывает, на каждом шагу встречаешь, на великах гоняют, на роликах, сегвеях… Так что у них там конкуренция, а когда конкуренция — здоровая — цены падают.
— Я не против, — отвечаю жене. — И время сэкономим. Как, кстати, поработала?
— Относительно… А ты?
— Ну, тоже.
Она кивает, а сама уже вся в айфоне — выбирает, где заказать обед. И что.
— Супчик будешь?
— Не мешало бы.
— Том ям пойдет? С морепродуктами.
— Это острый?
— Ну так, да…
— Нет, мне что-нибудь традиционное.
— Борщ есть.
— Мм. — Чувствую, что кривлюсь, тут же делаю лицо снова приятным: мы с женой стараемся не выражать негатив в общении друг с другом. — Чужой борщ как-то неприятно. А гороховый глянь.
— И гороховый есть. С копченостями.
— Отлично!
— А на второе?
— Ну, пару котлет говяжьих. И пюре. У них пюре обычно вкусное, машинное.
— Хорошо-о… — Жена постукивает по экранчику айфона. — А я возьму лапшу удон с цыпленком и шампиньонами.
— А потом будешь жаловаться, что желудок болит.
— Что ж делать, люблю я азиатскую кухню… Может, еще роллов?
— Как хочешь.
— Но ты съешь парочку?
— Съем.
— Каких?
— Без разницы.
— С угрем тогда и… и «Филадельфию грин». Все, оплачиваю?
— Угу. — Я устал от этого процесса.
— Доставят через тридцать две минуты.
— Отлично… Поработаем тогда еще?
— Давай.
Обнимаемся, целуемся, расходимся.
Ноутбук чернеет экраном. Решительно закрываю и отодвигаю в сторону. Беру тетрадь. Что это? Повесть «Золотые долины». Начал ее четырнадцать лет назад. Вот даже дата стоит перед названием: «Начато 14 апреля 2005 года». А ниже: «Окончено…»
Я всегда так делаю. Это стимулирует скорее закончить.
Да, начал тогда, написал страниц пять, и застопорилось. Позже время от времени возвращался.
Но тогда двигалось другое. Как мне теперь кажется, двигалось с бешеной скоростью. Много писал, быстро. Когда успевал?
Много лет я жил в суровом темпе. Подъем в шесть утра, быстро умыться и прочее, кофе, стол. До без пяти семь писать. Потом разбудить дочек (сначала лишь старшую, потом, когда у младшей наступил детсадовский возраст, и младшую), еще пописать минут пятнадцать, пока они собираются. Завтрак. Выход на улицу. Сотня метров — и метро. Если успеваешь до половины восьмого — садишься в поезд без особых проблем, а на пять-десять минут позже — кранты.
Где-то в «Ютубе» есть ролик про японское, кажется, метро в час пик. Как специальные люди в перчатках утрамбовывают людей в вагоны. Ну вот то же самое каждое буднее утро происходило у нас на «Коломенской». Только людей специальных не было, и вагоны брали штурмом, без всякой дисциплины и вежливости.
Ежедневные пассажиры еще нормально, они привыкли, могли пропустить с ребенком, не обижались тычкам, толканию, а вот когда на улице выпадал сильный снег или случался еще какой катаклизм и в метро спускались автомобилисты… Они лезли нагло, при этом огрызались, если на них давили, детей не замечали.
Многие критики утверждают, что писать о метро — давно моветон. Я так не считаю. Метро в моих вещах появлялось часто: двадцать лет в Москве оно было важной составляющей моей жизни…
Так вот. Берем удачный вариант, когда дочки не капризничают и мы без труда оказываемся в поезде.
Едем. И школа, и садик находятся возле станции «Маяковская». Почти центр. Но от нашей «Коломенской» без пересадок путь занимает минут пятнадцать-двадцать. И там еще пешком минут семь.
Конечно, временами детей возила ныне бывшая жена, но в основном — я. Бывшая жена предпочитала забирать.
Когда подросла старшая, она отказывалась брать с собой младшую. До ссор доходило, но не слушалась, находила разные причины — «я пешком от “Театральной” пойду… Я с девчонками встречаюсь на “Пушкинской”… Мне ко второму уроку». Короче, так или иначе, мне приходилось в начале восьмого выходить на улицу. Когда пять раз в неделю, когда три-четыре, но, в общем, чаще, чем продолжать сидеть за письменным столом в благословенные утренние часы.
Иногда возвращался домой. Но это было и не очень-то логично, и затратно: в километре от школы и садика находилась редакция газеты, в которой я работал, и рабочий день начинался с десяти. Ехать обратно до «Коломенской» получалось бессмысленно: доедешь, а через полчаса надо отправляться обратно. А каждый проезд на метро — это денежки.
Главный редактор, сам нечеловечески писучий, каждый день спрашивал: «Материал сдал?» Неважно было, что ты сдал его накануне. «Новый день — новый материал», — был у него аргумент. «Я хочу рецензию написать на такую-то книгу». — «Отлично! Сдавай!» — «Ну, я еще читаю». — «У тебя ж целая ночь была! Ночью прочитал — днем написал!»
Меня это бесило. Прямо скулы сводило, и слезы выступали, и костяшки начинали чесаться. Но теперь я вижу, что это его ежедневное давление было полезно. Я писал много. Очень много. И для газеты, и для себя. Ну, в смысле — прозы.
Возвращался вечером злой, уставший, опустошенный, как мне казалось, совершенно. Ужинал и плюхался на стул в своем кабинетике на утепленной лоджии. И на злости, раздражении замарывал страниц десять в тетрадке. Или набирал из тетрадки страниц пять в компе.
Потом я уволился из газеты и стал так называемым фрилансером, постепенно тратя премиальный почти миллион на семейные потребности; подросла младшая и стала ездить в школу сама. Дни мои стали свободнее, но писать я стал меньше. А теперь каждое утро передо мной целая вечность до вечера — никаких особых дел, отвлекающих моментов, сиди и работай хоть по шестнадцать часов, — а вот что-то…
Так, на чем я остановился в своих «Золотых долинах»? Повесть о том, как студент-платник на каникулах зарабатывает с родителями для оплаты следующего семестра. Отчасти сюжет автобиографический. Хоть я, слава богу, никогда не был платником, но каждое лето работаю на огороде, собираю в бору грибы и ягоды. Мы ездим из деревни, где живут мои мама и отец, в ближайший город и торгуем там на рынке. Когда-то заработанное очень помогало моей семье в Москве, потом же этот процесс — выращивание, собирание, торговля — стал некой традицией. Впрочем, знаю, многие студенты, да и не только, лето проводят за тем же делом…
Перечитываю последние написанные строки.
«Жимолость еще не дозрела, а земляника, растущая дальше от ручья, на пригреваемых солнцем полянках и проплешинах, оказалась спелой и рясной.
Но не бросились ее собирать, походили, оценили количество, посовещались.
— Как считаете, наберем? — с надеждой, но какой-то неопределенной, спросила мама.
— Если упремся — считаю, ведра полтора-два сможем. — Папа говорил вроде по-прежнему бодро, хотя не так уже искренне. — Черемши подрежем.
Мама кивнула:
— Редиска еще осталась, пучков на десять… Будет с чем ехать.
— Значит — берем… — В этой фразе папы не слышалось утверждения или вопроса.
Оба глянули на Илью, и ему снова захотелось сказать, что надо заканчивать с этими мучительными поисками денег, с его унизительной платной учебой. Вернется сюда, будет работать по хозяйству. Или еще что… Но сказал другое:
— Берем».
Ну, неплохо. И знаю, как продолжать. Слова выстроились в голове в нетерпеливую очередь. Хватаю ручку, пишу:
«Вернулись к машине, попили воды, разобрали ковшики, разошлись по полянкам».
Паста другая. Тоже синяя, но с другим оттенком…
Листаю твердые, словно зацементированные словами страницы. Те, что исписал четырнадцать, десять, восемь, пять, три, полгода назад.
Цвет строк то ярко-синий, то бледный, то почти фиолетовый, то вот черный, а здесь гелевой полстраницы… И буквы то толстые, то тонкие. Это от шарика в стержне. Бывают большие шарики, а бывают микроскопические прямо. Я раньше любил чем тоньше, тем лучше, и почерк был убористый, симпатичный, напоминающий распутинский, а теперь предпочитаю ручки с большим шариком, и буквы часто в клетки не вмещаются… И почерк испортился, и зрение уже не очень.
Если листать тетрадь быстро, то страницы напоминают покрывало из разноцветных лоскутов… О, а тут вообще кусок карандашом!.. Карандаш почти выцвел, надо скорее дописывать. Или ручкой обвести.
Помню, почему карандашом. Это я в Шереметьево сидел. Летел в Братиславу. Да, в Братиславу, на презентацию проекта «Сто славянских романов».
Сумка была забита: ноутбук (даже в кратковременные поездки беру ноутбук, надеясь поработать), зарядки, блокноты, книги для презентации, электробритва… Мучаясь в ожидании посадки на самолет, я вытянул эту тетрадь, а ручки лежали где-то на дне. В куртке был карандаш с затупившимся грифелем, и вот им стал писать.
«Сейчас, в конце июня, ручей стал узеньким, смирным, но отшлифованные валуны по его краям, наносы сучьев, а то и огромные стволы с содранной корой показывали, что во время таянья снега на вершинах ручей становился могучим и свирепым».
Надо, конечно, поработать над текстом. Но это когда буду набивать в компе. Потом вычитывать набранное, потом — верстку, даст бог.
Да, раньше часто писал в аэропортах, в электричках и поездах, в очередях. Теперь же коротаю время в айфоне…
А когда я летал в Братиславу?
Выдвигаю верхний ящик стола, где у меня загран.
Запищал домофон.
Встаю, иду в прихожую. Там почти сталкиваюсь с женой, но обгоняю — беру трубку первым. Не то чтобы мне хочется общаться с курьером, но нужно распределять работу. Жена заказала еду, я ее принял…
— Да!
— Курьер.
— Открываю.
Тычу в кнопку на трубке; тонкий зуммер. Вешаю трубку, но не отхожу: курьер преодолел калитку, сейчас будет домофон у двери в подъезд.
Стою, жду. Тишина. Может, кто-то входил или выходил, и курьер заодно…
Возвращаюсь в кабинет. Писать уже нет времени. Беру айфон, гляжу, что там в ленте «Фейсбука». Делаю это рефлекторно — чтоб чем-то себя занять. Давненько уже такая у меня привычка. С одной стороны, хорошая — напитываться информацией нелишне, а с другой — задуматься о серьезном все меньше возможности. Постоянно читаю, слушаю, смотрю, пишу…
«А все ли детские писатели добрые?»
И фото страницы какой-то книжки. Стишок.
«Если вы на качели сели,
А качели вас не качали,
Если стали кружиться качели,
И вы с качелей упали,
Значит, сели вы не на качели,
Это ясно.
Значит, вы сели на карусели,
Ну и прекрасно».
Некоторое время выбираю, что бы поставить — «Ух ты!» и «Возмутительно». Ставлю «Ух ты!».
«Тихо смотрела второй сезон моста. Там перевод Людковской, хорошо. Ела кашку. Сыночек сходил за круассанами. Мне грустно, все это бессмысленно, хочется писать абсолютно анонимно и чтобы никто ничего не спрашивал и не говорил. Уже лучше. Настолько, что можно смотреть кино. Настолько, что можно написать в “Фейсбуке”, что мне грустно. И есть кашку. Уже настолько хорошо. Когда все плохо, ничего из этого нельзя. Все это бессмысленно. Все эти попытки жить счастливо. Совершенно бессмысленный процесс».
Эта девушка — она поэтесса — всегда жалуется. Сначала я пугался ее постам, а потом привык. «Сочувствую».
«Вылет “Барсы” из Лиги чемпионов, рождение сына у принца Гарри, День победы, хайп по поводу Бессмертного полка, Доренко, Виторган, Чижова…
Кто, кроме выживших и семей погибших, помнит о катастрофе в Шереметьево? А ведь прошло всего пять дней».
Эт точно… Ничего не ставлю, выхватываю из комментариев: «Да, забыли. Вот так и появляются Калоевы — помучаются в одиночестве, берут нож и идут мстить».
Калоев, Калоев… А, да, который диспетчера зарезал в Швейцарии… По вине диспетчера столкнулись два самолета; у Калоева погибли жена и двое детей. Он ждал извинений, а потом поехал и зарезал. Его быстро освободили и выслали в Россию.
Кстати, мне несколько человек советовали посмотреть про него фильм. Недавно сняли. С Нагиевым в главной роли… Надо как-нибудь…
Где этот курьер? Что-то реально есть захотелось.
Кладу айфон на стол, иду в прихожую. Открываю дверь. Прислушиваюсь. Лифты молчат.
Подъезды у нас своеобразные. Их два. И если подниматься по одному, квартиры будут нормальной нумерации, а если по другому… Я за эти два года так и не понял. Короче, один подъезд — это квартиры, а другой — апартаменты или студии. На нашем этаже крыло — «180» и так далее, и крыло четырехсотых. Крылья разделены дверью. Она открывается свободно, но впечатление, что это тупик. Вот многие и блуждают.
Сегодняшний курьер из этих многих. Прибыл злой, запыхавшийся. Правда, извинился за опоздание, но таким тоном, словно я виноват. Я забыл предупредить, впрочем, не обязан вообще-то. Тем более бесполезно, если сам до конца не врубаешься в эту архитектуру…
— На кого заказ? — спрашивает курьер.
Называю имя жены. Он кивает, достает из салатового рюкзака два пакета.
— Приятного аппетита.
— Спасибо.
Как раз выходит из спальни жена. Принимает у меня пакеты, а я закрываю дверь.
Приступаем к обеду.
— Я радио включу?
— Да-да, давай.
«…Вскрытие показало, что Доренко умер от разрыва аорты, — тут же раздается из динамика. — “Сергей Доренко всегда выделялся из среды, в которой жил и работал”, — считает публицист Александр Невзоров. “Беспощадность была основной чертой стиля работы Доренко”, — говорит телеведущий Владислав Флярковский. “Сергей Доренко безусловно был яркой личностью”, — утверждает телеведущая Светлана Сорокина. “Сергей Доренко был очень талантливым человеком, но при этом беспринципным”, — так о журналисте отозвался бывший мэр Москвы Юрий Лужков в эфире РБК».
— Ну вот, сука, теперь у них один Доренко в эфире. Переключу на «Наше радио»?
Жена соглашается. Она вообще почти не спорит, хоть и Рак по Зодиаку. Даже по принципиальным вопросам говорит: «Ладно». Но делает чаще всего по-своему… Что будет звучать во время обеда — не принципиальный вопрос.
На волне «Нашего радио» разговаривают об автомобилях.
— Да что ж это…
— Просто слушатели повзрослели, теперь их куда сильнее интересуют машины, чем рок. — Остроумная, поэтому, наверно, и стала хорошим драматургом. — Садись, а то и так остыло.
Едим молча, каждый в своих мыслях… Ну какие у меня мысли — так, перебираю в голове то, что закачал в нее в первую половину дня. По сути-то шлак один, очень скоро все это забудется. А если, хм, не забудется? Если такой шлак заполнит все клетки мозга?
Говорят, мозг наш работает на какую-то малую силу, что в основном он свободен, дремлет, что его надо постоянно тренировать, пополнять новыми знаниями… Не могу согласиться. Когда мне было лет семнадцать и я знал куда меньше, чем теперь, мне жутко хотелось писать, рассказать другим о своих открытиях, мыслях, догадках. К сожалению, писать я тогда не умел — получалось коряво, туманно. Сейчас же худо-бедно умею. А вот жуткого желания что-то нет. Есть сознание: надо писать, есть привычка сидеть за письменным столом, но вот хвататься за ручку, строчить… Где там сказано, что знания увеличивают печаль? В Библии где-то.
Не то чтобы я печален. Хотя… Ладно, хрен с ним…
После автомобилей заныл Галанин:

А что мне надо? Да просто свет в оконце.
А что мне снится? Что кончилась война.
Куда иду я? Туда, где светит солнце.
Вот только б, братцы, добраться б дотемна.

Когда б ни включил «Наше радио», обязательно услышишь эту песню. И вообще трек-лист у них там не менялся лет двадцать. Опять же, как пошутила жена однажды: «Они включили запись и разошлись, и песни идут по кругу».
— Спасибо, любимая. Ты у меня такая волшебница: раз-раз, и обед сварганила.
— Издеваешься? — без обиды отзывается она; впрочем, если буду ей говорить подобное по три раза в день, наверняка в конце концов обидится и разозлится. Надо прекращать.
— Не издеваюсь, а шучу. Да и не шучу — столько времени высвобождается. Даже вот посуду не надо мыть. — Открываю дверцу под раковиной, бросаю в ведро пластиковые судки, ложку, вилку, нож. — Тебе какой чай? Зеленый?
— Угу.
«Угу» прозвучало как-то тревожаще. Оглядываюсь. Да нет, просто увлечена роллами.
— Полежим после обеда? — спрашивает, когда возвращаюсь к столу.
— Конечно.
У нас такая традиция. Этакий перерыв в работе. Полчаса вместе.
Иногда, правда, засыпаем. Послеобеденные сновидения тяжелые, абсурдные, иногда вообще кошмарные. Но случаются и такие, что хоть вскакивай и преобразовывай в прозу. С десяток снов-сюжетов у меня зафиксировано в блокнотах.
Довольно часто повторяется один и тот же — что у меня в Москве остались рукописи двух отличных повестей. Бывшая жена наверняка их выбросила, и мне так жалко, что я начинаю скулить. Нынешняя жена будит, успокаивает.
В реальности не было этих рукописей, хотя архив я бросил солидный. Кое-что жалко. Целая папка пьес. Их я написал в мое докомпьютерное время — машинопись. Впрочем, вряд ли я бы сейчас их пустил в дело — у меня жена драматург; скажут: подражает… Нет, в драматургию мне теперь нельзя. Хотя драматурги, которых активно ставят, зарабатывают на зависть…
— Четвертую серию посмотрим? — Жена прижимается ко мне, просовывает руку мне под майку, гладит живот; живот в последние годы вырос. Надо бы заняться собой.
— Да, — говорю, — мы это уже обсудили. Но только вечером.
— Вечером… Но обязательно. А то послезавтра уже пятая выходит.
Это мы про «Игру престолов». Идиотский сериал, по моему мнению, но все смотрят. Уже сколько лет…
Когда он вышел?
По привычке ищу глазами айфон… Оставил в кабинете. Ладно… В любом случае, лет семь назад, не позже. Помню, старшая дочка еще подростком совсем была и тогда мне взахлеб рассказывала. Таргариен, Ланнистер, Старк…
Я глянул. Выдуманное средневековье, явно театральные наряды, мимика и жесты современных американцев; выдуманные имена перемежаются с обыкновенными, вроде Джона… Потом узнал, что еще драконы, появятся. И бросил.
— Так, что-то я расплываюсь, — говорю. — Не надо спать. Пойду поработают.
— Да, любимый. И я тоже…
Целуемся. Иду к кабинету, но по пути вспоминаю о кофе. Да, кофе сделать. Не то чтобы очень хочу, но сам его запах настраивает на рабочее настроение.
Пока чайник вскипает, выкуриваю сигарету на лоджии. Пепельница почти пуста. Не знаю, радоваться или тревожиться.
Погода по-прежнему отличная. Завтра надо погулять. Может, на какое-нибудь литературное мероприятие сходить. В Екате каждый день по два-три. Стихи читают, книги презентуют, новые номера журналов, альманахов… Или на спектакль в театр Коляды. Он от нас минутах в пятнадцати…
Сажусь за стол. Открываю ноутбук. Вспоминаю о футболе… «Спортбокс». Там трансляции платные, но у меня есть подписка. Что с матчем «Динамо» — «Ростов»?
Шестьдесят первая минута. По нулям. Досмотрю.
Динамовцы в синем, ростовчане в черном…
«Динамо» давит. Удар Брулева в упор. Вратарь ростовчан тащит. Удар Луценко. Рядом со штангой.
Вовремя я подключился.
Симпатизирую «Ростову». Но и «Динамо» не желаю поражения. Дима Данилов наверняка на стадионе. Расстроится, если его команда проиграет. Там ведь зона стыков рядышком…
«Динамо» подкрадывается к штрафной соперника и — взрывается.
— Пас на Кардозу, — в голосе комментатора дрожит нерв. — Ой как здорово!.. И не забил!
Вратарь ростовчан вытащил летящий под перекладину мяч.
Затишье. Новый взрыв «Динамо». Вратарь спасает.
Последние десять минут совсем кислые. Заунывное пение трибун. Наверняка «динамовских».
Отмечаю фразу комментатора: «Попал вместо мяча по ноге». Следом еще одну: «Ох как высоко выпрыгнул Жоаозинью!»
Ну и что? Вот Роберто Карлос прыгал. Выше Коллера.
Был такой высоченный нападающий — Ян Коллер. А Карлос — почти лилипут. Ну по футбольным меркам… Сколько он, кстати? Сто шестьдесят восемь. Для защитника это просто ничто… А Коллер? Два метра два сантиметра!
Где-то есть ролик, как Карлос снимает у него мяч с головы.
Да, вот он — стоит набрать «Роберто Карлос Коллер».
Потрясающе… А какие голы забивал Карлос. Даже баллисты изучали полет мяча после его ударов.
Уникальный футболист. Жаль, что его путь так бесславно закончился.
Нет, когда он появился в махачкалинском «Анжи», это была сенсация: впервые в нашем чемпионате появился по-настоящему великий игрок. Пусть немолодой, на излете, но все же. Незадолго до перехода забил мяч прямым ударом с углового. В родной Бразилии. До этого лет десять играл в «Реале». Потом еще где-то…
— Где? — спрашиваю себя вслух тоном экзаменатора. — Вспоминай, шевели мозгами.
С минуту всерьез мучаюсь вопросом, где играл Роберто Карлос после мадридского «Реала». Потом возмущаюсь:
— Да зачем? — И открываю в «Википедии» статью о нем.
Вот оно:
«1996 — 2007 Реал Мадрид 370 (47)
2007 — 2010 Фенербахче 65 (6)
2010 — 2011 Коринтианс 35 (1)».
А затем «Анжи». А до «Реала» был миланский «Интер»… Так, стоп, значит, Карлос в трех клубах играл вместе с Роналдо.
Не с нынешним метросексуалом Криштиану, а с настоящим — с Зубастиком.
«Интер», «Реал» и «Коринтианс».
Надо проверить. Проверяю. Нет. В «Интере» они разминулись. Роналдо пришел через год после того, как оттуда ушел Роберто. Но потом они несколько лет играли в «Реале». «Реал» тогда был суперзвездный. Фигу, Зидан, Каннаваро, Оуэн, Бекхэм, Рауль, Гути, Касильяс… В общем, почти то же потом повторили в «Анжи». Ну, в уменьшенном масштабе.
Их владельцем стал Сулейман Керимов и дал добро на покупку каких угодно футболистов. За ценой не стояли. Главным тренером стал Гус Хиддинк… В рамках такого набора Роберто и появился в Махачкале.
Заиграл, помню, классно. И в обороне, и пасы голевые раздавал, и сам бил. Забивал даже. Для Дагестана он стал настоящим брендом. Бурка, папаха, все дела…
С ходу победить в чемпионате «Анжи» не смог, Керимов сбавил финансирование, Карлос стал появляться на поле реже. Однажды с трибуны ему кинули банан, и он устроил истерику, убежал в раздевалку, обвинил Россию в расизме. Но впечатление было, что хочет свалить.
Да, это было похоже на поиск поводов. Тем более что сам он не отличался идеальным поведением — на одном чемпионате мира обозвал футболистов Парагвая грязными индейцами; был скандал. Да и негром его назвать сложно.
Ну и свалил, в общем. Посреди очередного сезона.
Вернее, сначала играющим тренером сделался, потом в тренерском штабе, потом — директором клуба… Но это уже просто попытки сохранять хорошую мину… Неудачные.
А так бы правильно было, если б дотерпел, хотя бы выходя иногда на замену, пробивая время от времени свои знаменитые штрафные. Потом был бы прощальный матч. Скажем, «Анжи» против сборной России, или Бразилии чемпионского образца, или сборной мира. Ничего в этом прямо такого уж фантастического нет — прощальные матчи великих футболистов когда-то были делом обычным, чуть ли не обязательным, а теперь — отпахал, состарился и пошел вон.
Керимов мог бы отстегнуть десяток лимонов на это дело. Попрощаться по-человечески.
Или все-таки что-то было? Что-то было, кажется…
Набираю в «поиске» «Прощальный матч Роберто Карлоса».
Идут сообщения «Роберто Карлос: “В моем прощальном матче сыграют…”», «Роберто Карлос готовится сыграть прощальный матч», «“Реал” проведет прощальный матч Роберто Карлоса»… Открываю эту статью. Она опубликована в марте 2007-го.
«В Мадриде руководство “Реала” уже приступило к подготовке прощального матча легендарного защитника королевского клуба Роберто Карлоса. Как известно, бразилец покинет стан “Реала” предстоящим летом и, по предварительным данным, продолжит свою карьеру в турецком Фенербахче.
“Я не намерен продлевать контракт с командой. Думаю, что настал момент положить конец своей карьере в “Реале” и время начать новую главу своей жизни”, — заявил 33-летний футболист испанской газете Marca в начале марта. Поводом для подобных заявлений стал не только уже достаточно “преклонный” по футбольным меркам возраст спортсмена, но и турнирная ситуация клуба в последние годы как в испанском чемпионате, так и в Лиге чемпионов, где мадридцы уже долгое время ничего существенного не добиваются.
Однако, несмотря на подобные заявления со стороны бразильца, руководство команды и в частности президент Рамон Кальдерон выразило игроку глубокое уважение за те 11 лет, которые он провел в форме “Реала”, и ввиду прошлых заслуг решило организовать прощальный матч с участием Карлоса. Единственная проблема на данный момент — это плотный клубный календарь, в котором очень трудно найти свободное “окно” для проведения подобного матча. Руководство же команды уверяет, что прощальный поединок состоится».
Так, ну и был он или нет?
Ищу ответ долго и напряженно. Чувствую тяжесть, словно решаю сложное уравнение… С математикой у меня всегда были напряги, а здесь груды сообщений, как иксы, игреки и что там еще бывает…
Все в будущем времени — «состоится», «готовится», «проведет». Так же и с прощальным матчем в «Анжи». Вон, даже планировалось, что «Реал» сыграет с «Анжи» в Дагестане…
С этим футболом можно реально екнуться. А меня ждет студент, собирающий ягоду, чтоб продать и заработать на учебу.
Ноут не закрываю — вдруг понадобится свериться, уточнить, — просто отодвигаю. Открываю тетрадь. Листы похрустывают.
Так, это сегодняшнее: «Вернулись к машине, попили воды, разобрали ковшики, разошлись по полянкам».
Дальше… Дальше: «Начали». Это отдельный абзац. Сильное, крепкое слово…
Ну, само по себе не сильное, в общем-то, но вот так — отдельно стоящее — должно быть сродни гагаринскому «Поехали!».
Пишу следом:
«Ягодок было много, и каждый раз — а в сборе земляники Илья участвовал с детства — казалось, что набрать ковшик дело десяти минут. Но ягодки маленькие, величиной с горошину, а то и меньше. Дно ковшика все никак не скрывалось, а уже стало давить в спине, большой и указательный пальцы костенели от однообразных движений. Появились слепни, оводы, кружили над головой с жужжанием — слепни угрожающим, оводы как бы извиняющимся, — садились на спину. Левой рукой отгоняешь их, а правой теребишь-теребишь-теребишь кустики, сдергиваешь с чашечки красные шарики.
Шарики скатываются углубление ладони, и когда их скапливается четыре-пять, ссыпаешь в ковшик, снова теребишь.
Иногда попадается крупненькая — раза в полтора больше обыкновенной — не круглая, а продолговатая. Радуешься ей, как дорогому подарку, медленно, на карачках, двигаешься дальше, теребя кустики, ожидаешь, что там, дальше, таких продолговатых, будет через одну…»
Нет, не «на карачках», а «на корточках». Исправляю.
«Встаешь, встряхиваешься, подпрыгиваешь, чтоб разогнать кровь в затекших ногах, ловишь слепня, казнишь его, снова присаживаешься, правой рукой теребишь, ссыпаешь, левой помахиваешь над головой, шлепаешь себя по спине, шее, заду».
А слепень и овод — это все-таки разные насекомые? У нас слепень — это такая большая муха. Серая. Летает почти бесшумно и потому кусает неожиданно. А оводы мельче, цветастые, с острыми крыльями. Жужжат жалобно, вьются над головой. Скорость у них невысокая, можно ловить на лету в кулак…
Смотрю в Интернете картинки.
Ну да, я прав. Слепень именно серый, одноцветный, напоминающий бомбардировщик. Овод же похож на истребитель.
Хм, овод, сука, откладывает личинки под кожу, а слепень кусает и пьет кровь. А я думал, что наоборот. Значит, овод опасней…
Кстати, я же хотел глянуть фильм про Калоева.
— В каком смысле — кстати? — усмехаюсь.
Ну, наверное, в том, что раз уж снова в Интернете… Надо. Мне советовали, даже удивлялись так нехорошо, что я не смотрел.
Тетрадь откладываю, ноут подтягиваю ближе. Набираю «Калоев». Так, «Википедия».
«Биография», «Семья», «Авиакатастрофа над Боденским озером», «Убийство Петера Нильсена», «Суд и тюремное заключение».
«26 октября 2005 года Калоев был признан виновным Верховным судом кантона Цюриха и приговорен к восьми годам заключения. 8 ноября 2007 года решением суда он был освобожден за примерное поведение по отбытии части срока. 13 ноября 2007 года Калоев прибыл в Северную Осетию, где был тепло встречен в аэропорту».
Гуманно. Получается, с момента ареста отсидел меньше четырех лет. У нас бы наверняка закатали лет на десять и дали посидеть лет семь. Хотя… Да наверняка.
«После освобождения.
По сообщению ряда российских СМИ, 9 августа 2008 года, на второй день войны в Южной Осетии, Виталий Калоев был замечен среди ополченцев в Джаве. Позднее его брат подтвердил, что Виталий действительно был тогда в Южной Осетии, но его присутствие было связано со строительством Зарамагской ГЭС, и что он вернулся домой в ту же ночь.
В Северной Осетии Калоев был назначен заместителем министра архитектуры и строительной политики республики. В день своего шестидесятилетия вышел на пенсию, за несколько дней до этого был награжден медалью “Во славу Осетии”.
В массовой культуре.
На основе катастрофы сняты фильмы “Полет в ночи. Катастрофа над Уберлинген” (Швейцария/Германия, 2009; в главных ролях: Кен Дюкен и Евгений Ситохин), “Последствия” (США, 2017; персонажа, основанного на образе Калоева, сыграл Арнольд Шварценеггер) и “Непрощенный” (Россия, 2018; в роли Калоева Дмитрий Нагиев)».
Ни фига себе — Шварценеггер! Я и не знал. Пропустил как-то. А ведь за его судьбой вроде слежу. С тех времен, когда в видеосалонах смотрел «Терминатора», «Коммандо», «Конан-варвар». Шварценеггер казался мне отличным актером, снимающимся в этой зрелищной мути. Кажется, я в пятнадцать лет уже понимал, что это муть, от которой, правда, невозможно оторваться…
В определенный момент вроде бы произошел прорыв в смене амплуа: «Близнецы», «Детсадовский полицейский», этот фильм, где он забеременел. Безделушки, но хоть без стрельбы и сверхчеловеческих подвигов.
А потом снова пошли боевики, пределом которых стала череда «Неудержимых». Там престарелые супермены типа Сталлоне, Лундгрена, Уиллиса, Рурка, Шварца пародируют самих себя тридцатилетней давности…
Но, может, этот фильм, про Калоева, дал возможность Шварцу наконец-то сыграть что-то настоящее? Вряд ли он там бегает с десятиствольным пулеметом и крушит целые кварталы.
Впрочем, если бы получилось реально сильно, то о фильме бы трубили повсюду, а так… Но, с другой стороны, может, там Калоев показан не очень, и у нас его просто замолчали.
Снова мучаюсь. Теперь над тем, что посмотреть сначала: наш «Непрощенный», с Нагиевым, или американский «Последствия», где Шварценеггер.
Выбираю наш. Во-первых, о нем я узнал раньше, да и вряд ли после американского наше захочется смотреть внимательно и полностью. Уровень сто процентов несопоставимый.
Нахожу «Непрощенного». Пока загружается, иду покурить.
Солнце уже на краю неба. Еще не закат, но ясно, что день кончился. Долгий весенний вечер.
Десятое мая. Впереди пять теплых месяцев. Конечно, съездим на море. В Крым, думаю. Я уже там побывал после присоединения с официальной делегацией года три назад, поэтому на Украину меня вряд ли пустят. Да и не приглашают что-то. В Казахстане побывал на книжной выставке, и в Беларуси, и в Прибалтике, в Молдове, даже в Туркменистане, а вот на Украину ни разу не звали. Ну и хрен с ними.
Через полтора месяца надо к родителям. Помочь с огородом, напитаться деревенской сибирской жизнью. Грубо говоря, июль на это уйдет. В августе, наверное, в Крым. Крым мне больше подходит, чем Кавказское побережье. В Крыму суше, климат напоминает мою родную Туву. И пишется более или менее…
В Екате тоже климат нормальный — не слишком жарко и не слишком холодно. Подходящий климат…
Начало «Непрощенного» нравится. Правда, Нагиев сразу играет положительного героя — на работе он честный, идет на конфликт из-за дефекта в проекте: «Я строю либо хорошо, либо не строю совсем». Нагиев такой осетин-осетин — глазами сверкает, подбородок выпячивает, но в каждом движении, слове виден сериальский Физрук.
Да, не умеют наши актеры перевоплощаться. Или их не заставляют. Вот Евстигнеев, Евгений Леонов — вроде никакого грима особого, а во всех ролях — разные…
Сильно, когда Нагиев-Калоев ожидает жену и детей в аэропорту, смотрит на табло, и вдруг рейс исчезает с этим жутковатым шелестом. Табло не электронное, а… Где из квадратиков набираются буквы и цифры… Лень снова лезть в Интернет, чтоб узнать, как это правильно называется.
Ну и сцена, когда ожидающим сообщают о катастрофе.
А потом то, во что трудно поверить: герой вскакивает после обморока, покупает билет и летит к месту крушения. Прибывает, когда обломки еще дымятся, на земле лежат трупы. И его пускают искать погибших. Он находит бусы дочки, а потом ее саму…
Ставлю фильм на паузу, смотрю в статье о реальном Калоеве.
«2 июля 2002 года, узнав о случившемся, Калоев из Барселоны сразу вылетел в Цюрих, а оттуда — в Германию в Юберлинген, где случилась катастрофа. Сначала полицейские не хотели пускать Виталия к месту катастрофы, но когда он объяснил, что там его жена и дети, — пропустили. По словам Виталия, его дочь Диану нашли в трех километрах от места падения самолета. Согласно документальному фильму канала National Geographic, Калоев сам участвовал в поисковых работах и нашел сначала порванные бусы Дианы, а затем и ее тело».
Что ж, поверю. Ладно…
Дальше герой скорбит. Уходит с работы, отращивает бороду, живет в большом доме. У него сестра, которую играет Роза Хайруллина. Играет тоже, как и другие роли — в «Орде», «Ольге», «Как я стал», «Кислоте», «Содержанках».
Герой ждет извинений от диспетчерской компании, которая управляла движением, лично от диспетчера, из-за ошибки которого самолеты столкнулись. Но ему обещают компенсацию, глава компании ведет себя предельно цинично: «Мы хотим помочь вам перевернуть эту страницу»…
В итоге Нагиев-Калоев узнает, где живет диспетчер, приезжает к нему в Швейцарию. Хочет поговорить, но диспетчер грозит вызвать полицию, выбивает из рук героя фотографию жены и детей. Герой бьет его ножом.
Его арестовывают. Камера, суд, приговор. Глава компании в конце концов, на ломаном русском, признает их ответственность и просит прощения у семей жертв.
Через два года после суда героя освобождают, он возвращается на родину. Он не победитель; журналистам признается: «С Богом я поссорился». В финале сидит в пустом доме, тикают ходики… А еще через полгода подбирает бездомного котенка. Ну это уж грубо, ребята…
Что ж, хотелось бы психологичней, сложней. Чтоб глава компании был не таким циничным, диспетчер бы мучился совестью. Некоторая плакатность очевидна.
Так, перекур, и фильм со Шварцем.
Вместо солнца багровая полоса на горизонте. Или багряная… Что это значит? Кажется, в теплое время года такой закат предвещает назавтра жару. А в холодное — мороз. Надо погуглить…
С лоджии видна стена-панель «Ельцин Центра». Сейчас она голубая. Красиво — багряный закат и голубая панель. На самом деле до «Ельцин Центра» больше часа ходьбы, но высота скрадывает расстояние.
Про него много говорят и пишут плохого. Даже не о том, что в нем происходит, а о самом его существовании. И винят местных. Как будто они сами этот «Ельцин Центр» построили.
Мало кто вспоминает, что он появился благодаря указу тогдашнего президента Медведева. На открытии присутствовали и Медведев, и Путин, управляется он из Москвы. Но шишки сыплются на екатеринбуржцев. Типа, славите Ельцина. Да никто не славит. Но и представить Екат без Центра уже невозможно: очень многое происходит в нем. Я лично считаю Ельцина преступником, но в «Ельцин Центр» хожу. Что ж делать…
Завариваю чай, отрезаю кусок колбасы, кусок сыра, отламываю багет. С тарелкой и чашкой возвращаюсь в кабинет. Включаю «Последствия».
Начало один в один сходится с нашим. Вернее, наше с их, так как их фильм вышел на год раньше. Понятно, что по реальным событиям, но так уж копировать нельзя бы. Хронология, сюжетные повороты… Только у американцев героя зовут Роман Мельник (русский, из Самары, но работает в США), он занимает должность помельче, разбиваются жена и беременная дочь, а не жена и двое маленьких детей, и рейс не в Барселону, а в какой-то американский город. В остальном же абсолютное совпадение.
А вот трактовка образа диспетчера отличается. Он, по сути, не так уж сильно виноват — к трагедии привела цепь случайностей. Но диспетчер искренне переживает — плачет, у него начинается психическое расстройство, его подвергают обструкции, как принято в Америке. Он меняет имя и переезжает в другой штат, устраивается на новую работу. У него другая жизнь, но это не избавляет его от угрызений совести; он пребывает в постоянном страхе, вынужден жить отдельно от жены и сына. То есть герой Шварца, втыкая в него нож, делает ему благо.
Шварца-Мельника осуждают на десять лет, которые он отсиживает.
В финале приходит на могилу жены и дочери. Там его подстерегает сын диспетчера с пистолетом в руках. Шварц-Мельник говорит, что сожалеет о том, что сделал. А сын диспетчера отвечает: «Я не убью вас. Меня воспитали иначе. Уходите». Шварц-Мельник говорит «прости» и уходит.
Получается, теперь он, престарелый, одинокий, остаток своей жизни будет страдать куда больше, чем раньше: его пощадил сын убитого диспетчера. Великодушно пощадил.
Наш фильм показывает, что закон «кровь за кровь» иногда допустим (это косвенно продемонстрировали швейцарские власти, выпустившие Калоева достаточно быстро), а американский убеждает: ни в коем случае не мстите, вам же будет хуже.
В общем, что-то такое… А Шварценеггер сыграл неплохо. Неплохо… Но и не отлично. Прорывом эта роль по крайней мере не стала…
Что ж, перекурить и навалиться на повесть. Страницы три. А потом — «Игра престолов». И спать. Почти десять, блин.
А что за третий фильм? Немецкий… «Полет в ночи. Катастрофа над Уберлинген». Он снят почти на десять лет раньше этих… Конечно, весь не буду смотреть, но глянуть, какой там у них герой. Чисто внешне.
Ссылок полно, а самого фильма нет. Вместо него — потоки рекламы. Суки, мошенники…
Копирую название на немецком и вставляю в поисковик «Ютуба». Там тоже фильм целиком не обнаруживается, зато есть несколько фрагментов. Столкновение… Сцена, где герой приходит к диспетчеру. Вот откуда наши взяли такую внешность. Невысокий, с широченной бородой и бритой головой, в каком-то плаще-брезенте. Разговор, выбитая фотография, удары ножом прям продублированы.
И те и другие, понятно, опирались на документальную основу, но… Ну вот взял бы я и написал что-нибудь почти теми же словами, в том же стиле, как у предшественника. А когда бы меня стали уличать в повторе, сказал бы: ну я же писал по следам реальных событий, как и предшественник. Меня бы наверняка назвали плагиатором. А тут — тишина. Или не тишина?
Нет, нет! Только не новый поход по лабиринту… Закрываю «видео», смотрю новости в «Яндексе». Что там случилось новенького. Напоследок. И — за повесть.
Без новостей тоже нельзя. Целый день в Интернете, а словно в герметичной кабине, почти не пропускающей звуки извне. Доносятся какие-то обрывки…
«Политолог Наталия Елисеева направила заявление в Следственный комитет по поводу эссе писательницы Елены Чижовой, опубликованного в швейцарской прессе».
Так это эссе, а не интервью, как писали утром…
«Чижова полагает, что Сталин способствовал плану Гитлера уморить Ленинград в блокаде. По мнению писательницы, Сталин испытывал неприязнь к Ленинграду. Также Чижова пишет: “Нет другого объяснения тому факту, что во время блокады целые поезда вооружений с ленинградских заводов ехали на “материк”, в то время как Сталин и его сообщники даже не снабжали город минимальными запасами”.
Политолог Елисеева считает, что за такие слова писательницу надо привлечь за публичное распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы России. На своей странице в социальной сети политолог написала: “Друзья! Мое обращении в СК вызвало шквал эмоций! Половина меня поддержала, спасибо вам. Остальная половина прокляла, это на их совести. Я как вела свою линию, так и буду вести. Так победим!”
Добавим, что лидер думских коммунистов Геннадий Зюганов уже заявил, что считает высказывания Чижовой омерзительной провокацией и кощунством. Так же выступил и писатель Николай Стариков. Он назвал текст Чижовой пропагандой лживых идей.
Статья “Реабилитация нацизма” подразумевает наказание в виде штрафа, либо принудительные работы, либо лишение свободы на пять лет».
При чем здесь реабилитация нацизма?.. Так, не буду размышлять даже. А то доразмышляюсь, еще на эмоциях писану в «Фейсбуке» что-нибудь. Получу по мозгам. Вообще у очень многих какое-то недержание. О каждом пуке сообщают миру, любую бредятину выносят на свет. За некоторых стыдно просто.
«Картины художника Ивана Айвазовского, предположительно находившиеся на борту затонувшего у побережья Крыма парохода “Генерал Коцебу”, могут быть утрачены. По словам руководителя экспедиции Романа Дунаева, для подъема артефактов необходимо провести сложные работы, из-за которых целостность картин ставится под удар».
О, а это интересно. С детства люблю про затонувшие корабли, сокровища, клады.
«Операция по подъему артефактов с затонувшего более 100 лет назад у побережья Крыма парохода “Генерал Коцебу”, в числе которых могут находиться картины художника Ивана Айвазовского, приостановлена.
“Велика вероятность, что при подъеме мы их утратим. Хотя шанс сохранить всегда есть”, — приводит слова руководителя экспедиции “Нептун” Романа Дунаева ТАСС.
По данным издания, на борту затонувшего в 1885 году судна предположительно находятся фрагменты более 10 картин, в том числе и кисти Айвазовского. При этом, по словам Дунаева, авторство произведений пока не подтверждено».
Ну а почему они считают, что это картины Айвазовского? Опять желание сенсации?
«Затонувший пароход “Генерал Коцебу” находится на 40-метровой глубине в 12 милях от мыса Тарханкут на западе Крымского полуострова. Он был обнаружен археологами Черноморского центра подводных исследований в 2015 году. Считается, что судно было построено в Англии в 1866 году и принадлежало Российскому обществу пароходства и торговли. Свое название оно получило в честь губернатора Новороссии генерала Павла Коцебу.
По данным СМИ, “Генерал Коцебу” стал первым пароходом, который прошел по Суэцкому каналу в ноябре 1869 года. Среди тех, кто находился на его борту, был и Айвазовский. Художнику было поручено запечатлеть церемонию открытия канала и сам канал. 16 апреля 1895 года судно столкнулось у мыса Тарханкут с транспортом Черноморского флота “Пендераклия”, в результате чего затонуло».
Выше был 1885 год, а тут 1895-й. Задолбали эти журналистские борзописцы. Не проверяют, не вычитывают. Вот кому нужно штрафы впаивать.
Открываю «Википедию». Набираю «Пароход Генерал Коцебу».
«16 апреля 1895-го»… Ну да, Айвазовский плавал на нем на открытие Суэцкого канала. Есть его картина «Суэцкий канал». Она сохранилась… Сложно представить, что Айвазовский подарил пароходу несколько своих картин. Хотя ведь он был страшно плодовитый. Где-то встречал, что его картины на аукционах стоят не так уж дорого.
А сколько картин он написал за жизнь?
Быстро нахожу ответ: около шести тысяч.
А сколько прожил?
Восемьдесят два года. Родился в тысяча восемьсот семнадцатом, а умер в девятисотом.
И какова, получается, частота выдачи произведений?.. Включаю настольную лампу, нахожу в ящике калькулятор… Восемьдесят два на триста шестьдесят пять. «29 930». Гм, не так уж много… А я сколько дней прожил. Примерно. Сорок семь умножаю на триста шестьдесят пять. Семнадцать тысяч сто пятьдесят пять.
Я стал писать всерьез в пятнадцать лет. Сорок семь минут пятнадцать. Тридцать два. Умножаем на триста шестьдесят пять. Одиннадцать тысяч шестьсот восемьдесят.
Одиннадцать тысяч шестьсот восемьдесят утр я просыпался с мыслью: «Надо писать!» Даже с глубочайшего бодунища. Корчился на кровати и думал: «Надо писать!» Собирался в школу и думал: «Надо писать!» Вскакивал по команде: «Рота, подъем!» и думал: «Надо писать! Надо найти угол в казарме и писать». Трахался, завтракал, вез дочек в садик и школу, женился, шел в суд на развод, снова женился, шел на работу, летал в самолетах, ездил в поездах и думал: «Надо писать! А мог бы писать! Надо закончить с этим со всем, сесть и писать!» И сейчас так же. Брожу по этому бессмысленному интернетовскому лабиринту и думаю, убеждаю себя: «Надо!..»
Айвазовский родился и умер в Феодосии. Кажется, там и прожил почти безвыездно. Правильно. Не распылялся по свету…
Я бывал в Феодосии раз пять. Хорошее место. Мне там писалось…
У Чехова встречал, что Айвазовский преклонялся перед Пушкиным, но не читал его. И вообще никого не читал. Может, так и надо.
А они ведь были знакомы. В смысле, Чехов с Айвазовским. И с Пушкиным Айвазовский тоже был знаком. Если память не изменяет.
Где они могли встретиться? В Феодосии? Пушкин ведь туда заезжал. Я видел табличку на одном доме: «Здесь ночевал Пушкин»… Когда он посетил Крым? В двадцатом году? Но тогда Айвазовскому было года четыре. Может, на коленках посидел у Александра Сергеевича. Родители-то богатыми были, городская элита…
Набираю «Пушкин и Айвазовский». Натыкаюсь на статью «Айвазовский, Пушкин, Репин».
Она построена по принципу вопрос — ответ. Много иллюстраций… Читаю:
«Айвазовский был знаком с Пушкиным?
Да. И это знакомство очень похоже на то, как на лицейском экзамене в 1815 году Державин, на пороге смерти, благословил юного Пушкина.
В сентябре 1836-го на выставку в Академию художество… — Господи, и здесь опечатки! — заглянул Пушкин, где ему представили 19-летнего Айвазовского — как одного из талантливейших академистов. А уже в феврале 1837-го Пушкина не станет.
Эта встреча запала Айвазовскому в душу. Через 60 лет, в 1896-м, в письме он вспоминал ее в подробностях:
— В настоящее время так много говорят о Пушкине и так немного остается из тех лиц, которые знали лично солнце русской поэзии, великого поэта, что мне все хотелось написать несколько слов из своих воспоминаний о нем. Вот они: в 1836 году, до смерти за три месяца, именно в сентябре, приехал в Академию с супругой Натальей Николаевной на нашу сентябрьскую выставку Александр Сергеевич Пушкин. Узнав, что Пушкин на выставке, в Античной галерее, мы, ученики Академии и молодые художники, побежали туда и окружили его. Он под руку с женою стоял перед картиной Лебедева, даровитого пейзажиста. Пушкин восхищался ею.
Наш инспектор Академии Крутов, который его сопровождал, искал между всеми Лебедева, чтобы представить Пушкину, но Лебедева не было, а увидев меня, взял за руку и представил меня Пушкину, как получившего тогда золотую медаль (я оканчивал Академию). Пушкин очень ласково меня встретил, спросил, где мои картины. Я указал их Пушкину; как теперь помню, их было две: “Облака с ораниенбаумского берега моря” и другая — “Группа чухонцев на берегу Финского залива”. Узнав, что я крымский уроженец, великий поэт спросил меня, из какого города, и если я так давно уже здесь, то не тоскую ли я по родине и не болею ли на севере. Тогда я хорошо его рассмотрел и даже помню, в чем была прелестная Наталья Николаевна».
Чехов был язвительным господином. Читал Айвазовский Пушкина. Да и много кого наверняка читал. Может, специально Чехова подкалывал: чего мне, типа, вас читать, современных пигмеев?
«А еще причина этой любви, конечно, в том, что Пушкин бывал в Крыму, зарифмовал в его честь несколько строк, а 16 августа 1820 года заглянул даже в Феодосию — родной город Айвазовского».
Очень рад, что не ошибся в годе пребывания Пушкина в Крыму…
«Айвазовский носил бакенбарды, чтобы быть похожим на Пушкина?
Нет. Во всяком случае, сам художник в этом никогда не признавался, да и мода такая была. Но современники находили, что Айвазовский похож на Пушкина! Вяземский писал Погодину перед визитом Айвазовского в Москву: “Знаменитый наш живописец Айвазовский желает с Вами познакомиться. Кроме отличного таланта, имеет еще одно особенное достоинство: напоминает наружностью своею нашего А. С. Пушкина. Угостите его в Москве и за талант и за сходство…”»
Да, реально похож.
Стук в дверь. Входит жена:
— Любимый, пойдем смотреть? А то меня уже рубить начинает. Засыпаю реально.
Проколола резкая и острая досада. Прошила мозг, длинной иглой-спицей вошла в грудь. Я даже испугался за сердце.
Досада не на жену, скорее, а на то, что вот день-то действительно кончился. Кончился, пора спать, а сделано… Ничего, по сути, не сделано. Да просто ничего, без всякого лукавого «по сути».
— Да, любимая. Три минуты. Можно?
— Угу… Я жду в кроватке.
Вместо того чтобы открывать тетрадь, скольжу по строкам на экране ноута. Дочитать-то надо.
«Всех Пушкиных на картинах Айвазовского написал Репин?
Нет. Только на одной. Айвазовский изобразил, как сошлись волна и камень, а Репин — самого поэта. В свойственной ему уничижительной манере о своем участии в создании картины “Прощание Пушкина с морем” Репин отзывался так: “Дивное море написал Айвазовский… И я удостоился намалевать там фигурку”. Инициатива написать картину в четыре руки принадлежала Айвазовскому.
А вот собственно портрет Пушкина Репину не дался. Вот что рассказывает об этом в своих воспоминаниях Корней Чуковский:
— …Необходимо напомнить, что я познакомился с ним (Репиным. — Ред.) лишь за двадцать пять лет до его смерти, когда талант его был на ущербе. Но воля к творчеству осталась в нем та же».
Взгляд отскакивает как обожженный вспышкой. Смотрю в стену перед собой, промаргиваюсь. Вот те слова, которые словно искал весь этот день. Страшные слова, но как точно составленные: «Талант его был на ущербе».
Талант его был на ущербе…
Не закрывая окна, закладки, опускаю крышку ноута. Встаю, выключаю настольную лампу, рысцой бегу на лоджию.
— Не торопись, — слыша мои шажки, говорит жена.
Я не отзываюсь. Прикрываю дверь, закуриваю.
Ночной ветерок приятно обдувает лицо. Моргаю и чувствую, как устали глаза. Если их зажмурить, а через несколько секунд открыть, то кажется, что ослеп. Ничего не различаю. Потом зрение возвращается. Огни, силуэты зданий, деревьев, черные пятна на темном небе — облака…
Надо снова таблетки с черникой пить. Может, капли купить какие. У жены лучше не спрашивать — станет волноваться… Да, надо помочь глазам. А то…
Талант его был на ущербе, но… Как там дальше? Но творить он стремился по-прежнему… Нет, по-другому. Не так…
Главное-то не это, а: познакомился за двадцать пять лет до смерти, а талант его был на ущербе… За двадцать пять лет до смерти талант уже был на ущербе…
Тушу окурок. Не тушу, а зло давлю в пепельнице. Накурил мало, не стоит тратить пакетик. Пусть лежат…
Иду в туалет. По пути говорю, стараясь сделать голос бодрым:
— Любимая, я зубы почистить — и к тебе.
— Да. Я уже загрузила серию.
— Я быстро.
После умывания вспоминаю, что не приготовил воду на ночь. Заворачиваю на кухню, наполняю кружку водой из кувшина-фильтра. Ставлю на прикроватную тумбочку рядом с новой книгой Захара Прилепина «Некоторые не попадут в рай».
Ложусь. Целую жену. Она ставит на мои колени свой ноутбук. Нажимает «плей».
Долгие титры. Музыка, сильная, но уже приевшаяся, спецэффекты, давно надоевшие…
Кошусь на книгу. Прочел половину и остановился. Не то чтобы не пошло, а как-то… То фильмы перед сном, то выпивший, то просто устанешь непонятно из-за чего… Но в конец заглянул. Там числа стоят, когда начал, когда окончил. Если верить им, писал всего месяц. Большую книгу писал всего месяц. Значит — перло. Не мог не писать. А я, получается, могу…
— Ты смотришь? — что-то наверняка чувствует жена.
— Конечно. И очень внимательно.
Прошлая серия была посвящена битве с белыми ходоками. Зрелищно, но как-то нетрогающе душу. Может, потому, что знаешь: прототипов у всех этих персонажей не было. Зрелищная сказка.
А теперь они пируют. Одичалый с рыжей бородой подкатывает к бабище-рыцарю, но она не хочет, и одичалого уводит молоденькая брюнетка. Симпотная…
Персонажи пьют вино, много говорят, непонятно шутят.
— Как поработала? — спрашиваю жену.
— Так, если честно. — Кажется, ей теперь тоже не очень хочется смотреть. — Целый день в инете залипала.
— Да?.. И я… В каком-то в натуре залипе последнее время.
Блондинка Дейнерис требует вести войска в Королевскую Гавань. Ей нужно убить Серсею и сесть на железный трон. Ее просят дать войскам отдых…
Не могу сосредоточиться — мысль крутится вокруг этого залипа. С каждым витком нарастает тревога.
— А что если нас сглазили?
— В плане?
— Ну, что мы с тобой такие писучие, успешные. И вот кто-то так крепко позавидовал и сглазил. Или специально.
Жена усмехается:
— Сглазить можно только того, кто этого боится.
— Да?.. Нет, любого можно… А ты не боишься, что в любой момент ниточка оборвется? Ну та, на которой держится способность писать, талант, удача. И больше — ни страницы настоящей…
Она не отвечает. Наверное, мой вопрос показался ей слишком наивным. Вспоминаю слова из ее давнего интервью — прочитал года четыре назад, когда только познакомились. Хотел узнать, что это за дерзкая девчуля, которую все называют потрясающим драматургом, залез в Интернет. Наткнулся интервью, где было примерно такое: на вопрос журналистки, важно ли в ее деле вдохновение, моя будущая жена ответила: «Какое еще вдохновение?! Садись и пиши!»
— Боюсь, — говорит она сейчас. — Очень боюсь.
Страха в голосе нет, но и иронии тоже.
— Ну вот… Слушай, может, рассказ написать о человеке, который все время читает всякую муть, смотрит ролики. Мучается, а отлипнуть не может… А? И назвать — «В залипе».
— Как? В залипе? Достанется тебе за такое название. Сразу переиначат.
— Во что?
— Догадайся.
— В залупе? Ну и по хрен. Хотя, наверное, это и правильно. Есть высший смысл… Бывает состояние: в шоколаде, бывает: в жопе. А теперь будет: в залипе. Может, этим и останусь в русской литературе. Или психиатрии.
— Попробуй.
Теперь же тон ее кажется насмешливым, я объясняю:
— У меня так бывает: пишу о человеке, который совсем без денег, имея в виду себя, и — бац! — появляются деньги. Пишу, что все ужасно, а когда текст уходит на публикацию, жизнь налаживается. Может, и здесь так же: вот опишу подробно этот день, когда с утра хотел писать, а сам… — Я еще не запомнил то слово, которое сделал названием будущего рассказа. — Сам, ну, залип… Напишу, и подобного дня больше не повторится. Как думаешь, возможно же?
— Да, любимый, наверное. — Жена ставит фильм на паузу, закрывает ноутбук, обнимает меня; мы долго целуемся, гладим друг друга. Потом отваливаемся каждый на свою половину нашей широкой кровати. Некоторое время лежим в тишине и темноте.
Ну, не совсем темноте — даже сквозь шторы свет города пробивается мощно.
— Нужно плотные купить, — говорит жена, и я не удивляюсь, что она тоже думает о шторах; такое часто случается. — Такие, как в отеле в Москве. Помнишь?
В апреле мы недели две прожили в Москве. Были на театральном фестивале. Я как муждра — муж драматурга.
— Помню… Купим.
— Но шторы — дорогое удовольствие. Мы за эти двадцатку отдали.
— Ничего. Спокойный сон важнее.
— Любимый.
Снова целуемся. Снова некоторое время лежим в тишине.
— Что, досмотрим как-нибудь?
— Да. — Открываю ноутбук, вбиваю пароль жены, включаю фильм, отмечаю, что осталось двадцать семь минут.
Дотерплю.
В сериале — бой. Гибнет второй дракон, корабли северян идут ко дну, как мыльницы. А мои глаза слипаются. Я не хочу сопротивляться сну. Главное — не захрапеть. А то жена станет будить или выключит, и завтра нужно будет досматривать. И потянется что-нибудь: а что еще написал этот Рики Мартин или как его, автор книг, по которым сняли «Игру престолов»? Откуда пошли эти мифы о драконах? Каков бюджет последнего сезона? И тому подобная муть…
Засыпаю успокоенным. В голове роятся Айвазовский, Елена Чижова, джунгли Амазонии, брюнетка, пошедшая с одичалым, пепельница, которую вопреки традиции не освободил от окурков, пятно Шарташа, Роберто Карлос, забивающий один и тот же гол со штрафного. Все это надо сейчас, во сне, собрать, слепить в комок и похоронить.