…и тогда она решила, что просто сможет от этого сбежать
от
вспышек справа, вспышек слева, опознанных летающих объектов в небе, толчков из-под земли, комет, что приближаются к земле, от новостей и сообщений, от ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ РАСПРОСТРАНЕНО, от стука в дверь, от грома за окном (салют или хлопки, которые не взрывы), от планов на беспланье, от надежд на до, от всех сетей, которые утаскивают глубже в море, от волн, которые если отступают, то только для того, чтобы собраться с силой и стать девятым валом, от вала страхов, которые сметают жизнь, от жизни в страхе
и тогда
пальцы выпутались и разорвали асоциальные сети, пальцы побежали по экрану, пальцы запрыгнули на страницу с больше не дешевыми авиабилетами, пальцы ткнули в точку на том конце света
и тогда
руки собирали рюкзак, всегда рюкзак, никогда чемодан, что тянет руки вниз, руки укладывали: смену белья и носков, пасту с щеткой, шампунь твердый, чай черный, чтобы не спать, чай ромашковый, чтобы уснуть, подушку и маску для сна, одноразовую книжку в самолет – все одноразовое, чтобы не тянуло руки, чтобы не тянуло вниз, чтобы бросить в гостинице или даже на подлете к ней – там, в кармане переднего сидения с надписью debris (препятствия или уже обломки?)
и тогда
она летела, опережая время, – восемь часов в небе, восемь часов разницы с Москвой, восемь часов без сна, ведь стоит закрыть глаза, как мир изменится, как мир снова убежит вперед, а то и вовсе исчезнет, и она бежала все быстрее, пропуская постылую ночь, доживая к рассвету, наступая на здесь и сейчас без надежд на вчера и на завтра
и тогда
ноги побежали, удваивая норму шагов, – сначала вдоль океана к горам, которые то показывались, то прятались снова, и как бы быстро она ни бежала, горы все равно убегали быстрее – не оставаясь на месте, а отдаляясь с каждым шагом, так что казалось, бежать нужно от них, а не к ним, и бега всех ног не хватало
и тогда
она поднялась в небо на вертолете, чтобы снова бежать не ногами. И там, оказавшись на краю света, стоя на вершине вулкана у самого жерла вдруг поняла, что бежать больше некуда – только вниз, и она сбежала на край света только, чтобы избежать его конца, но все это время она бежала в пространстве, а надо было – во времени, пусть даже и без синей будки, которая изнутри кажется больше, чем снаружи, так что она загадала желание:
переверни доску, смести границы, смешай черное и белое, положи мат перед шахом, свергни королеву, дай сходить на три клетки назад —а время обрати в место
и она сделала шаг с края света
и полетела вниз
она запрыгнула в последний вагон 2021 года, который летел по Большой кольцевой линии, а из туннеля виделся просвет:
ты знаешь одно – твое время летит, и по кольцу движение пойдет обратно, и человек усадит паразита в клетку шприца, а значит он из клетки выйдет сам, и жизни ход еще способен развернуться – всего-то надо что: открыть границы и закрыть больницы, позволить людям вновь в дохнуть без маски, и так вернется старый добрый мир – но поезд встал: движенья дальше нет, пора освобождать вагоны –кольцо вдруг распрямилось, а на прямой отрезан путь вперед, и тот туннель вел лишь к глухой стене, так что и конница, и рать сгрудились на платформе, а ты слонялась не у тех дверей – свалилась на и по пути
и рухнула в машину, которая гнала 9 марта 2020 по трассе Дон-Москва:
и воздух теплый, быстрая река, и трое суток вы без сна, еще не ведая, что позади остался мир вчерашний, а впереди как будто ничего и нет – дорога в календарные двадцатые, что начались китайским новым годом и не закончились столетие назад, и вечеринок больше никаких, и скоро знать не будете, с кем встретитесь ли вновь когда-нибудь еще, а год уже родился и разинул рот – услышь мой рёв и заплати долги – и рев польется и затопит всех, горшочек не вари, побойся хоть кого-то из богов– ну а пока была лишь эта трасса и гонка с жизнью на опережение, и вот мелькает знак «проезда нет», так что
она нырнула в поезд Таллин-Москва начала июля 2018 года:
купе, вагон, футбол, фурор, финал без двух голов, и мяч перелетает все границы – пал Вавилон, смешенье языков, людей и ног, и всё ради какой-то мушки, что мечется в экране: на паузе вражда, врата открыты – будь как дома, путник, ты мне соперник, а не враг, а хочешь в гости и, быть может, просто чаю? и если б мне платили каждый раз, когда мы не воюем, то я бы ночевала на Никольской, где люди всех мастей, а пики спрятаны – нет рождества, но перемирие случилось, и где теперь найти те ссылки, чтобы перейти и просто оказаться там, не угодив в другую ссылку, а мяч вдруг покидает поле и отправляется в свободное падение, и ты за ним
оказалась на севастопольском пароме лета 2013:
и улыбайся, улыбайся, ведь белый город тих, а море не черно, и невесомо время, позади пять лет – из пешки в дамки, диплом, пусть и не красный — синий, как вода, что плещется под килем, где только зачинался дивный мир, который обновляться будет чаще, чем курс валют на стойке – будь же стойкой, а бухта пока прячет корабли, упрашивая гибель отступить, но гибель как медуза – уйдет одна, пригонит три взамен, и в судне течь, и нет там капитана, но можно сесть на шлюпку и сбежать вперед – или назад, как делала она– сама, сама, сама, сама
и угодила в кабинку канатной дороги, которая плыла над Мозелем в декабре 2012:
и ты уедешь туда, где большая вода: вчера был Люксембург, сегодня Кобленц, а завтра карта мира что колода – тяни как наугад, и хоть в Париж, хоть в Вену, хоть домой, билет за 20 евро на Ранэйр, два репетиторства (English, Eesti, Deutsch) – и можешь выбирать; перед тобой расклад дорог – по скидке молодежной карты флеш рояль, и ты сама – эта колода: собирай что хочешь, ведь мир тебе открыт, послушен, и страха нет, есть только путь над бездной, но если страха нет, то нет страховки, есть канат, который рвется там где dünn – и вдруг кабинка улетит nach unten?
и запрыгнула в уходящий автобус Псков-Тарту сентября 2010:
не враг, но и не друг – не бойся, но не отрекайся, ты гость, чужак, чужачка– võõras, ära tule! — и белые колонны ülikooli, и «а зачем вам к нам?», и городок в три шага (а на четвертом ты уже на talu), и Erasmus, и ратушная площадь, где фонтаном каждый день целуются студенты, а ты целуешь отражение скайпа – милый — armas, –осталось потерпеть совсем чуть-чуть, ведь это только на семестр, но в нем другая – teine –жизнь, и ты теперь всегда другая, для своих ты võõras и не своя для этих–вечная рустонка, которая застряла на мосту, окрашенном уже природой в сине-красно-черно-белый, а под ним бежит Нарова, так что прыгай –hüpa! –вниз
она оказалась на Воробьевых горах в июле 2009:
пока ваш город спит, ты просыпаешься –здесь всё и начнется: ты мафия, он комиссар, Горький с Гексли — так и поведется, водить за нос не выйдет, он выведет к воде, да, этот самый, the one, с которым будет все: и Muse в наушниках, и слезы, и война, и одно сердце, небо пополам, и расстояние не означает расставание, и воспитание чувств, и рай без шалаша, и дом, который не о стенах, но это дальше, дальше, а сейчас – рука, что тянет вверх, и разговор двоих, который не прервется 5000 лета дней, но руки распускаются – и ты
упала на теплоход школьного выпускного в июнь 2008:
мы учились, мы влюблялись, но прозвенел звонок прощальный, так что будем друг друга любить, ведь завтра нас всех расстреляют – сначала из колонки, потом из мальчика с гитарой, того, который не позвал, хоть ты ждала, и в телевизоре вдруг мяч, который угодил на десять лет назад, и все отцы кричат, а он летит – нога к ноге, и облетает Нидерланды, и 3:1, а в вашу пользу это лето жизни, которое вот только занялось и обещает много – свои-чужие царства, и коней, и покорение столиц, но за морями раздается грохот – пузырь немыльный лопнул, побежало домино, а чаша олимпийского огня вдруг переполнилась и заполыхала, и падает столица, а три восьмерки складывают вечность, и лето замерзает, а теплоход не топит льды, встревая между ними, и
она летела на велосипеде в весну 2007:
на кедах три полоски, в плеере три песни — Muse, как и у всех, кто-не-как-все, cause I want it now give me your heart and your soul, истерика подслушана в рекламе, кино по СТС дает рецепты жизни, и рано думать, что там будет дальше, ведь шоу нет, как нет ютуба, только новенький ВК, где граффити живут на стенах, а Дуров стену снес, никто не воздвигает новых, и значит некому с них пасть, а в телевизоре большие гонки, где каждый может стать царем горы – so come and check it, проверь свою медаль на зуб, иди гулять с друзьями, которые как будто бы с тобой на вечность, но одна вдруг скажет «пройдет и это, а мы поймем не сразу», и больше вы не soul of my soul, blood of my blood, и колесо спускает дружбу, а ты бросаешь руль и летишь вперед-назад с закрытыми глазами
и она оказалась в поезде Самара-Симферополь летом 2005:
останешься здесь, хочешь или нет: три дня, две ночи – и один сосед, показывает фокус с дамой, хоть не настоящей, а пиковой, но настоящий фокус на границе, в пространстве между (ты снова между – страна рождения еще не означает страну родную), и ты опять застряла на мосту, который здесь не строят, там горит, – где ваши документы, паспорт нерабочий, ты, девочка, одна, где разрешение на пересечение, иначе не пройдешь – здесь черное, там белое, и никаких оттенков, запоминай на будущее, пригодится вскоре, границы для того возведены– и хоть обхлопайся ресницами, стены не перелететь – пожалуйста на выход, сиди на станции, звони родным и снам о теплых берегах
из зала ожидания она упала в феодосийский декабрь девяносто-с чем-то-года
там за горами, за лесами есть страна, а в ней весна всегда – пусть и декабрь, но море не волнуется, а лебеди летят по небу синему, загадывая лето, цветы готовят роспуск без расстрела, и ты пока еще цветок, ты лучшая снежинка в хороводе, шустрее всех английский, утром танцы, вечером фоно, а между делом конкурс мини-мисс чего-то, и только в перерыве где-то жизнь, и нужно петь и танцевать всех лучше, чтоб стать Снегуркой, получить корону, и ты пытаешься бежать быстрее, но круг не разомкнется, руки держат крепко и ты, уже снегурка, таешь в южном солнце и
оказалась в первом воспоминании
садик – это садик, в садике едят
дети – это дети, в группе семь ребят
ты прыгаешь и скачешь — и ничего не значишь
и там она хотела бы остаться, но удержаться уже не могла, ведь время все сжималось, ускоряясь, и тогда она упала на четвереньки, и тогда она поползла по коврику к маме, и тогда она упала в маму, и там, внутри, она падала и падала, расщепляя гены отца своего и матери своей, и наконец распалась окончательно, и оказалась там, где страха нет, ведь там нет ничего, и мир был пуст, и тьма была над бездной, и оказалось, что от мира нет защиты лучше, чем не быть — полет наш ненормален, ведь ненормален мир, но если ты летишь на опережение, то рано или поздно расшибешься
она открыла глаза – и вернулась в осень 2023, в точку, где она собирала рюкзак, чтобы бежать на край света, чтобы избежать его конца
и наконец она остановилась
и посмотрела миру в лицо,
а он посмотрел на нее и сказал: волнуйся, замри, беги
но она осталась
стойкой.
