Осколочный июнь —

Дамоклов меч блестит,

Трепещет воздух в крыльях Немезиды.

Серпами юных лун

Спешишь сказать «прости»,

Где прошлым веком горести прошиты.

Алмазное сверло

Уже буравит магму,

Ядро огнисто жерло расщепляет.

Норильское кайло

Железным трубным махом

В сибирских скалах рубит своды рая.

Искрят ожоги брызг.

Взирает Путорана,

Космический зрачок слегка прикрыт.

Суровый обелиск,

Ковчег Теночтитлана,

До времени в узде гранитных плит.

Вибрирует струна,

Свирепый Логос бдит,

Жгуты сияний северных пророчат.

В крови растворена

Окалина беды —

И смерти лютый саван рвется в клочья.

Единомышленникам

Приспело время подвести черту,

Былые страхи перебрать на четках —

Глухую, восковую череду, —

Когда в сердцах отплясывал чечетку.

Секира рубит деловито лед,

Куски дымятся на закатном солнце.

Обыденное в памяти сотрет

Упругий слог седого пошехонца.

Стигматы-раны надо исцелять,

Извлечь засадное степное стило, —

Узреть Ивана Грозного Царя

Всея Руси, чья Воля отрядила

Снискать державе снежную Сибирь,

Прославленную Ермаковым войском.

…Московский трон проступки не забыл

И ратоборцев жаловал по-свойски…

Границы рдели в отблесках меча,

Христовы дети рубежи держали:

Ливонец, лях, пронырливый крымчак

Сполна узнали северную ярость.

В веках победа кровью запеклась —

Не меркнет подвиг Молодечной битвы,

Усобиц жала вырывал на раз,

Сверяя поступь искренней молитвой…

…Отчизна ныне принимает бой,

Клубится небо предрассветной мглою.

Веди нас, Государь, мы за тобой —

Пути прямые — будущим героям!

* * *

Июльский миг играет красками,

Приносит радостные вести.

И даже время нежно лязгает,

Где пьют ручьи степные вежды.

И воздух ягодный и пористый —

Все выше, выше облака.

И дело сказочное спорится:

Ведет уверенно рука

Иносказательно и ясно,

И силу чувствует перо.

Где вечер тихий в ночи ластится,

Готов приветить приворотно.

Где небо, выцветшее платьице,

Соцветьем звезд блеснет разлетно.

Пусть пальцы порохом мозолятся,

Где плен мизинца — дрожь наград.

Вернется сказанное сторицей

В душе увиденным сгорать

Метеоритно и вальяжно, —

Где будущее о былом.

* * *

Я отменил свой персональный гороскоп.

В упряжке пенится планетный порох.

Зодиакально прекратил пустые споры,

Пополнил арсенал алмазных скоб.

Я увеличил напряжение в сети,

Отсек секирой осьминога плети.

Уведомленно уронил досужий рейтинг

И лег на дно любую брань снести.

Меня пытались отсканировать лучом

И втиснуть в едкие клише-лекала.

Слоилась копоть несусветного нагара:

Погрешность медвежатник не учел.

Уговорить не получается навзрыд,

Навскидку высмотреть нездешний голод.

Соленый месяц успокоится не скоро,

Ему известно, где ларец зарыт.

Меняя исподволь фарватеры глубин,

Гнетет давление в издержках века.

Слегка пульсирует оценочное веко —

Как выродкам с подтекстом нагрубил.

Пусть загноятся червоточины в груди

И верный пес клыки при встрече скалит.

Всегда излечат родники сердечной яри

Присокровенные ключи теснин крутых.

Натальной карты больше нет: ищи-свищи.

Искрится детская ладонь без страха.

И где-то в логове ночей грубеет якорь

И варятся гостям густые щи.

* * *

Три года пролетят, как смерч,

И возликует первокровь.

Ты вдохновенно семиречь —

Края родные обусловь.

Надежды выверенный слог

Поют торжественно сердца.

Блестит зернистый оселок,

Бликует в синих изразцах.

Ты молод, крепок, оперен

И бодро выверяешь шаг,

Где с незапамятных времен

Отточен бронзовый резак.

Крыжовник тает на губах,

Пьянит осенней кислотой,

И луч раскосый впопыхах

Блеснет причудливо слюдой.

Смешались вести на ветру

В тугой косматый узелок,

И многолетнему тавру

Ты умозрительно изрек:

По мановению руки

Клеймо исчезни сей же час —

Приказом огненной строки,

Былыми швами не кичась.

Встречай, крылатая родня, —

Сгорает прошлое в горсти.

Готовы небеса поднять

До звезд сердечные холсты.

* * *

Афористичен этим вечером поэт:

Блистают перлы, словно лед,

И будет восхитительно воспет,

Кто в сумерках провидит наперед.

В ладонь впечатан Евразийский материк.

В груди ограненный кристалл

Среди кликуш и меченых расстриг

Оценит строки чистого листа.

Без промедлений дарит выверенный слог

Суровый глас небесных круч.

От века вертикально яр и строг

Нездешний первозданно юный луч.

Ты не посмеешь исполнений избежать

Сродни приказу на войне.

Юдоль твоя беспечна и боса —

С любимчика взыскуется вдвойне.

И не пристало на миру узнать,

Где вдохновение живет,

Где муза, полигамная жена,

Зернистый прободает небосвод.

Среди сырых неразберих и суеты

Пребудешь глыбой — глух и слеп.

И в мае расплескаются сады,

И выстудит декабрь полярный склеп.

Дважды рожденный по ночам не спит —

Тенеты пробует на вкус.

Задорно обмолочены снопы,

Но жаловать с руки остерегусь.

* * *

Из прошлого возьмем огонь,

А серый пепел на ветрах развеем.

В полярных далях стынет Оймякон,

Но точит кровь судьбу еще резвее.

Слезой инициал блестит,

Ревниво плещется пожар осенний.

Оглавлены кандальные бразды

Уральских ритуальных заушений.

Дожди косые льют не зря,

И луч весенний спрятан в мокрых тучах,

Где сполохи прозрений веселят

И радует ниспосланная участь.

За пазухой краюхи хлеб,

Ладонь хранит отмеренные тропы.

Неброский слог в сражениях окреп,

Всесильных наваждением коробит.

Пусть сорвана порой резьба

И в утлой лодке вновь пробито днище,

Но топится березою изба,

Где русская душа покоя ищет.

Весь мир в себя до крох вобрать:

Ужель бесплодна неземная сила?

Играть на солнце брызгами пера,

Где годы хрусталем припорошило.

Из прошлого возьмем огонь.

Сквозняк уносит прочь шальные хлопья.

Ты для себя сноровку узаконь —

Измерить роковое исподлобья.

Змеиная свадьба

Одиннадцать мне было лет,

Когда все кончилось.

В тот год заправски взяли след

Борзые гончие

И нас погнали, словно скот,

К степным могильникам

Нести гуртом печать невзгод —

Печаль пустырника.

Темнели глухо в скрип колес

Снега лазурные,

Где пепел забайкальских грез

Клубился урнами.

Ревниво бились об заклад

Волхвы-законники,

Где расплодились во сто крат

Чумные конюхи.

Змеиный посвист кривизной

Пометил шкурника.

Не расцвели в тот год весной

Цветы багульника.

С цепи спустил гнилой конвой

Братву разбойную,

Погибельный твердила вой

Волна прибойная…

Одиннадцать мне было лет

В прицеле осени,

Где на потребу не сомлеть

Поводья брошены.

* * *

В густой прибой угрюмых онтологий

Швыряешь на весы сырую взвесь:

Сейчас готов вердикт.

Портреты провозвестников развесь.

Снега кропят гранитные отроги,

Где камень сер и дик.

Порой в груди ни холодно, ни жарко,

Сгорает в корчах выморочный день,

Где ночь исподтишка

Прицельно бросит тени на плетень,

Поправит перья сивая цесарка

В шагреневых тисках.

Гнуть колесо, выкидывать коленца —

Ты бесподобен, ты всегда в пути —

Трепещет антимир.

Товарищ и сердечный господин

Силен благочестиво упереться

В Аляску и Таймыр.

Приручены космические вихри,

Оправдано вселенское гнездо

В чернильный перепляс.

В траншеях повторяют бусидо,

Спешат глотать любые заковырки,

Горилкой распалясь.

Кто наизнанку вывернул пределы,

Одарит расщепленный чистый свет

Дыханием своим —

Ребенком бесконечным разуметь,

Где радость то густела, то редела

Ушедшим и живым.