По белому-белому городу, отфыркиваясь, как сказочное животное, ехал троллейбус. Его догоняли снежинки, махали хмурым пассажирам за окнами, но те их не замечали.
— Какая метель! — вздыхали пассажиры. — Да еще и перед самым Новым годом! А ведь столько дел, столько дел…
— «Улица Зеленая», — объявил водитель, и в троллейбус протиснулась елка.
Она была такая большая, что полностью скрывала хозяина за ветками. В салоне запахло хвоей и праздником.
— Ой, ой, подождите, — закричали пассажиры водителю. — Не закрывайте двери! Там еще кто-то бежит!
Елка вышла из троллейбуса, чтобы пропустить опоздавших. По ступеням поднялись два сугроба: побольше и поменьше. Это были бабушка и мальчик.
Они уселись на освободившиеся места рядом с выходом, и троллейбус поехал. Елка осталась у дверей, чтобы никому не мешать, и слегка раскачивалась на поворотах, как будто разучивала какой-то танец.
— Бабуля, а я теперь принц? — спросил мальчик, когда троллейбус замер на перекрестке.
Но бабушка не ответила.
Светофор сменил мандариновый свет на зеленый, елка качнулась и дотянулась до бабушки игольчатой веткой.
— Бабуля, я принц? — снова спросил мальчик.
Но бабушка не ответила и во второй раз. Она только сильнее поджала губы и нахмурилась.
— Бабуля, я принц, я теперь принц? — теребил бабушку внук.
Пассажиры начали переглядываться. Они не понимали, почему молчит бабушка.
— Да ответьте же ребенку, — сказал кто-то из них.
И тут бабушка не выдержала:
— Да принц, принц! Вот, полюбуйтесь! — выкрикнула она и сдернула с внука вязаную шапку.
Пассажиры дружно ахнули: на голове у мальчика красовался хрустальный салатник.
— Всю душу мне вымотал, — кипятилась бабушка. — Готовлю я, значит, на кухне оливье: сначала слезами от лука умылась, потом огурчики маринованные и соленые порезала…
— Я еще свежие обязательно кладу, — добавила женщина, сидевшая за бабушкой, — совсем немного, чтобы весной запахло…
— Да-да, — отмахнулась от нее бабушка. — Вдруг слышу, шум какой-то в гостиной. Прибегаю, а там этот, как его, цирк! Представление! Внучок мой на швабре скачет и песни поет!
— Это был конь, мы в поход пошли, принцессу спасать…
— Ага, в поход они пошли… У соседей от вашего похода вся штукатурка с потолка обвалилась!
— Ой-ой-ой, — сказали пассажиры и закачали головами.
— То-то и оно, что ой-ой-ой! — Бабушка сняла шапку и размотала шарф.
— Отобрала швабру, сказала сидеть тихо и пошла дальше салат строгать — морковку там, картошку вареную…
— А вы картошку в мундире отвариваете или чистите сначала? — спросила женщина сзади.
— В мундире. Не путайте меня, — рассердилась бабушка.
— Да-да, не путайте ее, — закивали другие пассажиры.
— Так вот, строгаю я салат, и тут снова в комнате шум, и котик мой вопит как резаный. Прибегаю, а у меня это, как его, сражение! Битва! Внучок мой взял палку и на диван нападает!
— Это был дракон…
— Диван это был: двадцать лет стоял себе спокойно, никому не мешал, и на тебе — дракон! В драконе… тьфу, в диване теперь дырка, а котик чуть со страху не помер: так натерпелся, что всю колбасу со стола утащил, пока я с драконом… тьфу, с диваном разбиралась. Вот как бы я оливье без колбасы делала?
— Курочку можно отварить, — торопливо подсказала женщина сзади.
— Курочку — это хорошо, — закивали пассажиры.
Бабушка расстегнула верхние пуговицы пальто.
— Что делать, отобрала палку…
— Это была сабля…
— Отобрала палку, сказала сидеть тихо и пошла снова на кухню: салат сам себя не сделает!
— Это точно, — согласились пассажиры.
— Одолжила у соседки снизу колбасы, извинилась заодно за штукатурку, горошек зеленый добавила, яйца порезала, майонезом заправила…
— А я вот яблочко еще зеленое кладу… — не выдержала сидевшая позади женщина.
— Тсс! — зашикали на нее пассажиры. — Дайте рассказать человеку!
— Яблочко не кладу — баловство все это. Чувствую, что-то не то — слишком уж тихо. Прибегаю в комнату, а там у нас вот! — И бабушка показала на хрустальный салатник на голове у внука. — Голова в горшке!
— Это корона…
— Горе луковое — вот что это! И главное, не снимается никак: и крутила, и вертела, и маслом волосы смазывала: нет — и все! Родители вернутся из командировки, что я им скажу?
— А может, разбить аккуратно? — предложили пассажиры.
— А салат я куда положу? Нет уж, пусть доктора разбираются, да так, чтобы и голова, и салатник — все целое было.
— «Травмпункт», — объявил водитель.
Троллейбус подошел к остановке и открыл двери.
— Это же наша остановка! — подскочила бабушка и начала надевать на себя шапку, застегивать пальто и наматывать шарф. — Заговорили вы меня совсем!
— Подождите, подождите, — закричали пассажиры водителю, — не уезжайте, тут еще двое выходят!
Елка потеснилась на площадке, обняв напоследок мальчика в хрустальном салатнике и его сердитую бабушку.
— А яблочко все-таки попробуйте в следующий раз положить! — закричала вдогонку женщина, сидевшая позади бабушки.
Пассажиры оглянулись, но не успели ничего сказать: тучи разошлись, и все залило ярким светом. Снежинки перед окнами расступились, а потом полетели вслед за бабушкой и ее внуком. Сугробы и тропинка, по которой они шли, заискрились, засверкали, а от хрустальной короны на голове у мальчика стали разбегаться солнечные зайчики, как будто он очутился в калейдоскопе с цветными стеклышками.
Но и это было еще не все: за мальчиком шел конь. Пассажиры протерли глаза: точно, конь. Он сложился из улетевших от троллейбуса снежинок. У коня была длинная, до самой земли, снежная грива и такой же длинный, красивый хвост.
В то же мгновение рядом с троллейбусом остановилась легковая машина. Мужчина, сидевший за рулем, открыл дверь и осторожно вытащил из автомобиля девочку лет пяти-шести. Он держал ее на руках и щурился от яркого света, а пассажиры вдруг снова ахнули и схватились за сердце: на одной ноге у девочки была надета хрустальная цветочная ваза в форме сапожка, и от нее отпрыгивали веселые солнечные зайчики.
— Папа, а я теперь принцесса? — спросила девочка.
Двери закрылись, и троллейбус уехал.
