Маша открыла глаза. В комнате стояла кромешная тьма: ночь была безлунной, все небо затянуло облаками. От тишины звенело в ушах. И вдруг — шорох! Маша покрепче обняла любимую куклу. Все снова затихло. Но ненадолго: раздался скрежет. А за ним еще и еще. Маша задрожала. Сомнений не было: звук шел из-под кровати.
Маша затаила дыхание в надежде, что монстру надоест и он уйдет. Иногда это срабатывало. Но не сегодня. Скрежет становился все громче, все противнее. Когда к нему прибавилось тяжелое хрипящее дыхание, от которого воздух в комнате начал покрываться ледяной корочкой, Маша не выдержала и, соскочив с кровати, побежала к спальне родителей с криками: «Мама, папа, он снова пришел!» Монстр осторожно выглянул из-под кровати и широко улыбнулся.
На следующий день Маша медленно, но решительно подошла к кровати и, наклонившись, крикнула:
— Я больше не буду тебя бояться, я уже большая!
Монстр только тихо посмеялся над детской уверенностью и ночью, как ни в чем не бывало, стал пугать девочку. Сначала Маша, как обычно, молчала, а потом уверенно прошептала:
— Я тебя не боюсь, уходи!
Монстр слегка оторопел от такой смелости, но тут же пришел в себя и предпринял новую тактику. Темная, как ночь, рука с тощими скрюченными пальцами и когтями-иглами змеей скользнула на кровать и стала подбираться к Маше. Нужно было сбить с девчонки спесь, не дать ее смелости укорениться.
Приглушенный крик боли потонул в тишине. Монстр, жалобно подвывая, стал волочить ушибленную руку обратно под кровать.
— Не пугай меня больше, а то опять получишь. — Маша погрозила кулаком, вглядываясь в темноту.
Монстр почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, хотя боль уже утихла: кулачок Маши был слишком мал, чтобы нанести серьезный урон. Ее смелость ранила намного сильнее. Монстр понял — так же весело, как раньше, ему уже не будет.
С каждым днем Маша становилась заметно старше: понемногу начала читать энциклопедии, которые вскоре полностью вытеснили книги со сказками, одну за другой убрала надоевшие игрушки в ящик, так что на виду в конечном счете осталась только ее верная кукла-хранительница, и заполнила освободившееся место коробками с бисером, разноцветными ручками, альбомами для рисования, упаковками цветной бумаги, которые пустели невообразимо быстро, и еще великим множеством других материалов для поделок.
Монстр чувствовал себя неуютно и чуждо в поскучневшей комнате. Он то и дело уходил мыслями в прошлое, к беспорядку из кубиков и плюшевых зверей, к выдуманным играм Маши, за которыми ему удавалось незаметно наблюдать в течение дня. В голову невольно лезли тоскливые воспоминания об испуганном визге девочки, ее напуганном шепоте, бегстве ко взрослым в поисках защиты. Конечно, монстру все еще удавалось иногда пугать Машу: во время гроз и после того, как она втайне от родителей смотрела ужастики. Но это был позорный успех, после которого ощущалось не удовлетворение, а стыд. От этих мыслей его отрывал детский плач, появившийся однажды в квартире и звучавший в ней теперь каждый божий день, иногда без перерыва. В тот день, когда монстр услышал крики впервые, Маша почти не появлялась в комнате. Целых две недели она проводила все свободное время снаружи. А потом вдруг, наоборот, стала почти безвылазно сидеть в комнате. Ее непривычно хмурый вид озадачил монстра, и он время от времени скребся, хрипел и шуршал, чтобы расшевелить девочку.
В один день Маша вдруг села на пол лицом к кровати и с горечью сказала:
— Я знаю, ты все еще там. Выходи и забери меня.
Монстр оцепенел: ни один из детей, к которым он был приставлен раньше, не говорил ничего подобного, тем более таким странным, чересчур взрослым тоном. Маша выглядела подавленно и печально. Было очень непривычно смотреть на нее такую, ведь раньше не проходило и дня без ее по-детски счастливой, наивной улыбки. Монстру захотелось обнять несчастную малышку, но он не был способен полностью выбраться из-под кровати. Подумав немного, он высунул свою длинную скрюченную руку и осторожно погладил Машу по головке. Девочка вздрогнула, но не отшатнулась. Обрадованный, монстр ласково взял ее руку в свою, аккуратно сжав. Маша обхватила его ладонь своей и прижала к себе.
Они не знали, как долго просидели в такой позе, неподвижно и молча. Наконец Маша отпустила руку монстра. Однако он не спешил убирать ее. Указав на девочку, он жестом попросил ее рассказать, что случилось. Вздохнув, Маша пожаловалась:
— После того, как родился мой брат, родители совсем перестали обращать на меня внимание. Кажется, я им больше не нужна…
Монстр покачал пальцем, возражая.
— С чего ты взял? Ты же ничего не видел! Они теперь возятся только с ним, а про меня забыли. — Маша вздохнула.
Монстр задумался. Он знал, что сказать, но не знал как, и это разрывало его изнутри. От бессилия он зарычал, отчего девочка сжалась. Взяв себя в руки, монстр огляделся. Заметив часы на стене, он указал на них. Маша удивилась и попыталась угадать:
— Вечер?
Монстр покачал пальцем.
— Час? Часы? Стрелки?
Монстр замахал всей кистью, пытаясь заставить ее думать в другом направлении.
— Время? — наконец догадалась Маша.
Монстр поднял большой палец вверх.
— Я не понимаю…
Монстр указал на дверь.
— Ты про родителей? — Снова большой палец вверх. — Им нужно время?
Монстр радостно щелкнул пальцами.
— То есть ты думаешь, что они все еще меня любят? Но откуда ты знаешь?
Монстр указал на кровать, затем выпрямил пять пальцев, а после показал «ноль» всей кистью.
— Тебе пятьдесят лет? — удивилась девочка.
Вообще-то монстру было пятьсот, но он решил лишний раз не путать девочку количеством нулей, так что просто выставил палец вверх.
— Тогда ты и правда должен много знать. — В голосе Маши было слышно почтение. — Ладно, наверное, им и правда сейчас непросто: Павлик кричит днем и ночью… Подожду еще немного, когда он чуть-чуть подрастет и поймет, что вниманием родителей нужно делиться.
Монстр снова погладил Машу по головке. Девочка улыбнулась и обняла его руку.
— Спасибо тебе.
Монстр надеялся дождаться развязки истории и, если нужно, еще немного поддержать Машу. Но начальство решило иначе. На следующий день монстру поступило сообщение о переводе к другому ребенку, помладше. Как бы ни хотелось остаться, ослушаться было нельзя.
Жизнь монстра снова заиграла яркими красками: детский визг, воображаемые игры и даже кошка, которую можно было пугать в любое время, если вдруг станет скучно. Но мысли о Маше никак не отступали, мешая наслаждаться новой работой. Из-за этого несколько лет с новым мальчиком, то ли Витей, то ли Митей, пролетели быстро. Только получив очередное сообщение о переводе, монстр осознал, как много времени прошло. Он твердо решил, что пора перестать вспоминать о Маше.
В первую же ночь монстр решил пугать, не сдерживаясь, чтобы поскорее отвлечься. Мальчик с криками выбежал из комнаты и скоро вернулся с провожатой.
— Не бойся, Павлик, он тебя не тронет.
Монстр замер: голос показался ему знакомым. Он хорошо видел в темноте, поэтому, приглядевшись, узнал свою Машу.
— Иди пока, выпей водички и успокойся. А я прогоню монстра.
Павлик послушно вышел, а Маша присела на корточки. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла подобрать слов. Тогда монстр, учащенно дыша, вытянул руку и погладил Машу по голове.
— Ты был прав, — прошептала она, обнимая его руку, — все у нас наладилось.
