* * *

 первое, что я сделаю, когда останусь жив
 после конца света,
 найду чистое место,
 укроюсь тряпьем
 и высплюсь.
  
 и только потом я отправлюсь
 искать тебя,
  
 любимая,
  
 ты будешь где-то там,
 на третьем этаже
 старого разрушенного дома,
 вся напуганная, грязная, чужая,
 никому не нужная,
  
 ты будешь держать в руках
 горшок с цветком,
 не потому, что любишь цветы,
 а потому, что в цветке осталась жизнь,
 и, значит, ты не одна,
 значит, кто-то еще остался жив
 рядом с тобой.
  
 ты ведь не будешь знать,
 что я уже иду,
  
 а я и впрямь иду.
  
 оказалось, что очень легко
 преодолевать километры,
 которые нас разделяли
 и не хотели с нами знаться,
  
 когда нет этих всех обязательств,
 ежечасных звонков, передвижек,
 ни одно, ни одно расстоянье
 не способно на что-то влиять.
  
 когда я приближусь к дому,
 ты будешь уже готова,
 ты будешь уже согласна
 на все.
  
 и вот мы пойдем по дороге
 на южный сместившийся полюс,
 навстречу первому солнцу,
 тогда и узнаем мы,
  
 какие глаза у Бога,
 какой же у Бога голос,
 и как прекрасно, что больше,
 не нужно больше идти.
  
 и только тогда ты вспомнишь,
 что в старом разрушенном доме,
 на третьем твоем этаже,
 остался горшок цветочный,
 один-одинешенек, бедный,
  
 с влажной — живой — землей.
  
 и все-таки как же прекрасно,
 что ты не любишь цветы. 

* * *

 Мы подошли из-за угла, 
 Но март не струсил. 
 Утыр — сидеть, вперед — алга, 
 Весна и мусор. 
  
 Салам алейкум, Бох не Бог, 
 Накажет сдуру. 
 Я, к сожалению, не смог
 В литературу. 
  
 Весна пришла, и черный снег
 Лежит на белом, 
 И жулик — тоже человек, 
 Большой и смелый. 
  
 В страницах уголовных дел
 Никто не лишний. 
 Я сел за текст и отсидел, 
 И вышел. 

* * *

 помнишь, мы стояли 
 на перекрестке Свердлова 
 и Маршала Крылова, 
 ты еще сказала, что
  
 (что-то такое сказала, 
 я уже не могу
 вспомнить, 
 но после этого все как-то стало иначе, 
 я даже не могу объяснить, как и насколько). 
  
 ну, то есть действительно стало иначе:
 полицейский сказал нам — здравствуйте, 
 медработник сказал нам — господи, 
 дядя Коля — алкаш из пятого —
 ничего не сказал, но боже мой,
 что-то было во всем этом господи, 
 что-то стало во всем этом здравствуйте, 
 только что это, что это было, 
 ну не знаю, но было же, ну. 
  
 тебя взяли под белые рученьки,
 меня взяли за черные ходочки, 
 и еще там какое-то солнце
 шло по нашим (твоим) пятам. 
  
 я тебя никогда не (да ладно уж), 
 ты меня никогда не (хорош уже), 
 гиппократам, домкратом, червонцами, 
 алюминиевым ментам. 
  
 мы стояли — потом — или некогда — 
 ты в хорошем весеннем платьице, 
 я в хорошем осеннем свитере, 
 и ничто не, ничто не, ничто. 

* * *

 Белым-бело, и водки больше снега, 
 И человека меньше, чем людей, 
 И мальчик с пальчик собирает лего, 
 И в mp-3 играет Yesterday. 
  
 Былая быль, прекрасное далёко, 
 И ломится на выход голова, 
 Чего, чего? А ну-ка не чивокай, 
 А ну-ка, парни, делай раз и два! 
  
 И так и сяк, какой ты ничегошный, 
 Ни то ни се, одно сплошное да. 
 И слушать рад — прислушиваться тошно, 
 Да и служить, и водка в два ряда. 

Подберите удобный вам вариант подписки

Вам будет доступна бесплатная доставка печатной версии в ваш почтовый ящик и PDF версия в личном кабинете на нашем сайте.

3 месяца 1000 ₽
6 месяцев 2000 ₽
12 месяцев 4000 ₽