* * *

Слушать Боярского, пить полусладкое.
Небо потухло и серостью вяжет,
Туча на отблеск присела заплаткою.
Сумерки город испачкали сажей.
Чувство реальности выветрить шаткое —
Окна открою. О сердца пропаже
Чуть помолчу. Ну кому оно, падкое
Нужно на глупости? Опыт — не нажит.
Ум — не особо. Извилины — гладкие.

Но исходя из себя как от данности…
Папино слово и мамины руки:
Я же скучаю — до боли, до странности.
Чудятся лица и чудятся звуки,
Чудятся в запахе вечера пряности,
И, забытья постигая науку,
Только одно оставляю в сохранности
Только одно я беру на поруку.
Все остальное — мираж да туманности.

Строчками мерить пустое, испитое,
Мерить глазами лица сантиметры,
Мерить примерами чье-то разбитое,
Мерить губами порывистость ветра,
Страхами мерить любовью добытое,
Мерить прохладу одеждой из фетра,
Будто пытаясь вернуть что забытое:
Как ностальгия по музыке ретро.
Будто бы памятью чувство размытое

Это и тянет тревожно, настойчиво,
Это лишает и сна, и покоя —
Не прогонять мне теперь, в темень, в ночь его.
Глупое, странное чувство какое.
Сколько измерено нужного — прочего,
Только вот это, до боли родное,
Держит в правах меня чернорабочего.
И ничего от него я не скрою.
Строятся чувства — а навыков зодчего…