Роман Шмараков
«Каллиопа, дерево, Кориск»
(«Альпина.Проза»)
«Каллиопа, дерево, Кориск» — это роман-игра. Все здесь — изящное озорство, начиная уже с локации, особняка с множеством комнат-лабиринтов: оранжерей, библиотек, обеденных залов. Они меняются местами, будто лестницы на картинах Маурица Эшера. Это такой «Пиранези» Сюзанны Кларк по-русски — менее метафизический, более готический; местами жутковатый, местами гротескный и сплошь наполненный отсылками к античной традиции и канону европейской литературы: Дантe, Шекспиру и проч., и проч., и проч. Герои соревнуются в составлении речей перед призраками, спорят о философских системах… Иными словами, оказавшись перед паранормальным в замкнутом пространстве, где даже ожившие вилки могут убить, герои тоже играют; а ими, как фигурками, играет и Роман Шмараков.
Так же умело играет он и словами. Автор — прекрасный стилист: он повторяет грузную, но по-своему поэтическую манеру готического романа. Подобно Умберто Эко, Шмараков воссоздает оптику рассказчика ушедшей эпохи в деталях — от нюансов этикета переписки до культурного кода. Иными словами, автор постоянно примеряет маски: вот он изящный стилист, вот — знаток исторического контекста, а вот — хирург человеческих душ, ставящий диагноз исключительно метафорами. Трикстер пишет роман, и роман сам становится отдельно живущим трикстером (как части тела фольклорных хитрецов зачастую обретают собственное сознание). Чему тут верить, чему нет? Хороший вопрос. Здесь есть выдумка, есть чуть приукрашенная правда, а есть абсолютнейшая истина. А вот как отыскать и распознать первое, второе или третье в бесконечном лабиринте меняющихся тропок — вопрос. Внимательный читатель даст на него ответ. Но будет ли он единственно верным?
Екатерина Стрингель
«Агент Призрака. Духи Минска»
(«Полынь»)
Однажды Настя узнает, что она может видеть призраков. И теперь пытается помочь одному из них — мальчику, погибшему во время Второй мировой и теперь запертому в магазине «Стрела». Насте предстоит найти его живую сестру — а так много потенциальных кандидатов! — и познакомиться с обратной стороной Минска, а заодно разобраться в себе. И все бы ничего, но что если все решения — не ее собственные?
«Агент призрака» — молодежное городское фэнтези в минских декорациях, да еще и с детективной линией. Сама по себе эта комбинация уже весьма, во-первых, выигрышна, во-вторых — нова, ведь Минск — город, пока не получивший сформированного современного мифа. Екатерина Стрингель кует железо, пока горячо. Но жанровыми достоинствами (рассыпанными по тексту загадками, легендами города, призраками, таинственной организацией) книга, безусловно, не ограничивается. Неочевидный главный герой первой части «Агента призрака» — это время. Да-да, именно так. Оно одинаково важно как для развития сюжетной линии (это Минск 1941-го), так и для создания психологического портрета главной героини (Минск 2010-го). Да и в целом, если несколько подняться над плотной событийностью романа и его персонажами, которые, как сценический дым, чуть прячут сокрытые смыслы, видно чуть больше. Дым этот — дым эпох, ведь Екатерина Стрингель написала прежде всего книгу о времени и его влиянии на людей. Одних оно почти не касается, других превращает лишь в фото и воспоминания, а о третьих не оставляет и следа. Последним текст и посвящен.
«Агент призрака» — роман легкий, светлый, бодрый и исключительно сюжетный в лучшем смысле слова; это так книга, которую никому не отдашь, пока не дочитаешь сам, — ждешь возвращения домой, к прикроватной тумбочке. Главная героиня — вновь в традиции жанра — не так проста, как кажется. Читатель постепенно узнает ее печальную предысторию: светлость «Агента призрака» не равна сахарности, здесь много трагичного. И именно эти трагедии прошлого — собственного и чужого — помогают Насте идти дальше. Меняться, открывать правду о постороннем в Минске и о таинственном в себе. Настя постепенно в упор начинается глядеть в те глубины психики, куда обычно боишься заглянуть хотя бы краем глаза. Но посматривать туда необходимо, как в какую-нибудь буддистскую бездну: не ослепнешь, прозреешь. Да, с технической стороны роман построен на уже знакомых элементах: Екатерина Стрингель останавливается где-то на перепутье между «Никогде» и «Ночным дозором», но при этом полностью не заходит ни на чью территорию. Выдерживает автономную. Озорно и с улыбкой на лице, как фея-крестная, исполняет простые желания — чтобы было интересно, а книга превращалось в зеркало, не дающее ответа на вопрос «Кто на свете всех милее?», зато помогающее поговорить с собой. А еще автор напоминает: все получится! Мир полон света, несмотря на многочисленные потрясения. И мировые, и личностные.
«“Настя, тебе опять показалось”, — попыталась она успокоить себя.
С большим трудом Насте удалось уговорить свое тело снова начать двигаться и продолжить поиски нужной коробки. Как назло, та оказалась на самой верхней полке, до которой можно добраться только с лестницей. Настя заметила стремянку в конце камеры, где еще недавно показалось странное движение. На еле сгибающихся ногах она пошла вглубь. Так страшно ей не было даже, когда она ночью после просмотра фильма “Изгоняющий дьявола” отправилась на кухню за водой. Возле стены никого не оказалось, и Настя взяла в руки лестницу. Когда она расставила ее и встала на среднюю ступеньку, свет резко погас и прозвучал металлический лязг: толстая железная дверь в камеру захлопнулась.
— Не закрывайте! Я тут! — вскрикнула Настя, спрыгнув с лестницы, и побежала в сторону двери».
Алиса Аве
«Демон спускается с гор»
(«МИФ»)
Все сторонятся Айсэт, юной ученицы жреца. Хотя именно она может помочь в делах, связанных с духами и врачеванием. И накануне Ночи cвадеб, когда могущественному болотному демону, живущему в пещере, должно привести невесту, которую он сам выбирает… Айсэт решает принести себя ему в жертву. Только так очистятся воды источников, ныне ставшие болотами. Но ради этого Айсэт придется попрать древние правила и обмануть других. Что хуже — еще и себя. Правилен ли ее выбор? Или она не ведает, что творит, ведь верит ложным легендам?
«Демон спускается с гор» — это такой slow-burn-роман, местами больше напоминающий притчу (как, впрочем, «Ночь в номере 103» Алисы Аве). История построена вокруг мифологического мотива священного брака с монстром, а еще вокруг избранности. Но не той, к которой мы привыкли в современной литературе. Это фольклорная избранность, а в настоящей сказке (тем более в мифе) избранность — тяжелое бремя. Впрочем, Алиса Аве именно что и воссоздает структуру мифа; отсюда все сюжетные ходы, а еще галлюциногенные видения, мрачные ритуалы и блуждания героев. Дело-то в том, что «Демон спускается с гор» — прежде всего книга об одиночестве и отчуждении. Главная героиня и вовсе пытается сделать невозможное и взять на себя ответственность за всех вокруг, подобно пратчеттовской Матушке Ветровоск. Но невозможно объять необъятное: постепенно осознание этого заставляет Айсэт измениться и вырасти духовно. Поспособствуют этому росту и другие неожиданные открытия — на этот раз исключительно сюжетные.
Воссоздавая структуру мифа и сказания, Алиса Аве воссоздает и их слог: красивый, обволакивающий, ритмизированный. Читатель растворяется в происходящем, а потому не скучает, даже когда сюжет тонет в бесконечных отступлениях. Но в эту-то ловушку Алиса Аве и заманивала. Вот и выходит, что книга, на первый взгляд кажущаяся просто колоритным young adult, оказывается романом-рефлексией на жанровой платформе. Короче говоря, сочинское этнофэнтези, которое мы заслужили.
«Голубая дымка приняла Айсэт, обернулась водой, утянула в глубину. Айсэт никак не могла привыкнуть к холоду и мраку, которые накрывали ее, стоило вступить в тень больного. Она колотила руками и ногами, рвалась на поверхность, но тело оставалось неподвижным. Вода тянула в черноту, что расползалась по голубому простору. Айсэт закрыла глаза, позволяя темноте пробраться в нее, затем открыла и приказала телу слушаться. “Утонешь”, — на разные лады бормотали воды.
Айсэт наступала на тень, и та разливала под ней воды болот. Густо-голубые у поверхности и черные в глубине, они были знакомы всем в ауле. Смрадные и губительные для всего живого, болота определили название Гнилых земель и существование несчастных, рожденных в их пределах».
Егор Данилов
«Семиградье. Летопись 1. Семена перемен»
(«Эксмо»)
Прежде всего нужно говорить о сеттинге дебютного романа Егора Данилова. Семь Башен, созданные в незапамятные времена (философы и историки, конечно, спорят об их происхождении), не дают миру погибнуть. Они создают завесу, спасающую людей от губительного сияния двух светил. Придет конец Башням — и все, никакой жизни. Но что делать, когда начинаются странные землетрясения, а близ Башен появляются странные девочки без памяти? Правда ли Башни так необходимы, не врут ли легенды?
«Семена перемен» — классический роман-завязка фэнтези-цикла, где есть и юный (13 лет) герой, повседневная жизнь которого однажды сменяется чередой непрошеных приключений; есть и авантюристы, солдаты, демоны-лисицы — в общем, весь необходимый для фэнтези набор персонажей. К тому же разнообразие центральных героев делает роман полифоническим. Читатель смотрит на Семиградье глазами представителей разных его культур. И в этом смысле «Семена перемен» — тот вид энциклопедического фэнтези, которое вбирает в себя разнообразие реальных культур; это как бы земной глобус в миниатюре. Данилов, кажется, прежде всего исследует тему мировых потрясений, рассуждает об истории как таковой: кто двигает ее — простые люди, исключительные герои или и те и другие? Издательство справедливо сравнивает «Семена перемен» с работами мэтров жанра, от Гая Кея до Тэда Уильямса. Однако этот текст намного живее приведенных примеров: чувствуется какое-то озорство, между плотным действием есть воздух для осмысления произошедшего.
Каждая из четырех частей романа написана, скажем так, с примесями разных жанров: какая-то ближе к роману взросления, какая-то — к авантюрным приключениям, а какая-то — к эпической политической саге в духе «Львов Аль-Рассана» того же Кея. Данилов к тому же показывает себя неплохим стилистом: на уровне языка разноцветные фрагменты мозаики Семиградья тоже отличаются друг от друга. Не сильно, без экспериментаторства — но все же. И это еще больше наполняет роман столь необходимым воздухом, которого обычно в тяжелом, как мраморные плиты, фэнтези не хватает.
Есть у «Семян перемен» и глобальный, но не критичный минус. Это безусловно красивая, увлекательная и высокобюджетная первая серия масштабного сериала. Но только первая серия. Насыщения к финалу не случается. Читатель будто бы успевает лишь чуть-чуть подглядеть за каждым из героев, а потом строгий родитель тянет его в кровать и говорит: «Все, спать, остальное завтра».
«Отвесные стены Башни Чаши уходили влево и вправо на сотни шагов. На расстоянии она казалась огромной, но у самого подножия слово “огромный” становилось каким-то маленьким и незначительным: здесь Башня занимала собой половину мироздания. С одной стороны — знакомый город, с его домами и кварталами, стражниками и мастеровыми, купцами и префектами, с другой — бесконечная каменная поверхность, без конца и края. Она заменяла собой все, делила пространство пополам, словно граница между знакомым миром, в котором можно было ходить, бегать, махать руками и заниматься прочей повседневной ерундой, и миром камня, могучего и неподвижного, остановившего само время».
