Специальный приз журнала «Юность» премии «Лицей имени А. Пушкина»

* * *

 ты приходишь раздетым
 плачешь и говоришь
 вот я
 весь какой есть
 весь каким ты меня создал
 я весь тебе
 я признаю это

 дай мне немножко времени
 побыть с моей рассыпающейся мамой
 я сделаю все что должен
 сжалься над тем кто живет здесь вместо меня
 и кто умрет в отличие от меня

 и он отвечает говорю я
 ты же знаешь что это запрещенный ход
 ты же все знаешь
 вернись к маминой постели
 и успокойся
 никаких желаний не существует
 если мы чего-то хотим значит
 мы предвидим

 и я возвращаюсь к маминой постели
 постель заправлена белым пледом
 мама танцует на белом пледе
 под музыку отчима
 на линолеуме лежит марсик
 на подоконнике стоит денежное дерево
 с лампы свисает елочная игрушка

 а я стою и приплясываю как будто бы
 ничего
 совершенно ничего
 после —

 не было. 

* * *

[твое фарфоровое личико]

я рисую тебя и мне становится страшно
потому что ты до сих пор есть
ты есть в каждом тюбике краски
в каждом волоске кисти
я иду менять воду
в раковине остаются разводы
это ты, и ты не смываешься

Все эти годы мне хотелось рассказать тебе, как далеко я ушла. Сколько я прочитала книг и сколько умных мужчин приглашали меня на свидания. Я до сих пор не знаю, за что тебя можно зацепить.

я очищаю банан
ты смотришь на меня
недорисованная и может быть
я никогда тебя не дорисую

За эти годы у меня были женщины, у меня были мужчины, у меня были деньги.

ты говорила мама никогда не вылечится
и я никогда не вылечусь
или мне придется стать сверхчеловеком

А я не помню даже нашу последнюю встречу. Я помню, как я пришла к тебе на прием, а тебя не было. И я шла по набережной, я плакала и старалась идти медленнее. Мне хотелось выкрасть тебя из этого мира, хотя твой мир, ваш мир, никогда не был мне доступен.

я ничего не выбирала
я не выбирала даже тебя
мне всегда хотелось просто внимания
(всего лишь: внимания)

И все эти годы я о тебе даже не вспоминала. Я не помнила, как ты выглядела, я помнила только твои короткие пальцы. И если бы не эта фотография (новая клиника, знакомство с главврачом), я бы жила и дальше.

ты сидишь передо мной
и как тогда в мои самые счастливые пятнадцать лет
я хочу обнять твои ноги
надеясь что ты наконец отправишь меня к себе
надеясь что хотя бы один раз
ты проведешь свой обход и спросишь меня
как я сегодня чувствую себя
(всего лишь: как я себя чувствую)

я глажу твои темно-серые волосы
мне не хватило на них белой краски
я смотрю в твои пока еще пустые очки
я вижу твои розовые руки

но даже сейчас
(а сейчас я бы точно не обнимала твои ноги)
рука с обручальным кольцом
лежит на компьютерной мышке
я смотрю на нее и не верю: мне можно
делать это сколько угодно (и делать — что угодно)
я замечаю что стучат мои зубы
и я [у меня взрослая счастливая жизнь]
начинаю визжать.

И чтобы по-настоящему стать создателем, ты должен признать, что твоей мамы, которую ты искал всю свою жизнь, никогда не существовало. У создателя не может быть мамы. Мне жаль, но он не создан для того, чтобы иметь маму. 

* * *

я кошечка
мяу мяу мяу
да да
я чудовище мама
я тебя сожру потому что я тебя ненавижу

эти приступы начались когда мама переехала к нам
до этого были приступы другого свойства
мне было больно и я заходилась
плакала конечно вслух а потом не могла остановиться
задыхалась кашляла и продолжала плакать
я не могла просто начать дышать
сначала мне помогала валерьянка
когда она заканчивалась бабушка давала свой корвалол
и обливала лицо холодной водой

потом мне мало что помогало
даже кровь перестала останавливаться
бабушке было очень страшно а я не верила что это отражение в зеркале это я

я вообще никогда не чувствовала себя как

может быть я не смогу написать хороший текст но мне никогда не давали просто высказаться без хорошего текста
так было со школы
хочешь поговорить вот пожалуйста
конкурс сочинений на тему
я даже на экзамене выбрала вместо аудирования сочинение
мне все говорили что это сложнее что нельзя

наверное тогда и появились эти кошачьи приступы
перед поступлением я подходила к маме и говорила
что у меня к ней серьезный разговор
я хотела поговорить про мою будущую жизнь

мне всегда казалось что я сама их контролирую
просто играюсь
когда мяукаю рычу ору кусаю себя
но потом я начала замечать что мне очень сложно успокаиваться
и после того как я перестаю мяукать я начинаю сильно плакать

когда после мяуканья и рычания я плачу
я думаю что ко мне относятся как к человеку
а я не человек
я дрожащий сосуд
пульсирующая венка
листик с росой
даже не кошка

когда я начинала трястись с огромной частотой (то есть очень быстро)
сначала она говорила что я сумасшедшая
потом она просила перестать
потом она отворачивалась
потом она начинала на меня смотреть очень испуганными глазами
ее испуганные глаза как сумасшедшие
нечеловеческие
и я понимала что она начинает бояться что я действительно ненормальная
и старалась успокаиваться
к тому же я уставала трястись

как-то когда приступ только начинался я сказала маме
что она глупая потому что не восхищается тем что я у нее человек
(еще и здоровый)
а могла бы родиться наполовину кошкой
и спросила: а что бы ты тогда делала

кошку я бы выбросила или отрезала
а тебя оставила

когда я сижу со своим человеком и он начинает выяснять отношения
я думаю ха ха ты глупый человек
я тебя обманула потому что я просто исследователь у меня включенное 
наблюдение эксперимент а ты всерьез раздражаешься мне же все равно

так же случается когда кто-то говорит плохо о детях или подростках
я думаю говорите глупые говорите а я же этот самый ребенок и подросток
и вы меня любите

не знаю сколько же мне нужно говорить
чтобы я смогла все рассказать и высказать
(а это разные вещи)
иногда мне кажется что после смерти
если вдруг есть бог
я подлечу к нему и перед объявлением приговора начну рассказывать
что со мной происходило все это время
и даже бог не сможет меня слушать
ничего со мной сделать не сможет
отправит меня обратно
в какую-нибудь новую жизнь

обычно люди с хронической невыговоренностью не живут
с людьми которые готовы их слушать
потому что нет людей которые готовы слушать бесконечно
есть люди которые готовы выслушать

и эти люди с хронической невыговоренностью остаются такими,
и я не знаю, что с ними случается после.
может быть, они становятся кошечками. 

* * *

кто многих любил у того внутри голубая воронка
кто со многими спал у того внутри черная дырка

у меня внутри ничего
давным-давно уже ничего
только маленький еле заметный кружок

как ожог от случайной сигареты
поставленный в детстве чужим прохожим
и никем не замеченный
потому что плакать было стыдно

если бы нужно было определить
подвести так называемый итог
что же все-таки в этом кружке
кто же остался
что же из всего по-настоящему задело
я бы даже не смогла все вспомнить
перечислить имена
моменты дрожания и абсолютного счастья
хотя может быть его никогда и не было

бабушка говорила что мое сердце такое же как мой кулачок
я часто рассматривала его
иногда разговаривала с ним
мне казалось что любую нашу внутренность можно изобразить на пальцах
даже мой кружок

я соединю большой палец с остальными
спрячу некрасивые ногти
сделаю себе бинокль
приеду к тебе
и буду на тебя смотреть
мою учительницу русского языка и литературы
(сколько лет прошло, боже)

ты будешь думать что у меня внутри два кружка
и вся жизнь только начинается
так всегда думали люди с которыми я была
но кружок у меня один
и жизнь уже вряд ли только начинается 

* * *

[душу, счастливую жизнь, любовь — все что угодно можно отдать за 
стихотворение после перерыва]

на каждый мой концерт бабушки приходили
с цветами и конфетами
садились в первый ряд

так хлопали что казалось только они так хлопают
то ли звонкий то ли глухой стук сухих ладоней
полных сил

бабушки кричали браво браво
а мне каждый раз было стыдно

у вали были усы
(и мне тоже из-за этого было стыдно)

руки бабушек не становились слабее
они исправно каждый раз покупали цветы и конфеты
после концерта водили меня в бистро «центральное»
мы заказывали пиццу «студенческую» и
молочные коктейли
официантка дарила мне шарик

валя говорила а когда-нибудь ты станешь студенткой
дожить бы до этого
будешь потом вспоминать нас
как мы сидели здесь

и я даже не знаю говорили ли мы о чем-то кроме этого
телефонов не было книг я не читала

как-то на день святого николая
валя не пришла на концерт
у нее случился криз
я была не расстроена а шокирована
потому что в этот раз никто мной не восхищался
(нина была менее эмоциональной)
но потом были другие концерты
и она еще долго жила

мне всегда казалось что я не люблю их
(никого)
что я очень привязана к тому что они мной восхищаются
(меня любят)

но теперь я вспоминаю
как бесконечно много было этих концертов
этих походов в кафе
шариков всех возможных на свете цветов
одной и той же пиццы
и мне начинает казаться
что нет ни восхищения ни любви
есть оторванность вернее разорванность
и это единственное что вообще есть 

* * *

я открыла новую книжку «дизайн детства»
и она пахла бабушкиным потом

я бы скупила все книжки
издательства «новое литературное обозрение» 

* * *

вот мы вернулись с похорон дедушки
я думала как бы позвонить тем женщинам
которые предлагали нам помощь
попросить их
пригласить меня в гости

мама по-прежнему плакала
бабушка сидела с крестной
день заканчивался

светлана павловна тоже умерла
потом умерла светлана александровна
их похоронили в пяти могилах
друг от друга

прошло какое-то время
и я до сих пор не могу понять
почему ее смерть меня так глубоко ранит
почему я начинаю плакать
и плачу долго

когда-то я написала ее сыну
предложила ему помощь
может быть разузнать о вузах
или показать москву
или еще что-нибудь
в конце концов я могла бы
накормить его в хорошем месте

он написал что тронут
но в москву не собирается
а потом я узнала
он встречается с очень хорошей девочкой
делает фотографии читает книги
его жизнь продолжается

с какого-то момента мне начало казаться
что все эти люди перед своей смертью
приходят ко мне
забирают меня к себе в гости
долго слушают меня плачут вместе со мной
мы засыпаем
а потом что-то случается
и умирает татьяна алексеевна

все закончилось, мама,
и нам все еще нужна помощь. 

* * *

человек который падает на землю
не разбивается
земля вдруг становится сырой

земля сохраняет отпечаток его страдания
и страдание становится менее
концентрированным

В семнадцатом веке ностальгия считалась болезнью, потом, ближе к двадцатому веку, веку революций и ускорения времени, о ностальгии стали говорить как о коллективной неизлечимой болезни. Это тоска по дому, которого ни у кого из нас не было. Пока мы тоскуем, мы останавливаем время и таким образом сопротивляемся своей конечности.

иногда я чувствую себя бракованной
иногда я вдруг понимаю
что даже нереализованный потенциал
не так страшен
как приступы ностальгии
которые неконтролируемо активируют
какие-то мозговые центры
и вполне себе счастливый человек
начинает думать что после например детства
его жизнь абсолютно бессмысленна
она есть обман
тот промежуток между смертью социальной
и биологической
когда ты уже умер
но тебя зачем-то держат на аппаратах
чтобы отложить похороны
окончательное прощание

Но если бы это касалось моих родных, я бы до последнего шанса держала их на 
всех возможных аппаратах.

детская дурная привычка ждать
что больной ребенок не произносивший
ни слова за несколько лет своей жизни
вдруг назовет тебя по имени
а мертвый после долгого твоего взгляда
откроет глаза и встанет

литература нужна
чтобы сохранить дом каждого человека
его родину
иначе ностальгия нас всех убьет
мы будем выбрасываться из окон
и падать друг на друга
и эти горки из страдающих тел/людей
станут современной понятной нам
вавилонской башней

на протяжении
всего существования человечества
мы все
всего лишь хотим
вернуться в свой дом
в свою занебесную область
к своему господу богу

(больше всего на свете я боюсь
отключения сознания)

Иногда у меня бывают периоды большой слабости, и я возвращаюсь к людям, которые остались еще здесь, не умерли, никуда не переехали. Это мои школьные учителя, певчие из церковного хора, учительница воскресной школы. Когда я возвращаюсь, я чувствую себя невидимкой. Меня перестают замечать — так и должно быть, но человеку нельзя об этом узнавать.

а на самом деле
наверняка же
там мы никогда не встретимся
и наши расставания здесь
это последние и единственные встречи
после которых не будет ничего

И с собой я больше не встречусь, и с учительницей воскресной школы я больше 
не встречусь, и с моей мамой мы больше никогда не встретимся.

я никогда тебя не называла мамочкой
может быть только в самом начале

но мамочка

помнишь
я приходила к тебе ночью в слезах
будила тебя
и спрашивала не умрешь ли ты

мы никому об этом не говорили
но это продолжалось долго
даже когда я училась в университете

ты мне говорила что не умрешь
не оставишь меня одну
я заставляла тебя поклясться
и ты клялась

когда ты засыпала, я все равно плакала,
потому что ты умрешь, мамочка,
и мы с тобой больше
никогда не встретимся. 

* * *

 «ненавижу когда пытаются быть ближе ко мне»
 в этом вся Крупина отвечает
 пыхтит такая эмоциональная
 
 никто не знает какая Крупина
 она не пыхтит потому что в основном ей все равно 
 
 детство кончилось и чтобы оставить его
 единственным островком любви
 и нескончаемой горечи
 приходится ненавидеть всех кто там не был
 
 если бы я не любила своих бабушек
 я бы убивала людей и не чувствовала ничего
 может быть только жалость к себе
 
 в детстве я обожала представлять 
 как запираю их всех в одном из кабинетов
 заряжаю ружье
 они трясутся потому что теперь их жизнь
 зависит от меня
 и начиная с самых незаметных
 я постепенно приближаюсь к ним
 Ксюше, Полине, Гале, а потом к Марго
 
 я говорю «в детстве»
 но на самом деле с тех пор ничего не изменилось
 иногда я разрешаю себе представить
 как нахожу их
 Марго — в ростовском баре или салоне красоты 
 Ксюшу — в Питере, в спортзале жениха, но я бы не находила ее
 Галю — в Киеве, но Галя хорошая 
 Полину я бы не стала убивать, а продолжила делать то, что уже делала с ней
 
 и вот я нахожу Марго (Мар-го)
 у нее другая фамилия: не потому что она вышла замуж
 а потому что ее тринадцать лет 
 когда все были зайцевыми егоровыми майскими 
 не закончились
 
 я нахожу ее и не чувствую ничего кроме
 разочарования
 
 раньше я хотела чтобы у меня появилась
 настоящая мама которая бы обняла меня и забрала к себе
 теперь я иду за понравившейся женщиной
 начинаю дрожать и чувствую напряжение в верхней части лица 
 фотографирую ее не чтобы найти 
 чтобы дома нарисовать
 (я рисую чтобы не находить) 
 
 а если она оборачивается я начинаю злиться
 потому что мне от нее не нужно ничего
 кроме ухода
 
 когда на обычного человека нападает маньяк
 человек не пытается понять его 
 он пытается спастись и убегает 
 
 я хочу чтобы меня просто оставили в покое
 всего лишь: чтобы не пытались быть ближе.