Урал. Испуганная птица
Пустынный оглашает кров:
Ей досветла крылами биться
О звездный дымчатый покров.
Ей бесконечно одиноко
Нести под сердцем пустоту…
И шум бездонного потока
Курсант услышал на посту.
Засим — до самого рассвета
Не заглушим осенний гул
Сухих лавин, сошедших с веток
В часы, когда весь мир уснул.
Лишь караульные собаки —
Со всех пустующих дворов —
Пасут, покусывая траки
Железом пахнущих «коров».
Неверующий богомаз
Александру Байеру
Запасся. Полный холодильник. Работе — ход. Душе — покой. Сигналит старенький мобильник «Я здесь, хозяин…». В мастерской Колдует над иконой мастер, Сметая на пол лишний сор, Готовит темперные краски, Ворсистых кисточек набор. Оклады шкурит. Клеит утварь. В подборе цвета — чтит канон. Но в обрамлении уютной Каморки — нет своих икон. — По мне, без нашего, без брата, Икона, глянь, доска доской. — Рек богохульный реставратор, Готовя подвиг свой мирской, Склоняясь к образу — в итоге — Полста и сотню раз на дню: — Живу, не думая о Боге. О Боге — живопись ценю!
* * *
Раскоп, землянка вполнастила… В масштабах фронта невелик Рубеж — и бруствера хватило, Где выложил поисковик Противогаз, две каски, кружку, Побитым гильзам несть числа… Среди вещей смотрелись чуждо Осколки винного стекла. Потомки павших помянули? А может, фляжку не донес До губ, простреленную пулей, Солдат — кто в эту землю вмерз? Кто без вести пропал в подзоле — Раскоп карельский даст ответ! Ребята прятали мозоли: Солдатских медальонов — нет...