В рамках проекта «Наша Победа»
«Охотник» – значит «доброволец». Как зауральские таёжники становились лучшими снайперами великой войны
Каждая территория, каждый народ могут обнаружить неожиданный талант, примерить новую роль.
Кто мог знать век назад, что Казахстан и Приамурье удобны для размещения космодромов, в Якутии обнаружатся алмазы, а на ледовитом шельфе будут добывать газ?
Приамурье и Приморье присоединились к России мирно, на Камчатке и Чукотке шли настоящие войны, прежде чем перекипело и успокоилось…
Так или иначе, народы востока России сохранились.
Одни приняли православие, как якуты. Другие сохранили свою веру – так, в Бурятии доныне живы буддизм и шаманизм…
До революции их называли «инородцами» и «туземцами». Потом решили отказаться от слышавшейся в этих формулировках необоснованной пренебрежительности (нечто подобное произошло в Штатах с «неграми», заменёнными на «афроамериканцев»). Появилось сокращение КМНССиДВ – «коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока».
Владимир Арсеньев, изучая Уссурийский край, который считал будущим театром военных действий, утверждал: «Китайцы безусловно должны быть обезоружены». Всех японцев называл «шпионами в большей или меньшей степени». Настороженно относился к староверам, считая, что при войне с Японией они в лучшем случае займут нейтралитет…
К коренным дальневосточникам Арсеньев относился совершенно иначе. Сочувствовал, хлопотал, переживал из-за разрушения их традиционного образа жизни… Напоминал: это «инородцы» показали русским нефтяные месторождения Сахалина, золотые россыпи, перевалы через Сихотэ-Алинь, годные для заселения места. Писал: «Самый факт жизни этих людей где-то в глухой тайге, в тысячах километров от населённых пунктов – является несомненно полезным… Это природные разведчики, это лучшие лазутчики, каких можно только себе представить и какими никогда не будут наши русские крестьяне-переселенцы».
Арсеньев оказался прав. На Великой Отечественной «инородцы» показали себя отличными солдатами.
***
Snipe по-английски – всего лишь «бекас».
Снайперское движение возникло на Первой мировой.
Войска стали переходить на обмундирование защитного цвета, на передовой запретили выполнять воинское приветствие – охота шла в первую очередь за офицерами. Снайперам мы обязаны мужским суеверием (столь же наивным, как слово «крайний» вместо «последний»), согласно которому нельзя троим подряд прикуривать от одной спички или зажигалки.
Самым результативным снайпером Первой мировой стал Фрэнсис Пегамагабо – канадский индеец племени оджибве. На его счету – 378 убитых. После войны боролся – уже мирными методами – за права индейцев.
В России ещё в 1914 году испытали оптический прицел Герца с трёхлинейной винтовкой Мосина, но по-настоящему снайперское движение развернулось уже в СССР.
По линии ОСОАВИАХИМа и движения ГТО развивался массовый стрелковый спорт. В 1931 году на вооружение поступил снайперский вариант винтовки Мосина. Несколько лет спустя появились снайперские модификации автоматической винтовки Симонова и самозарядной винтовки Токарева.
Рекордсменами по «настрелу» на Второй мировой стали именно советские снайперы. Боевой счёт как минимум 17 из них превысил 400 человек (у самого результативного немецкого снайпера Маттиаса Хетценауэра – 345).
***
Неверно было бы утверждать, что лучшими снайперами были исключительно таёжные охотники.
«Ворошиловские стрелки» тоже стреляли отлично.
Николай Галушкин (личный счёт – 418 врагов) ещё в детском доме посещал стрелковый кружок.
Владимир Пчелинцев (456) занимался стрельбой, брал призы, в 1940-м стал мастером спорта СССР.
Людмила Павличенко, занимавшаяся на истфаке планерным и стрелковым спортом, стала самым результативным снайпером среди женщин (309)…
И всё-таки охотники Зауралья сыграли свою, особую роль. Они не занимались на курсах ОСОАВИАХИМа, не знали терминов «превышение траектории», «деривация», «угловая минута», не умели применять синусы и косинусы… – но стреляли без промаха. Знали, как выслеживать зверя, маскироваться, ориентироваться на местности, умели бесшумно подкрадываться, выбирать позицию, могли часами неподвижно лежать в засаде, не обращая внимания на мороз, голод, боль… В их лице Красная армия получала подготовленных всей предыдущей жизнью бойцов.
За это им позволяли некоторые вольности. Они не были первыми в строевой подготовке, носили неуставную одежду из оленьих шкур (нанаец Торим Бельды даже нашил на неё погоны), брали на задания деревянных идолов…
Что интересно, их не призывали, несмотря на закон 1939 года о всеобщей воинской обязанности. С началом войны Госкомитет обороны освободил коренных малочисленных от обязательной мобилизации. То ли считали, что таёжники, многие из которых слабо владели русским языком, не готовы к службе, то ли берегли редкие народы, то ли считали, что их фронт – пушнина…
Поэтому таёжные охотники, как правило, шли на фронт добровольцами.
Интересно, что раньше слово «охотник» имело второе значение – «доброволец».
Вспомним некоторых из них.
Семён Номоконов, забайкальский хамниган (народ, родственный эвенкам и бурятам). Потомственный охотник, имел прозвище «Глаз коршуна». В школе не учился, русский освоил к 35 годам. На войну попал в возрасте 41 года. Впечатления не произвёл: мал ростом, форма висит мешком, никуда не торопится… Служил в хозвзводе, в похоронной команде, санитаром.
Однажды невзрачный боец, навскидку поразив немецких разведчиков, спас раненого командира. Попал в снайперский взвод. Прошёл боевой путь от Валдая до Маньчжурии. Общий подтверждённый счёт – 368 вражеских солдат и офицеров (следует оговориться, что эти цифры в известной степени условны, поскольку вести учёт жертв снайперов непросто; как правило, на самом деле боевой результат каждого из них ещё более впечатляющий, чем официальный).
Имел несколько ранений. Бывало так, что вражеской пулей у Номоконова изо рта выбивало трубку – вместе с зубами.
С трубкой он не расставался, выжигал на ней точки по числу убитых солдат и крестики по числу офицеров. Однажды уничтожил генерала.
Враг дал ему прозвище «сибирский шаман». Немцы говорили: Номоконов курит «трубку смерти».
Одевался по-охотничьи, обувался в самодельные «бродни», пользовался верёвочками, рогульками, зеркалами для отвлечения внимания противника…
На одной из снайперских дуэлей погиб бурятский земляк Номоконова – Тогон Санжиев, с которым они работали в паре (на счету Санжиева было 186 врагов). Пуля через оптический прицел попала Санжиеву в голову, прошла навылет и ранила в плечо Номоконова. Последний несколько дней спустя выследил и уничтожил немецкого снайпера, убившего его друга.
Михаил Матусовский написал поэму «Друзья»:
Тунгус хитёр был, осторожен,
Зато горячим был бурят…
Василий Лебедев-Кумач писал о Номоконове:
Он сочетает и уменье,
И выдержку большевика.
Он бьёт, и каждой пули пенье
Уносит нового врага…
Фёдор Охлопков, якут. Работал шахтёром-откатчиком на прииске, охотником-промысловиком, механизатором.
Дважды участвовал в знаменитых парадах на Красной площади: 7 ноября 1941 года и 24 июня 1945-го.
Боевой счёт – 429. Прозвище – «Сержант без промаха».
Командовал отделением снайперов, в котором служили Квачантирадзе (534 убитых), Смоленский (414), Ганьшин (267). Ранен 12 раз. Герой Советского Союза.
Учил молодых бойцов: «Нельзя рубить топором там, где нужна игла… В тыкве надо быть круглым, в трубе – длинным… Пока не увидишь выхода, не входи».
Позицией Охлопкова мог быть подбитый танк, стог соломы, печь сгоревшей избы и даже убитая лошадь.
Не боялся ничего, кроме змей.
Иван Кульбертинов, эвенк из Олёкминского улуса Якутии. Умудрился родиться в день Октябрьской революции. С детства добывал пушного зверя.
Уничтожил 487 солдат и офицеров противника.
Вспоминал: «Лежу вторые сутки в засаде, каждая жилка, каждый нерв напряжены – слежу за сараем, где расположились немцы. В трудные минуты представляю себе необъятные просторы олёкминской тайги… Для себя внушил, что фашист – это настоящий зверь, которого нужно незамедлительно обезвредить».
Земляки звали Ивана «бусхаа» – «могучим»: несмотря на невзрачный вид (рост 1,54, вес 53), он был очень силён и искусен в драке.
Максим Пассар, нанаец из-под Хабаровска. С детства охотился с отцом. В феврале 1942 года добровольцем ушёл на фронт, участвовал в Сталинградской битве. За его голову немецкое командование назначило награду в 100 тысяч рейхсмарок. Уничтожил 237 солдат и офицеров противника.
Евгений Долматовский писал:
…Научи нас всех, охотник, хитрости своей, сноровке.
Слава воину Пассару, слава снайперской винтовке!
Погиб в январе 1943 года. В 2010 году Пассару посмертно присвоено звание Героя России.
Арсений Етобаев. Бурят. Воевал на Гражданской, в 1929 году в составе Бурятского кавалерийского дивизиона участвовал в конфликте на КВЖД.
На Великой Отечественной сначала командовал взводом снабжения. Это случай не единственный: начальство часто не воспринимало таёжников, особенно неюных, всерьёз.
Личный счёт – 356 человек и два самолёта. Единственный снайпер, сбивший из винтовки два бомбардировщика – «Хейнкель-111» и «Юнкерс-87».
Ещё одна нанайская фамилия – Самар. Снайпер Алексей Самар из-под Хабаровска отличился в Сталинграде. Уничтожил 299 солдат и офицеров, в ноябре 1942 года погиб. Аким Самар – поэт, основоположник нанайской литературы – в 1942 году добровольцем пошёл на фронт, написал стихи «Фашист бими-дэ пэргэдечи» («Хоть ты и фашист, получишь по заслугам»), вскоре погиб.
Жамбыл Тулаев, уроженец Иркутской губернии, бурят. Снайперский счёт – 313 фашистов. Считался непредсказуемым в выборе рисунка боя. Утверждал, что ему помогали высшие силы, к которым он обращался как потомственный шаман. Парторг подразделения. Герой Советского Союза.
Цырендаши Доржиев, бурят. Естественно, охотник. Поначалу служил при полевой кухне – возил продукты на лошади. Добился перевода в снайперы.
297 человек и один самолёт – истребитель «Ме-109».
Скончался от ран в госпитале в январе 1943 года.
Алексей Миронов, якут. Окончил шесть классов, работал счетоводом в колхозе. Воевать начал под Москвой, погиб при освобождении Венгрии. Не менее 129 врагов. Герой Советского Союза (посмертно, 1990).
Захар Киле, нанаец, внёс тактическое новшество: наладил взаимодействие снайперов с миномётчиками и артиллеристами. Скромный, застенчивый. Поразил 176 гитлеровцев.
…И многие, многие, многие другие.
Илья Эренбург писал снайперу Кириллу Батуму, уроженцу Императорской (ныне Советская) Гавани: «Вы… – подлинный рыцарь… Если бы немцам сказали, что на далёком севере живут эвенки, немцы, вероятно, решили бы, что эвенки – дикари… Вы – гражданин просвещённой и свободной страны. Вы били зверя. Теперь, когда немецкие дикари напали на наши города и сёла, Вы бьёте немцев. Вы были охотником. Вы стали судьёй».
***
Эти люди не были кадровыми военными. Войну воспринимали как неизбежное бедствие, трудную работу, которую нужно выполнить – и вернуться в родные места, к привычным занятиям.
Кульбертинов после войны работал в родном Олёкминском районе охотником, оленеводом.
Номоконов плотничал, работал бригадиром в совхозе.
Охлопков был избран депутатом Верховного совета СССР. Руководил районной конторой Якутского мясотреста.
Тулаева земляки избирали председателем колхоза, секретарём сельсовета.
Етобаев работал в Бурятии участковым.
***
Мы ни в коем случае не хотим выпячивать заслуги одних и отодвигать заслуги других.
Но, честное слово, это впечатляет: таёжные охотники, порой неграмотные, из богом, казалось бы, забытых мест – останавливают привыкших побеждать солдат вермахта. Бьют их десятками, сотнями, тысячами… – в основном из обычных трёхлинеек. Как белку, соболя, волка…
Родственники арсеньевского следопыта Дерсу Узала были парни не промах.
(А скольких ещё стрелков они воспитали!).
***
Война дала ещё один ответ на вопрос о том, зачем казаки шли далеко на север и восток, присоединяя к России всё новые земли.
Тотемным зверем русских должен быть соболь, а не медведь. Медведь – затёртый европейский символ: и Берлин, и Берн – всё медвежьи названия. Неразборчив в еде, неуклюж, спит зиму напролёт… Что нам дал медведь?
Соболь – совсем другое дело. Изящный, хищный, юркий, он «сделал» несколько русских веков.
В своё время соболь вёл русских за Урал. Пушнина – «мягкая рухлядь» – была валютоёмким экспортным ресурсом, углеводородами своего времени.
И он же, соболь, воспитал непревзойдённых снайперов – секретный таёжный спецназ.
Ничего лишнего у нас нет. Ни пяди земли, ни зверя. И тем более – ни одного человека.
