В пятницу вечером бывшие сокурсницы Оксана и Света встретились в уютном и недорогом ресторанчике «Без вопросов!». Их жизни ничего не связывало, кроме одного обстоятельства: когда-то они вместе осваивали юриспруденцию в одном из малопрестижных столичных институтов. Поэтому они могли позволить себе говорить друг с другом откровенно, что называется, по душам.
Подогретые сухим аргентинским, подруги по очереди прошлись по своим коллегам и руководству, посплетничали о сокурсниках и сокурсницах, затем переключились на дела домашние — похвалились новыми приобретениями, успехами детей, снисходительно пожурили мужей за пьянство и мальчишество.
— Мой начал чудить, — пролепетала Света, бледная высокая брюнетка, подстриженная под Лайзу Минелли. — Понимаешь?
— Понимаю, — спокойно ответила рыжая толстушка Оксана. — Мой тоже чудит. Мужики — все чудаки. На букву «м».
Света нервно пригубила вино и продолжила:
— Он выдумал неразрешимую проблему. Себя всего извел и мне каждый день нервы трепет. Знаешь, что ему взбрело в голову? Охо-хо… Даже не знаю, с чего начать… Короче, мои родаки живут в Плуцке, если помнишь.
— Обижаешь! — недовольно откликнулась Оксана. — Разумеется, помню.
— А его корни, если ты не в курсе, в Самовозове. Так вот, мой недавно съездил к себе на родину и посетил семейное захоронение на местном кладбище. Там у него мать, бабушка и еще штук двадцать родственников лежит. Короче, он так там расчувствовался, что твердо решил… Э-э-э-э… Как бы это сказать… После смерти упокоиться на родном погосте, представляешь?
Мимо столика прошли два изрядно поддатых толстых мужика еще в пиджаках, но уже без галстуков и в расстегнутых рубахах. Их рыхлые, безобидные лица свидетельствовали о том, что толстяки отмечают не совершение миллионной сделки и не ограбление банка, а конец очередной офисной потогонной недели. Глядя на шатающиеся туши расхристанных мужиков, Оксана страдальчески закатила глаза и застонала:
— Типично мужская дурь… Ну и че? В чем проблема-то, не пойму? Это его личное дело.
— В том-то и дело, что не только его дело… Люблю, говорит, тебя, хочу, чтобы мы были вместе. А иначе какой смысл нам вообще было встречаться и затевать всю эту канитель? Понимаешь?
Света громко звякнула вилкой. Головы шумных студентов, сидящих через столик, синхронно повернулись.
— Мы с тобой, — говорит, — самые близкие люди. Поэтому не должны расставаться даже после кончины. Но родителей я тоже люблю — они мне жизнь дали и на ноги поставили. Не представляю, как я без них буду. Они там, а я — не пойми где. А я ему отвечаю: «Милый, ты не волнуйся. Я к тебе приезжать буду. Иногда. Спи спокойно…» А он: «Разве в этом суть? Мне надо, чтобы ты не только приезжала, но и легла рядом со мной. На веки. Будем все вместе, одной дружной семьей». А я, скажу честно, его мамашу-покойницу не переваривала, так же как и она меня. И нет, знаешь ли, никакого желания разделять с ней одну могилу. Кроме того, своих родителей я тоже, типа, люблю. И меня как-то не греет упокоиться на веки вечные в дыре, за пятьсот километров от Плуцка и за двести — от Москвы.
На пятачок, уставленный незамысловатой аппаратурой, шустро выскочил джазовый квартет: ударник, саксофонист, клавишник и басист. Музыканты заняли свои места и затянули плотоядный блюз. Неожиданно у барабанщика слетела с подставки тарелка и ударилась о кафельный пол с оглушительным звоном.
— Блин… — Оксана выпучила глаза, как диснеевский персонаж, оказавшийся в руках нарисованного сказочного злодея. — Приехали! Ты, воще, слышишь себя? Ты че несешь-то, подруга? Тебе и твоему, прости господи, придурку еще сорока пяти нет. О чем речь, я не въезжаю?!
Подруги нервно опрокинули по бокалу. Закусили какой-то морской диковиной на шпажках.
— Самое фиговое заключается в том, — продолжила Света, — что он и меня этой шнягой заразил. Жила себе спокойно, жила, ни о чем таком не думала, а тут на тебе… Теперь ходим, словно два упыря, думку думаем, как быть.
Оксана налепила на лицо усмешку, в которую постаралась вложить весь сарказм, на который была способна.
— Вам, гляжу, заняться нечем. С жиру беситесь, да? Бред Питт какой-то. Даже слышать не хочу об этом. Значит, так, записывай: совместный шопинг, затем тур на две недели, а лучше на три, куда-нибудь на Бали, а потом… Потом еще чего-нибудь придумаете. Вот ведь нашла себе геморрой. Из пальца высосала. Вы оба просто отупели от рутины. Давай еще хрястнем!
Света и Оксана вышли из «Без вопросов!» в отличном настроении, почти забыв о неприятном разговоре. Москва встретила их веселыми ночными огнями. Расцеловавшись, сокурсницы разъехались по домам на такси.
В салоне тачки Оксана достала смартфон и зачем-то включила внутреннюю камеру. На экране появилось ее по-детски глупое и по-старчески сморщенное лицо.
«Я стала похожа, — подумала она, — на перезревшую куклу из “Детского мира”, на пожилого пупса. Интересно, где-нибудь на Западе делают старых Барби и Кенов? Бабушка Барби! Ха! Надо бы узнать, я как раз из этой категории. Однако если меня закопают в родном Климентьевске, а моего Вову в его Нортбурге, нашей Анечке придется мотаться к нам через всю Россию. И оставить маму и папу я тоже не могу. Светка, коза, заразила своей дурью! Надо с Вовой обсудить это дело, серьезно поговорить. В конце концов, это реально важный вопрос».
Тачка остановилась у знакомого подъезда.
— Прыехали, — объявил таксист, не поворачиваясь, — сэмсот рублей с вас, дэвушка!
