Писательница Яна Летт рассказа о том, как вырастить фэнтези-вселенную из крохотной зацепки и что поможет не устать от текста, когда работаешь над серией.
Как создаются книжные вселенные? Писательница Яна Летт, автор трилогии о «Препараторах» — фэнтези-истории, по масштабам сравнимой с мартиновской «Песнью льда и пламени», — находит сюжеты в повседневных мелочах. Поговорили о том, как из крохотной зацепки вырастить фантастический мир, о любви к «Хроникам Нарнии» и романам Чайны Мьевиля. О том, как писателю сохранить интерес к собственному тексту, когда «играешь вдолгую», и с энтузиазмом дойти до финала.
— Кажется, что сейчас очень многие авторы бросились писать фэнтези. Сюжеты так или иначе повторяются, а к каждой новой книге все проще и проще подобрать референсы. Я сама, как книжный обозреватель, в основном специализируюсь как раз на русскоязычной фэнтези-литературе. Очень часто, когда читаю новинки, на которые собираюсь писать рецензию, ловлю себя на мысли, что «а вот это я уже где-то видела». Как автору не повторяться и написать что-то свое, уникальное? Остались ли еще какие-то нетронутые темы, тайные закрома с идеями?
— Мои студенты периодически приходят ко мне с этим вопросом, что, вот, автору на ум пришла какая-нибудь замечательная идея, очень его воодушевила, но он, исследуя вопрос, обнаружил, что похожую книгу уже написали. Где-то повторяется концепт, где-то используются схожие сюжетные линии, архетипы героев. И что же теперь делать? Мне кажется, что в такой ситуации не нужно быть чрезмерно требовательным к себе, потому что, как еще древние греки выяснили, сюжетов существует ограниченное количество. И сюжеты, и архетипы, и темы повторяются, это нормально. Если мы предложим трем разным авторам написать роман по аннотации Анны Карениной, например, мы, скорее всего, получим три абсолютно разных текста, где поднимаются совсем разные темы, по-разному интерпретируются одни и те же сюжеты, по-разному расставлены акценты.
Например, тот же «Гарри Поттер», который не так давно потряс мир и перевернул литературу с ног на голову, в принципе, не то чтобы говорит нам о чем-то новом. Темы жизни и смерти, материнской любви, сама идея школы волшебства или избранного героя — там же нет ничего нового, абсолютно. Все это уже было. Но прелесть в том, как именно автор сумела это пересобрать, что она в это вложила. Или, например, Донна Тартт. Когда я с огромным наслаждением читала ее «Щегла», то все время думала: «Вот здесь “Дэвид Копперфильд”, а вот тут “Гарри Поттер”». Там же отсылка на отсылке и отсылкой погоняет. Но это не делает роман менее великолепным, наоборот. То, что мы узнаем какие-то образы, видим, как она с ними играет, как она по-новому смело их интерпретирует, задает дополнительную глубину, которой не было бы, если бы мы о них не вспоминали.
— Согласна, мне самой очень нравится, когда автор раскладывает «пасхалки» в тексте. Кажется, это очень сближает тебя как читателя с самим автором. Думаешь, что, вот, он тоже в теме, понимает меня, его тексты цепляют больше.
— Здесь очень хочется произнести слово «постмодернизм» и поговорить о том, что мы все равно в той или иной мере берем какие-то культурные коды и компоненты дискурса и складываем их в новые пирамидки, и нам от этого никуда не деться. В любом случае, если что-то действительно воодушевляет, не стоит так легко это отбрасывать. Имеет смысл выяснить, есть ли книги уж очень похожие на то, что вы хотите написать, чтобы потом не расстраиваться из-за неизбежных сравнений. Допустим, вам очень хочется написать книгу про вампиров. Подумайте, что же такого будет в этой книге, чего про вампиров еще не было сказано. Можно идти от того, что уже есть, не пытаться изобрести что-то совершенно уникальное, а скорее подумать над тем, как по-новому можно интерпретировать уже существующее. Как бы кощунственно это ни звучало, важно не столько содержание истории, сколько то, как именно мы ее будем рассказывать.
— Где ты сама берешь сюжеты для своих произведений? Как тебе приходят в голову эти образы, идеи, герои?
— У меня было очень по-всякому с разными моими текстами, но в конечном счете все сводилось к вопросу, какие книги мне нравятся читать и чего мне не хватает. Это довольно заезженный ответ, но да, я всегда пишу книги, которые мне хотелось бы прочитать самой.
Так случилось с «Миром из прорех». Я давно собиралась написать про постапокалипсис. Мне очень нравится его эстетика, нравится постапокалиптика, но казалось, что классных фильмов или комиксов на эту тему гораздо больше, чем книг, которые хотелось бы читать. И так совпало, что в тот момент мне очень хотелось поучаствовать в одном писательском конкурсе. При объявлении темы организаторы говорили о том, что в этом сезоне они очень заинтересованы в историях про выживание. И я подумала: «Ну, все к одному, надо писать про постапокалипсис». Нужно было придумать что-то оригинальное, интересное. Я стала изучать все возможные постапокалиптичные сеттинги, разную литературу на эту тему, в итоге пришла к задумке фантазийно-электрического апокалипсиса. Подумала, что такого вроде бы не читала, и мне понравилась эта идея, история сразу начала складываться в голове. Так родился концепт «Мира из прорех».
— То есть идея приходит из личного запроса. А что дальше, как именно она разворачивается?
— Обычно это какой-то очень маленький образ, крохотная зацепка, которая потом набирает обороты и разрастается в полноценную концепцию. Первые ростки сеттинга и герои появляются примерно в одно время. То есть в момент, когда придумалось фантдопущение, опорные точки будущего мира, тогда же рождаются и герои. Я сразу знала, что герои «Мира из прорех» определенно должны быть книжными детьми, по крайней мере один из них.
С «Препараторами» вообще была забавная история; все началось с картины в музее. Мы ездили в Хвалынск, это маленький город на Волге, и я зашла в музей Петрова-Водкина; там проходила выставка современной художницы. На одной из картин была изображена цветущая поляна, четыре белые арки, и под ними проходят люди. Это выглядело как-то нереально; с одной стороны, напоминало празднование, что-то вроде танцев у майского шеста, но с другой — эти четыре арки, белые, ничем не украшенные, казались сделанными из кости. Меня этот образ очень зацепил, я не запомнила ни имени художницы, ни названия картины, но все время об этом думала.
Следующие несколько месяцев я была просто одержима. У меня довольно быстро сложилась концепция про Стужу, про биопанк, про то, что части тел животных должны быть основой цивилизации. Я пару месяцев думала над тем, какие именно это должны быть животные, думала про многослойность Стужи. Дальше была очень большая и скрупулезная работа, конструирование, фантазирование и прочее. Но началось все с картины.
— А с другими твоими романами так же?
— Думаю, да. Если я проанализирую остальные свои книги, то обнаружу, что в них все тоже началось с какой-нибудь очень маленькой детали. Например, когда я бралась за «Историю семи Дверей», у меня мелькнула мысль, что было бы забавно написать сказочный путеводитель по московскому метро. Мне в детстве очень нравилось там находиться, и детских книжек именно про Москву мне встречалось очень мало. В самом деле, что интересного может случиться с ребенком в Москве? Обычно все происходит в деревне, в лесу. Москва будто бы не очень сказочное место, и мне остро захотелось исправить эту несправедливость, добавить что-то волшебное, то, что я сама на тот момент ощущала и в метро, и в знакомых мне привычных локациях. С этого все началось.
— Кажется, что в Москве очень много страшных вещей, которые могут случиться с ребенком.
— Да, мы действительно привыкли думать, что этот город — место, где ребенку лучше соблюдать осторожность. Безусловно, это так, но существует и другая сторона. Например, недалеко от Арбата, рядом с метро «Баррикадная», есть лестница, по которой можно подняться к высотке, и там всегда пахнет свежеприготовленной едой, но непонятно, откуда этот запах идет. Я давно это заметила и уже позже подумала, что, скорее всего, туда выходит вытяжка какого-то ресторана. Но когда я была юна, мне казалось, что под этой высоткой живут гномы и они все время что-нибудь готовят. Мне хотелось рассказать об иной Москве, показать, что сказочному есть место в большом городе.
— Каждый писатель в первую очередь заядлый читатель, «книжный червь». И так или иначе многие приходят в письмо через чтение. А есть ли у тебя книга, после которой ты решила стать писателем? Или автор, который стал для тебя идейным вдохновителем?
— Мне очень нравится этот вопрос. Я всегда однозначно вспоминаю, после какой книги у меня впервые возникла мысль, что можно в будущем попробовать написать что-нибудь свое. Это были «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса, которые мне посоветовала прочитать моя учительница русского языка и литературы. Точнее, она посоветовала моей бабушке купить мне эту книгу, потому что я была еще маленькая. Бабушка купила «Нарнию» и подарила мне, и я просто погрузилась в этот мир. Это было что-то совершенно невероятное. Я до сих пор помню свои эмоции во время чтения «Покорителя Зари», «Серебряного Кресла» и, конечно, первой части, которая называется «Лев, Колдунья и Волшебный Шкаф». Это было не первое мое знакомство с фэнтези. На тот момент уже читала первую и вторую части «Гарри Поттера», которого тоже очень любила, и «Властелина колец», и много чего. Но почему-то именно «Хроники Нарнии» положили начало мыслям о том, чтобы придумать что-то свое. Помню, после них я действительно пробовала написать что-то в тетрадочке.
— Интересно, почему именно «Хроники Нарнии», чем они так тебя зацепили?
— Может быть, потому, что Клайв Льюис удивительно здорово описал те эмоции, которые мне хотелось испытать. Я помню момент, когда одна из героинь услышала или увидела что-то удивительное, и там было написано: «и радостная боль пронзила ее сердце». Я прочитала это предложение, и потом перечитывала снова, и снова, и снова. И думала, вроде бы такие простые слова, но как здорово он назвал это чувство. Может быть, в этом и дело, а ведь, кроме того, есть еще и чудесный волшебный мир, который так здорово описан. И при этом достаточно неподробно, чтобы у тебя была возможность заполнять пробелы. Тогда, наверное, я впервые задумалась над тем, как Льюис это делает, и с этого все началось.
— Есть ли у тебя любимые авторы или истории, к которым ты часто возвращаешься, когда «не пишется» или просто так?
— Вообще я очень люблю читать, в детстве это было мое основное времяпрепровождение. У меня было много любимых книг, которые я сотню раз перечитывала. Например, «Три мушкетера» и «Поющие в терновнике». И это все шло вперемешку: и фэнтези, и не фэнтези, и классическая литература, и приключения. И «Дон Кихот», и «Робинзон Крузо», и «Собор Парижской Богоматери», и другие книги, в том числе по школьной программе, которые воодушевляли не меньше. В общем, довольно классический набор человека, который любит читать и которому повезло с хорошей домашней библиотекой. Но именно «Хроники Нарнии» сработали таким образом, что мне захотелось писать самой.
— Как человек, которому всегда не хватает времени в сутках, выскажу одно популярное мнение. Качается, что чтение должно быть полезным, не в том плане, что «давайте читать селф-хелп-литературу», а в том, что от этой книги должен быть обязательно какой-то «выхлоп». Например, я часто читаю книги, на которые собираюсь писать рецензию или которые пригодятся мне для матчасти в моей собственной истории. А как это происходит у тебя? Читаешь ли ты для удовольствия?
— Да. Я окончила филологический факультет и после этого стараюсь читать только для удовольствия. Те, кто учился на филфаке, меня поймут. Каждый семестр нам выдавали списки для чтения: один — с отечественной, другой — с зарубежной литературой, и еще третий — с критикой. Один из списков по зарубежке был на семи печатных страницах. Очевидно, что невозможно прочитать все эти тексты за один семестр, но я каждый раз честно пыталась это сделать. Это было увлекательно, но очень тяжело. Учеба на филфаке многое мне дала, без нее мой читательский опыт был бы менее богатым.
Однако после окончания универа я решила, что мне нужен читательский ретрит, перезапуск. Примерно год читала все, что не могла себе позволить во время учебы. Нила Геймана, Стивена Кинга, другие книги, на которые не хватало времени. Сейчас читаю регулярно, для меня это часть писательской работы, и прекрасная часть. Когда ты не можешь писать, можно читать и просто говорить себе, «это часть моей писательской работы / я работаю». В среднем я читаю от одной до шести книг в месяц, в зависимости от количества страниц, сложности текста и наличия свободного времени. Хорошие книги очень меня воодушевляют. Например, сейчас читаю фэнтези «Сага о Видящих» Робин Хобб, получаю колоссальное удовольствие от темпа, от того, как движется сюжет, и думаю: «О боже мой, я хочу так же! Это так вдохновило бы меня на “Препараторов”, если бы я их еще не написала».
— Как выбираешь книги в этом случае, есть ли у тебя своя система, подход?
— К выбору книг я стараюсь подходить достаточно разнопланово, читаю и классическую, и современную, и русскоязычную, и зарубежную литературу — по настроению. В процессе пытаюсь избегать профдеформации, не думать о том, как этот текст построен и почему это сделано так, а не иначе. Но, разумеется, это происходит, не осознанно, а скорее само собой, как естественная часть творчества. Ты читаешь, смотришь на чужие структуры и приемы, впитываешь их и начинаешь придумывать что-то свое, заимствовать и накладывать на собственные замыслы. Мне кажется, это самый лучший способ научиться писательству.
— Ты автор уже двух циклов, первым был «Мир из прорех», сейчас ты работаешь над финальной частью трилогии о «Препараторах». Что помогает поддерживать в себе интерес к своей истории на протяжении всей работы над книгой? Ведь, например, когда ты пишешь серию, это же очень долгий процесс. Я сама как автор постоянно сталкиваюсь с проблемой, что тексты просто не дописываются. Как научиться играть вдолгую?
— Мне кажется, с писательством так же, как и с любым долгосрочным интересом, — к книгам, к людям, к другим занятиям. Бывают моменты взлетов и падений, бывают моменты затишья и, наоборот, пиковые моменты, когда увлеченность обостряется снова. Цикл — это всегда не один год работы, «Мир из прорех» я писала минимум три года, и работа над третьей книгой шла очень тяжело. То же самое происходит и с «Препараторами», на них уже сейчас суммарно ушло четыре-пять лет. В процессе ты все время находишься в этом мире, с этими героями, думаешь о них. Невозможно так долго работать над одним текстом и не терять интерес совсем.
До этого ты спрашивала о том, работаю ли я над несколькими задумками одновременно. Такое действительно бывает. Более того, до определенного времени я занималась обычно двумя текстами параллельно. Например, первая часть «Мира из прорех» писалась одновременно с «Историей семи Дверей», вторая — вместе с «Отсутствием Анны». Это на самом деле было очень удобно: допустим, у тебя есть настроение писать фэнтези, и ты пишешь фэнтези. А сегодня, если такого настроения нет, переключаешься за психологический триллер.
«Препараторы» в этом плане оказались гораздо более требовательными, они не терпят конкуренции. Если в начале работы над первой частью я еще отвлекалась на другой роман, «Пустую», то сейчас так не получается. «Препараторы» не дают мне заниматься ничем, кроме их истории. Конечно, какие-то идеи приходят. Сейчас я обдумываю концепт другого будущего романа и время от времени записываю в блокнот какие-то мысли по этому поводу, но все равно чувствую, что пока с ними не закончу, я не буду полностью свободна для каких-то других проектов.
К вопросу о том, как воскресить интерес к тексту и поддерживать его в процессе. Если давать какой-то универсальный совет, то здесь, наверное, поможет то же, что и при выгорании на учебе или работе. Нужно просто отстать от себя на время, позаниматься чем-то другим, отдохнуть и не тянуть из себя жилы, а потом потихонечку снова возвращаться к тексту. И начинать с воспоминаний о тех моментах, которые тебя изначально зацепили, зажгли тот самый интерес. Перекидывать какие-то мостики к тому состоянию, которое заставило тебя взяться за эту историю в прошлом. Думать про героев, слушать музыку, которая в прошлый раз сопровождала мысли о них. Рано или поздно этот энтузиазм возвращается.
В целом, мне кажется, это естественное положение дел, что в начале процесс идет на таком высоком творческом подъеме. Постепенно работать становится сложнее, но на финишной прямой, я на это очень надеюсь, энергия будет снова бить ключом.
— Сейчас мы, творческие люди, хотим успеть все и сразу, побыть и книжным критиком, и блогером, и журналистом, и писателем, и поэтом, и так далее. Ты, как я знаю, помимо работы над книгами, преподаешь литературное мастерство. Как тебе удается встраивать писательство в свою жизнь и балансировать между работой и творчеством одновременно?
— На данный момент у меня нет другой постоянной работы, кроме писательства. Сейчас мой график выглядит примерно так: по шесть-семь часов в день я пишу или думаю над тем, что буду писать, и так пять-шесть дней в неделю. Как я уже говорила, «Препараторы» не дают совмещать себя с чем-то другим. Возможно, причина в том, что они сами по себе довольно разноплановые. Когда я пишу линию Унельма, или линию Омелии, или эпизод про Сорту и Эрика Строма, то получаются разные истории с разными настроениями, локациями, участниками и так далее. То есть разные линии как бы сами по себе отвечают за переключение от одного к другому. Условно, если я настроена серьезно, то могу написать что-то про Строма или Сорту, если у меня более легкомысленное настроение, то скорее возьмусь за Унельма. Конечно, иногда я преподаю, веду лекции, занимаюсь какими-то другими вещами, которых требует от меня реальный мир. Но у меня достаточно гибкий график и нет работы с нормированным рабочим днем, условно с девяти до шести. В этом смысле я, можно сказать, отключила отвлекающий фактор, и это большое везение. Если бы я сейчас должна была еще где-нибудь работать, то текст занял бы очень много времени, и даже не знаю, насколько у меня хватало бы сил.
— Хочется поговорить немного о «Препараторах». Они сейчас на слуху, к изданию готовится третья книга цикла. Откуда взялась идея «Препараторов»? Как ты конструировала этот мир?
— Работать над «Препараторами» одно удовольствие. Сложность только в том, что это отнимает практически все время и силы. С момента, как я накопила достаточно внутреннего знания про этот мир, все пошло будто бы само собой. Я начинаю думать про какие-то отдельные аспекты, например, как выглядела бы свадебная церемония или настольная игра, или как звучали бы поговорки, а дальше текст пишется сам. Наверное, так происходит с любой вымышленной реальностью: когда ты придумал достаточно деталей, она сама подсказывает тебе, что делать.
— Мир «Препараторов» необычный, завораживающий и, на мой взгляд, хорошо продуман детально. Насколько тебе сложно было работать с этим миром? Изучала ли ты какую-то матчасть для этого?
— Некоторые моменты приходилось прорабатывать. Довольно много времени заняла работа с языком и неймингом. Для усиления ассоциаций с холодом мне хотелось использовать названия и отдельные корни слов из скандинавских языков. Я консультировалась с подругами, которые знают норвежский, шведский, что-то искала сама. Например, Кьертания от «кьер» — «болото». Почти все имена персонажей тоже что-то значат: Эрик — первый среди равных, Стром — энергия, Иде — идея. Сорта — «черный» с норвежского, а в книге Гасси объясняет, что Сорта — это «черный» с древнекьертанского языка. Миссе — ошибка, Унельм в переводе с финского «мечта», ну и так далее. Что-то брала из немецкого, те же самые «снитиры» — это дословно «снежные звери». Языковой вопрос был самым масштабным в плане предварительного исследования. Я не учила скандинавских языков, и пришлось довольно много изучать, подбирать по звучанию и прочее. Но это отдельное колоссальное удовольствие — придумывать такие штуки.
— Я очень люблю такие штуки, когда авторы зашивают в имена символы, дают отсылки к образу, к контексту. Сама часто использую эту фишку в своих текстах. И только если читатель въедливый, он заглянет в «Википедию», узнает, что значит это слово, и все поймет.
— Да, я тоже ужасно люблю такие моменты в чужих текстах и сама люблю это делать. Но в «Препараторах» в этом плане возникла проблема с названиями снитиров. Периодически я думала, зачем мне описывать того или иного зверя слишком подробно, ведь очевидно же, что Хаар похож на зайца, Вал — на кита, Бьеран — на медведя. Но потом, когда читала рецензии, оказалось, что не все понимают эти отсылки и, как ты говорила, не каждый полез в «Википедию». Кто-то захочет пойти по следу из хлебных крошек, которые ты оставишь, кто-то не захочет, но твоя задача как автора — сделать так, чтобы все, кто решил отправиться в путешествие, получили удовольствие независимо от выбранного маршрута.
— Что тебя вдохновляло — книги, сериалы, музыка? Я, например, для себя нашла очень много отсылок к «Игре престолов». А что на самом деле тебя подпитывало в работе над этой историей?
— «Игра престолов», безусловно, один из референсов, но, как ни странно, не в плане Стены — я уже постфактум отрефлексировала, что в «Препараторах» такая ассоциация есть, — больше в контексте структуры. Мне хотелось написать фэнтези, в котором будет действовать множество фокальных персонажей и их линии пересекутся. В первой редакции первой книги «Препараторов» было семь фокальных персонажей. Кроме Эрика, Сорты, Омилии, Унельма и Миссе, были главы от лица Аделы Ассели и ее мужа Рамрика. Так что в этом плане, да, это полифония, как и у Мартина.
Еще один референс — это романы Чайны Мьевиля. Он считается родоначальником нового жанра weird fiction и главой писательского направления «новых странных». Мне очень нравится его миростроение, и когда я думала над биопанковским миром Кьертани, то во многом вдохновлялась текстами Мьевиля, который позволяет себе придумывать совершенно безумные штуки и в это погружаться, углубляться и подробно с наслаждением описывать. Это основные референсы, но сейчас, когда мы вспомнили «Хроники Нарнии», думаю, что не обошлось и без их влияния. Первое, с чем ассоциируется новый мир, — холод и белый снег. Такой образ выглядит правдоподобно.
— Как случился мэтч с издательством NoSugar Books? Я слышала эту удивительную историю от Елены Яковлевой, главного шеф-редактора импринта. Хотелось бы услышать ее от тебя. Как вы нашли друг друга?
— Да, это была забавная история. Сначала мы познакомились с Леной Яковлевой, но тогда импринта NoSugar Books еще не существовало. Мы впервые встретились на Южноуральской книжной ярмарке, участвовали в одном круглом столе, посвященном теме возрастного рейтинга в литературе. Мы сразу очень сдружились и с Леной, и с другими участниками обсуждения и после той же компанией переместились в кулуары. Позже мы с Леной пару раз пересекались на разных мероприятиях.
И как-то раз, когда я только начинала вынашивать план «Препараторов», в московском метро мы совершенно случайно столкнулись, разговорились, и речь зашла о том, что здорово было бы вместе сделать какую-нибудь книгу. Я рассказала про идею «Препараторов», Лена предложила встретиться, выпить кофе и обсудить. Собственно, так и сложилась наша совместная работа над текстом.
— Недавно в издательстве «Вимбо» вышел аудиоспектакль по первой части цикла «Зов ястреба». Как тебе такой опыт работы над аудиоспектаклем? Принимала ли ты участие в его записи? Понравился ли тебе самой результат?
— Честно скажу, что не была фанатом аудиокниг, относилась к ним довольно прохладно. У меня было несколько попыток сблизиться с этим форматом, но, наверное, не повезло с текстами, с которых начала. За время работы над спектаклем я изменила свое мнение, отношение, потому что многое узнала о самом процессе. Это был потрясающий, очень интересный опыт. Спасибо большое команде «Вимбо», Михаилу Литвакову и другим прекрасным людям, которые работали над проектом. Меня активно вовлекали, давали участвовать в записи и высказывать мнение, в том числе при выборе саунд-дизайна. Я вообще впервые узнала о том, что существует саунд-дизайн и как он работает. И мне очень повезло с актерами: и Лиза Янковская, и Артем Быстров, и Настя Шумилкина, и Настя Скорик, и Александр Гаврилин — все просто замечательно попали в характеры персонажей.
Позже я пришла в гости к «Вимбо», чтобы послушать финальные отрывки. Мне включили последнюю страницу первой книги в записи, и это было настолько здорово сделано, до мурашек. Слушать собственную книгу вместе с командой тех, кто приложил к этому руку, — совершенно непередаваемые ощущения. Вот ты сидишь в комнате, где много людей, и все они заняты проектом, который ты придумал. Когда видишь, что идет масштабная работа, что другие, как и ты, тоже воодушевлены и заинтересованы в крутом результате, это безумно вдохновляет. Надеюсь, что многие для себя откроют мир «Препараторов» благодаря аудиоверсии. Мне кажется, что она получилась достойной, интересной, глубокой и даже по-новому раскрыла текст.